Надежда Соколова - Поверить в любовь

И Стив, глупец, посмел влюбиться. Теперь, лежа в санитарном блоке, он осознавал это как никогда четко. Он влюбился. Скорей всего, раз и навсегда. А она… Она, конечно же, посмотрит на него только лишь как на раба…

Стив закусил изнутри губу, чтобы болью физической хоть как-то перебить боль душевную. Бесполезно. Не помогло ни капли. Он видел хозяйку, мельком, там, под тентом, среди других господ. Он знал, что она все видела. И от одной мысли о том, что она наблюдала за его поркой, ему хотелось умереть, а сердце ныло в груди без остановки.

Сколько он провел времени за этими мыслями, Стив не знал. Очнулся он, когда врач-андроид отцепил датчики от его тела. Это означало только одно: его организм достаточно регенерировал и теперь справится сам. Болевые ощущения ушли. И Стив может возвращаться к своим обязанностям и идти к хозяйке. Голый, конечно же.

Стив поднялся с лежанки, размял тело: оно слушалось его практически полностью. Оставаться дальше в санитарном блоке было бессмысленно. Стив открыл дверь и шагнул через порог.

Стива отвязали и куда-то унесли двое слуг-андроидов. Народ поднялся и, делясь впечатлениями от увиденного, направился назад, в дом. Алиса шпа, с трудом передвигая ноги. Все же одно дело — просто знать о том, что могли сотворить с рабом, и другое — самолично это увидеть. К последнему Алиса готова не была.

В груди ныло сердце. Алисе хотелось развернуться, броситься за слугами, постараться найти Стива… Но улететь с этой ужасной планеты ей хотелось не меньше. А потому она шпа с остальными, уже даже не стараясь делать вид, что все в порядке.

В холле ее кто-то придержал за руку. Алиса остановилась, повернулась. Оксана. Стоит и смотрит так внимательно, цепко.

— Пойдем чая выпьем.

Алиса кивнула слегка заторможенно. Пить чай она не собиралась. Но и отказывать сестре мачехи смысла не видела. Та явно о чем-то собиралась поговорить.

Они зашли в ближайшую гостиную, дождались, когда служанка-андроид накроет на стол к чаепитию, затем Оксана встала, закрыла дверь, вернулась и села в кресло.

— Ты с молоком или так будешь?

— Без всего, — Алиса взяла чашку в руки, чтобы чем-то их занять, и приготовилась слушать.

— Ты совершенно не умеешь притворяться. Скажи спасибо, что твоего жениха не было рядом. Иначе раба уже продавали бы на аукционе, — Оксана покачала головой. — Родственникам до тебя дела нет. А вот жених твой ревнивец еще тот.

Алиса промолчала. Что можно было сказать на это? Никто не готовил ее к необходимости притворяться, играть навязанные роли, лицемерить…

— Ты так сильно к нему привязана?

— Не знаю, — честно ответила Алиса. — До сегодняшнего дня думала, что нет. Но это…

— Может, жалость?

Алиса представила себе, что Стива нет рядом, совсем. Что он умер, продан другому хозяину, исчез, наконец. Сердце болезненно сжалось.

— Можешь не отвечать, — вздохнула Оксана. — У тебя на лице все написано.

— Я не хочу замуж, я… — Алиса судорожно всхлипнула и, чтобы не разрыдаться, залпом выпила уже остывший чай.

— Вообще, конечно, по законам этой планеты через два-три дня должна состояться твоя свадьба, — словно не замечая ее слов, проговорила Оксана. — Но у тебя особый случай. Ни отец, не жених, похоже, не хотят тебя заставлять. А потому несколько дней у тебя есть.

— Для чего? — уточнила Алиса. — И зачем тебе это?

— Увидишь — ответ на первый вопрос. Потому что я не хочу быть причастной к искалечиванию очередной жизни — второй, — загадочно усмехнулась Оксана. — Пей чай. Не забивай себе голову. И тяни время.

Хозяйка оказалась в своей комнате. Едва Стив подошел к двери, как она распахнулась. У Стива появилась шальная мысль, что хозяйка специально ждала его.

— Проходи, — последовал приказ. И едва дверь закрылась, уже более мягким тоном. — Завернись в простыню.

Стив повиновался. После лечения он чувствовал себя почти нормально. По крайней мере, в его жизни бывали и хуже времена. Вот только встречаться взглядами с хозяйкой не хотелось… Сердце в груди стучало слишком громко, Стив удивлялся, как до сих пор не покраснел от пережитого унижения.

— Стив, посмотри на меня.

Именно этого приказа он и боялся. Чип, конечно, сработал мгновенно. И Стив поднял голову, покорно уставился в лицо хозяйки. Она смотрела устало и растерянно. В глубине глаз то появлялось, то исчезало какое-то чувство, дать название которому Стив не мог.

— Эта порка, — шаг, еще один, хозяйка подходит совсем близко. Встает напротив, кладет руки на обнаженную грудь Стива. Не попытка заигрывать или пробудить желание, нет, что-то другое, — они… тебя часто порют?

Лицо все же залило краской стыда. Наверное, впервые в жизни Стиву стало стыдно за свое положение, за ситуацию, за всю свою жизнь. Часто ли его порют… Он — раб, игрушка, вещь.

— Зависит от желания хозяина, госпожа, — ответил Стив, молясь про себя, чтобы расспросы не продолжились. В груди словно жгло огнем — стыд разъедал все сильней с каждым мигом.

— Без причины? — конечно же, мольбы Стива не были услышаны. И допрос продолжался.

— Чаще всего — да, госпожа.

— И каждый раз ты восстанавливаешься у медиков?

— Если порка не сильная, то нет, госпожа, — ему было неприятно об этом говорить, но промолчать не позволял чип. А хозяйка… Она, похоже, не догадывалась, что тема ему неприятна.

Ее руки жгли его грудь снаружи, так же, как стыд жег изнутри. Стиву казалось, что он весь горит.

— Тебе плохо? — странная тревога в голосе.

— Нет, госпожа, — организм практически полностью восстановился, с чего бы Стиву чувствовать себя плохо..

— Ты красный.

— Это стыд, госпожа.

Он ждал очередного вопроса: «Ты умеешь стыдиться?». Ее вопросы, словно у маленького ребенка, заставляли Стива чувствовать себя тряпкой и полным ничтожеством.

— Прости, — внезапно смутилась хозяйка, убрала руки с его груди, отошла на шаг назад. — Я… Я не знала, что эта тема тебе неприятна.

И Стив произнес то, о чем мог бы потом жалеть всю оставшуюся жизнь:

— Только рядом с вами, госпожа.

Необычная ситуация поставила Алису в тупик. В ее родной семье о рабах никогда не говорили, но галанет и местные богачи были свято уверены, что рабы не имеют своих чувств. Раб не имел права что-то чувствовать, кроме физической боли. Стыд, унижение, привязанность — все это чувства свободного человека, но не раба.

И вот теперь перед Алисой стоял раб, красный от стыда.

«— Я не знала, что эта тема тебе неприятна.

— Только рядом с вами, госпожа».

Прозрачный намек, которого не понял бы разве что клинический идиот. Алиса как минимум нравилась Стиву. И он стыдился того, что она видела, не только сегодня.

— Я тебе нравлюсь? — решила все же уточнить Алиса.