Надежда Соколова - Переселенки

«Везунчик, счастливчик», — как только не называли меня приятели, коллеги и просто знакомые и в лицо, и за спиной. Все рухнуло в одночасье именно в ту самую злополучную ночь, в ночь моего рокового знакомства с Ирмой. Да, достаточно долго размышляя в свободное время на эту тему, анализируя доступные факты, я пришла к однозначному выводу: мое горячее желание, так опрометчиво высказанное на тридцатилетний День Рождения, забрало у меня удачу. Именно тогда, начав во сне общаться с подругой, а затем и с ее бывшим мужем, я променяла везучесть на… На что? На счастье? Не скажу, чтобы я была счастлива в том понимании слова, которое большинство вкладывает в данный термин. Да, с Вартом я чувствовала себя как за каменной стеной, да у меня появились желанные дети, да, дом был всегда крепостью и полной чашей. Но то ощущение легкости, полета, парения, эйфории… Ни одного из этих слов, которыми многие женщины описывают счастливую жизнь, не было… Я не чувствовала ничего подобного. Так что утверждать с полной уверенностью, что мое везение ушло в обмен на желанное счастье, я не могу. Но оно ушло. Я стала невероятно невезучей. Если что-то дурное должно было случиться в том помещении, в котором находилась я, то случалось оно именно со мной. Приключения, опасные и не очень, в легкую находили Мое дурное Сиятельство среди многих тысяч других существ. Я привыкла к необходимости носить на себе миллионы следилок от мужа. Привыкла, но не смирилась. Правда, никакие следилки не способны были вытащить герцогиню ранос дорт Антариониус из неприятностей, когда она попадала в них не по собственной воле.

Судьба, фатум, рок — от названия явления суть его не поменяется. Если что-то дурное должно будет произойти, оно непременно произойдет. И обязательно со мной в главной роли.

Руководствуясь таким житейским правилом, я приказала Миру собрать вместе всех женщин, работавших в поместье, и поместить их на ночь в одну комнату. Естественно, я собиралась спать вместе с ними. Ловля на живца, да. Не слишком-то безопасно, зато эффективно.

Слуга приказ госпожи исполнил в точности, и перед сном пятнадцать служанок и их госпожа остались один на один с непонятым нечто, нахально ворующим женщин из закрытых помещений. Постелили нам в обеденном зале — самом большом помещении дома.

Подозрительно косясь в мою сторону, персонал выбирал себе тюфяки по вкусу. Я, одетая в серый шиварон, стояла у окна, опершись спиной о подоконник, и терпеливо ждала. Мне было все равно, где проводить ночь, никаких определенных требований к соломе, набивавшей ткань для сна, у меня не было, поэтому я спокойно подошла к последнему, самому неказистому тюфяку, легла на него под изумленными взглядами прислуги и принялась ждать.

Свечи задули, народ, измученный повседневным тяжелым трудом, потихоньку засыпал, а я расслабленно лежала с открытыми глазами, пялилась в чернильную темноту и, чтобы не впасть в дрему, повторяла про себя выученные еще в школе тексты. Не поручусь за точность воспроизведения, все же сколько лет прошло, но знакомые слова пока отгоняли сон, а большего мне и не было нужно.

Когда в комнате послышался неясный шум, я насторожилась, но ничего понять, а тем более — сделать, не успела: земля подо мной резко ушла вниз. Я полетела в неизвестность, громко ругаясь и желая сволочным похитителям только самых кошмарных снов, обязательно с Моим Сиятельством в главной роли.

Падать пришлось недолго, всего лишь несколько секунд. Приземление оказалось ожидаемо болезненным: многострадальной пятой точкой я качественно приложилась о нечто чересчур твердое, практически каменное. Нечто неожиданно выдало довольно экспрессивную тираду на незнакомом языке и тщетно попыталось выбраться из-под нежелательного груза. Я, все еще ошалевшая от принудительного перемещения, сдавать позиции не желала и, вместо того чтобы встать, только больше завозилась на своем невольном сиденье.

— Эй, деваха, слезь с Арка, ты ж его, кобыла такая, раздавишь!

Это кто тут такой храбрый самоубийца?

Нехотя приподнявшись и почувствовав, как снизу кто-то выполз, я оглянулась на голос: рассеивая темноту подвального помещения небольшим магическим шариком, на меня смотрел некто низенький, кряжистый и уродливый.

— Ты кто, шиза?

— Слышь, сама ты шиза, — ни с того ни с сего обиделся собеседник. — Цверги мы.

— Гномы, что ли? — Не поняла я.

— Вот дура, — проскрипел кто-то рядом, и в круге света появился двойник моего собеседника, активно потиравший поясницу. Ну здравствуй, подушка. — Те ж сказано: цверги. Шагай давай.

— Куда? — Решив пока не спорить, поинтересовалось Мое Сиятельство. — Везде темнота, я себе тут шею сломаю.

Похитители слаженно хмыкнули, что-то прошептали, и рядом со мной появился еще один шарик.

— Вертайся вперед и топай.

Вертайся — это поворачивайся? Ладно, мы не гордые. Пока.

Судя по ощущениям, шли минут десять-пятнадцать, не меньше. За это время я успела обдумать сложившуюся ситуацию: судя по гладкому, хорошо утоптанному земляному полу (шарик успешно рассеивал темноту на три-четыре шага вперед), находились мы все же не в подвале. Где? Если б я знала… Но дорога выглядела так, словно ей регулярно пользовались. Впрочем, ответ на вопрос о нахождении можно было получить и позже. А вот то, что уродливые типы, на свое несчастье похитившие меня, знали словечко «шиза», настораживало. Так изощренно, по-земному, ругалась я в том имении только перед стариком дворецким, призрачным хранителем и личной горничной Лисси, пухленькой девчонкой лет двенадцати-тринадцати. Так как крали только женщин… Я этих гадов зажарю заживо, если с ней что-то случилось!

Кстати о гадах. Кто такие цверги? Раньше я думала, что так называют гномов.

Но… Если сравнивать разумную расу с Азирии и данных существ, то получается, что… Да ничего не получается! Те гномы, которых я успела увидеть в этом мире, отличались от других рас низким ростом, растительностью разных размеров на лице и вполне человеческим строением тела. У цвергов же из перечисленных признаков присутствовал только рост. Лица были чисто выбриты, везде, включая брови, а тела… Вот если обезьяну, ту же гориллу, скрестить с карликом, а их воображаемых потомков запустить в подземелья на пару сотен лет, то да, тогда можно говорить о цвергах: маленького роста, не выше детей трехлетнего возраста, с длинными цепкими конечностями, конусообразной головой, чуть сплюснутой у висков, и кряжистым телом, существа производили неприятное впечатление что с первого, что со второго раза. Да и вообще, сколько на них ни смотри, влюбиться не получится.

— Пришли, стой.

«Тпру, залетная».

Хорошо хоть не толкнули, просто открыли небольшую дверцу в стене и рукой указали внутрь. Согнувшись в три погибели, залезла. Оказалось, внутри помещение может порадовать высокими потолками. Разогнувшись, осмотрелась: что-то вроде импровизированной тюремной камеры — пара десятков кроватей, стоявших рядами у стен, рукодельный умывальник с дыркой в углу, с соответствующим запашком, два небольших магических шара под потолком, для освещения, и десять-пятнадцать девушек. Какая прелесть…