Надежда Соколова - Переселенки

Через сутки после появления гадких и лживых текстов на разных сайтах Интернета мой телефон начали обрывать нахальные журналисты. Отвечал неизменно Тоша, причем ответы были всегда одни и те же, словно под копирку:

— Извините, жена сейчас занимается грудным ребенком. Интервью? Обязательно даст. Через пару дней, после того как подаст в суд иск о защите чести и достоинства. Конечно же, вы узнаете обо всем первыми. Да, спасибо, и вам всего хорошего.

Ира вышла на связь через пару дней после начала травли. Подруга выглядела взволнованной и измученной. Строгий, но в то же время элегантный темно-синий брючный костюм тщательно подчеркивал всевозможные достоинства слегка располневшей фигуры.

— Как дела в Зазеркалье? Судя по потухшему взгляду тебя опять кто-то ест.

Я вымученно улыбнулась.

— Почему людям не живется спокойно? Я же ее не трогала, ни словом ни делом, за что она так со мной?

— Она, говоришь? А до этого на презентации… To есть эта дурында снова решила проявить характер? Было бы что проявлять, скажу я по секрету. Что произошло на этот раз? Не томи, Ирма. И не нужно играть трагическую героиню. Ничего действительно ужасного Ритка сделать не способна при всем желании. Она по своей натуре всего лишь мелкая пакостница.

— Грязь… Она льет на меня грязь в Интернете, пишет гадости на различных сайтах, придумывает невесть что, лжет, не краснея. И ведь ей же верят!

— А книги твои при этом продаются в разы лучше. И могу поспорить, что издательство пищит от восторга и требует как можно больше новых «шЫдевров». Я права?

— Да, конечно, Тоша тоже утверждает, что это пиар, пусть и «черный». Но… Ира, как? Как она может? Откуда в ней столько ненависти и злобы? Я же в ней нигде больше не пересекаюсь!

Подруга покачала головой:

— Нам с тобой через несколько дней исполнится сорок лет, моя дорогая. Целых сорок лет. Тебе — раньше, мне — позже, бОльшая часть жизни давно прожита. Пора, наконец, повзрослеть, Ирма, снять любимые розовые очки, внимательно оглядеться вокруг и, как бы ни было больно, попытаться осознать: многие люди по своей натуре — лживые, злобные, завистливые твари. Им мало жить так, как хочется, им обязательно надо хорошенько нагадить ближнему своему, причинить ему боль, особенно если тот успешен, известен, богат. А Ритка, в отличие от Мишки, памяти не лишалась, она прекрасно все помнит: и нашу с ним глупую псевдосвадьбу, и его тщетные попытки вернуться через полгода, и излишнюю восторженность, с которой этот безмозглый толстый тюфяк тогда, на встрече выпускников, на меня весь вечер пялился. Помнит, бесится, ревнует. Она же по нему с отрочества сохла, каждый день своей безответной «любви» глазки строила, обстреливала с головы до ног, одевалась нарядно, красилась для него, а он, бессовестный, только меня и замечал. Так что ничего удивительного в поведении этой безмозглой курицы нет. Давай рассказывай, да в подробностях, что конкретно Ритка по Сети сейчас разгоняет, потому что, насколько я знаю характер Антона, у твоего мужа уже есть четкий и тщательно продуманный план дальнейших действий.

Внимательно выслушав сплетни, ни разу не перебив, моя собеседница задумалась всего лишь на мгновение, а затем начала отвечать, четко по всем пунктам. Мне пришлось вооружиться ручкой с листом бумаги, чтобы ни в коем случае ничего не забыть и не пропустить, так как информации было чересчур много. Получив необходимые ответы и проверив: все ли записано, я спросила:

— Ты в костюме? Что-то случилось?

— У нас постоянно что-то случается, — небрежно махнула рукой подруга. — Спокойных дней по пальцам пересчитать можно. Как на вулкане живем, честное слово. В этот раз, например, выбилась из-под контроля магия. Ирма, дыши. Это не так уж сложно. Вот так, умница. Ничего смертельного не произошло. Ну подумаешь, бастардам, слугам и обычным гражданам, включая женщин, стало доступно запретное ранее колдовство, в том числе и черномагическое. Такое положение дел даже полезно для касты местных зажравшихся магов. Может, горизонты расширят и поймут, что люди вокруг них тоже права имеют, не одни вечные обязанности.

— Его Сиятельство, наверное, недоволен, — у меня в голове не укладывалось данное невероятное событие.

— Его Сиятельство находится в состоянии перманентного бешенства. Третью ночь дома не спит, на настойках практически живет, тщетно пытаясь разгрести тот бардак, который сам же в свое время и устроил. Кто просил его, идиота чернокнижного, магические талмуды печатать? Жалко было деньги на переписчиков тратить? Сэкономить захотел? Ну вот теперь и получай.

— Я слабо себе представляю, что творится вокруг.

— Да ничего хорошего. У нас сегодня шикарное развлечение было: новенькая молоденькая служанка устала от повседневных забот и личных проблем, сначала нарыдалась вдоволь, а затем и распсиховалась в собственной комнате, ну и с кончиков пальцев молнии сорвались, небольшие, правда, но о-о-очень яркие. Итог: пожар в небольшом помещении и шок у ранее не способной к колдовству глупой девчонки. И такие случаи регулярно происходят по всей столице, пугая и самих доморощенных колдунов, и окружающих. До провинции эта напасть вроде бы пока не добралась, слава всем местным богам, так что я хочу всех детей к бабушке спровадить, так сказать, от греха подальше. Варт оставил разовый телепорт, слуги активно собирают вещи, скоро отправимся в гости. Надеюсь, ненадолго.

— Ты с ними останешься?

— Не знаю пока. Там посмотрим. Но чемодан со шмотками я все же возьму.

Ирина:

В подробностях поведав подруге о некоторых особо ярких грехах молодости, я наконец-то отлипла от зеркала и решительно отправилась в детскую. Мы с Зойкой собирались переправить к родичам семерых детей, сами же пока понятия не имели, останемся в гостях или вернемся домой. Слишком много факторов нужно было учитывать при любом раскладе, и первый из них: наличие/отсутствие подобного разгула магии в провинции. Слухи до столицы по этому поводу доходили весьма противоречивые, кто-то яростно утверждал, что вне стен этого несчастного города все осталось по-прежнему и аристократические семьи, не появлявшиеся здесь годами, не пострадали, другие с пеной у рта уверяли, что колдовство неизбежно проявилось во многих домах захолустья, независимо от положения в обществе членов семьи. Я пока склонялась к желанному первому варианту, но для собственного спокойствия предпочитала самостоятельно убедиться во всем на месте.

Наша дружная разношерстная компания объявилась на уже знакомой площадке из утрамбованного гравия через полчаса — семеро детей и трое взрослых: мы с Зойкой и Зим в качестве незаменимого и покладистого вьючного осла.

Пожилой дворецкий, распахнувший деревянную дверь и почтительно склонившийся в поклоне, был одет в совершенно иную ливрею, не настолько старую и поношенную, смотреть на этого невысокого лысого мужчину уже можно было без слез в глазах. Видимо, благодаря перепродаже сотен книг благосостояние семьи неуклонно росло.