Елизавета Никонова - Сказ о пеньковском оборотне

— Ну знаешь! — Чуть хрипловато возмутился Лео.

Я почувствовала на губах что-то соленое — опять слезы? Вот так. Разум-то знал, что какой-то деревенский охотник с ржавым мечом, рубящим разве что капусту, не может причинить вампиру какой бы то ни было вред, но вот пойдите, убедите в этом глаза и столь хрупкую нервную систему! Странная заторможенность с меня спала, сменившись неподдельной злостью — меня шпыняли, били, ругали, ломали, а я — молчи?! Ну уж нет! Только не в этой жизни! Я только открыла рот, чтобы начать ругаться по настоящему, как…

— Мия, малышка, отвернись, будь добра! И уши, по возможности…ну, закрой. — Все так же хрипло попросил Лео, досадливо морщась. Охотник побледнел так, что веснушки пропали.

— Но… — Начала было возмущаться я.

— Никаких «но»! — Строго прервал меня Лео. — Ты забыла, что я вообще-то умираю! А слово умирающиего — закон! Отвернись живо!

Я, глотая ненормативную лексику, послушно (только с виду) развернулась на сто восемьдесят градусов и прикрыла уши. Мне страстно хотелось хоть одним глазком взглянуть, что же происходит за моей спиной, но я знала не понаслышке, что если Лео просит что-то сделать, значит так и надо.

Спустя минут… шесть меня окрикнули. Быстро обернувшись, я с некоторым удивлением отметила, что и охотник и тело Волчицы куда-то исчезли. И у меня были сильные сомнения, что хоть одного из них я когда-нибудь увижу. Лео сидел, вытянув ноги, и довольно жмурился. Такой… сытый. Желудок отчаянно свернулся. Не думать об этом! Каждый питается, как хочет! Я же не ругаю соседского кота или самого соседа из-за того, что он каждый сочельник упрямо режет несчастного гуся и ест его с потрохами! Ну — сосед режет, а коту достаются потроха. Эээ… Да о чем я думаю?!

— Вкусно было? — Язвительно поинтересовалась я, подходя к нему.

— Угу. — Он вяло кивнул, приоткрывая шоколадные глаза, в которых подсвеченные вечерним солнцем играли чертики. Я присела рядом.

— Набор маньяков на сегодня закончен? — Без особой надежды поинтересовалась я, прижимаясь к его плечу.

— Не знаю…ик!.. — Он покосился на меня и снова икнул. Я расхохоталась во все горло — нервы, нервы…

— Глупый ты старик.

— Не только глупый, но и зверски уставший. — Сонный жест рукой поперек длинной шеи.

— Потом отдохнешь. — Немилосердно сощурилась я, пихая уже во всю зевающего вампира в бок.

— Но я…

— Потом. — Отрезала я. Он тяжело вздохнул, соглашаясь. Ну вот! Кажется, я опять начинаю ему приказывать! Привычка — вторая натура. А от таких привычек лучше избавляться: — Хотя…Знаешь, что?

— Что? — Уже готовясь к чему-то плохому, мрачно спросил он. Я только хмыкнула:

— Экий ты подозрительный!

— Станешь тут добрым и сердечным, когда по пять раз на дню тебя пытаются смешать с грязью! Сказка, а не жизнь!

— Запас язвительности у тебя не кончается, да?

— И никогда не кончится! — Гордо провозгласил вампир, вскидывая голову.

— Ну, ну… Интересный факт — в тебе всегда просыпается чувство юмора после очередной смерти. В чем связь?

— Все очень просто — при наличии постоянного чувства юмора умирать становиться легче, ну, а если учесть, что нас, вампиров, пытаются убить с рождения, то вот она, параллель — все в природе взаимосвязано.

— Смерть и юмор? — Я, по правде, не очень-то докумекала основную мысль его пояснений, но все же что-то да поняла. Весьма частично.

— Они не разделимы. — Кивнул Лео. — Как, скажи, ведет себя узник, которому весьма немилосердно сообщили, что на рассвете его голова слетит с плеч? Слез не осталось, нервы превратились в рваные струны… Остается только одно средство — черный Юмор. Юмор с большой буквы. Тот, что заставляет содрогаться богатых, аристократически-вышколенных деток суровых католиков-родителей, и содрогаться не от страха, а от восторга, от немого восхищения, смешанного с божественной дрожью искреннего ужаса — ведь они знают !

Того, что бояться, что до боли ненавидят, осознавая, что жизнь без него — не жизнь. И все восхищаются собой, своим бесстрашием, ведь чтобы узнать , нужно растерзать свой горький страх.

Но лишь некоторым доступно обогнуть ту тончайшую грань между сумасшествием и наслаждением и вникнуть во все тонкости такого Юмора. А ведь полное проникновение грозит потерей рассудка!

Узник не боится. Страха не осталось. И он всходит на виселичную площадку с глупой улыбкой на губах, потому что… — Он замолчал и устремил мутный взгляд куда-то вдаль. Только спустя минуту я поняла, что продолжения не будет.

— Но Лео! — Я потормошила его за плечо, выводя из транса. — Неужели обычный черный Юмор так влияет на психику людей? Сейчас же очень актуальны глупые шутки про смерть, про насильственный секс — опять же с летальным исходом. Люди смеются над ними, но при этом сохраняют трезвое мышление и…

— Ваши человеческие шутки, ваше понимание черного Юмора никуда не годится! — Фыркнул Лео. — Ты можешь сравнить детальное, досконально прорисованное изнасилование и реальные ощущения? Чувство чужого тела в твоем, умопомрачающая боль и наслаждение в одном флаконе… Крики… Дикие звериные желания, прорывающиеся наружу… Это все может промелькнуть в твоем сознании за считанные секунды, и даже боль от ударов плеткой и выкручиваемых рук будет реальной! Ты будешь на себе ощущать всю силу истинного мазохизма и — кстати, о твоем любимом летальном исходе — он тоже будет. Взрыв, чудовищная агония, боль, разрывающая тело — все будет. Ты умрешь во сне, в удивительно реальном сне, и уже не сможешь разбудить свое сознание. Может, в реальном мире ты и будешь жить, но твой разум — нет. Такова цена. Цена неземным наслаждениям, пыткам, и не многие готовы ее заплатить.

Я сглотнула, лихорадочно ища глоток воздуха. У меня зрел вопрос, но задавать его я страшилась, а почему — не знала сама. Лео вновь устремил взгляд в неизвестность, рассеянно закусив губку остреньким клычком, зевнул. Я все же спрошу!.. Нет, не спрошу… Страшно, любопытно, интресно, страшно…

— Лео… — И прежде чем я успела остановить свой язык… — А ты можешь мне это показать?

Его огромные глаза от удивления стали еще больше. Он растяжно повернулся ко мне и внимательно оглядел.

— Нет.

— Но почему? — Я даже обиделась.

— Потому что ты еще маленькая, потому что тебе того знать не положено, потому что твоя глупость когда-нибудь доведет меня до плахи, и потому что я так сказал. Еще вопросы?

Я было уже набрала в рот воздуха, чтобы разразиться ругательствами, как замерла с открытым ртом, давая Лео выговориться вновь:

— Ты глупа, мала и неопытна. Тот мир не для тебя. Не спорь, я знаю, что говорю. Я — его Дитя и Бывший Владыка.

— Никак Кошмария? — Невесело хмыкнула я.