Елизавета Никонова - Сказ о пеньковском оборотне

У меня в носу зачесалось. Я потерла переносицу, но легче не стало. Мне ужасно хотелось чихнуть, но это было как-то неприлично — Сона же висит на грани жизни и смерти! А я тут…

Но, похоже, столь неприятные проблемы мучали не только меня — я отчетливо видела как сморщилось лицо (все отдаленно напоминающее чертами Лео) Кира, как он втянул воздух уже не столь изящными ноздрями, как низкий лоб его изрезали морщины. Он ругнулся, мотнул головой, но…

— А ты не знал, что одна из особенностей Ока прикреплять к носителю тела слабости хозяина? Добро пожаловать в мой кошмар!

— Не… не может быть! Как я мог так проколоться! Я не хочу чи… чиха…А… а…а… Ряпчхи! — Сона отлетел в сторону, яркий фиолетовый взрыв взорвал болью мои глаза и мгновенно ослепил, Лео звонко расхохотался…

Грохот падающего потолка, рывок, чей-то рев, и крики, по-видимому, мои. Я от кого-то отбивалась, кого-то звала, с кем-то дралась… Все смешалась в голубых лучах, серебряных блестках и хохоте. Меня закружило в потоке цветов, раздался чей-то жуткий вопль:

— Проклятье снято! Я его победил! Он мертв! Я…

Меня кто-то схватил меня, сжал, дернул… Я царапалась, кусалась, но вяло, устало, замедленно, чувствуя, как уходит сознание. Нет! Только не это! Я не буду… терять… сознание… Неттт… Не… Ну вот!

— Мия… Ми-ия…Мия!

Я аж подскочила. Растерянно огляделась, чувствуя себя на удивление хорошо. Какая-то яма с вольным освежающим ветерком и светло-светло утренним небом над головой… и ни грамма Волчьей вони. Ох, боюсь не скоро она выветрится… Никогда не стану заводить себе собачек, никогда, никогда…

— Мия! Ты меня слышишь? Или все еще пребываешь в том чудесном состоянии полной апатии с дебильно-депрессивным выражением беспечно ангельского ли…

— Ах ты…

Дальше шел приличный перечень прекрасных отборных ругательств, коими мой любимый упырь был увешан с ног до головы. Сона гоготал, хлопая Лео по плечу, а я же наслаждалась, глядя, как пунцовеют щечки, вешается нос и опускаются плечи Великого и Ужасного Повелителя нечисти. Так ему и надо! Пара подзатыльников, несколько обещаний уехать навсегда и никогда больше не возвращаться, крики, проклятья, а потом обильные слезы полностью взбодрили мою уморенную злодеями душу, и я со спокойной совестью вздохнула свободно.

Чего нельзя было сказать о моих знакомых мужчинах. Один из них яростно кричал, что все в прядке, что мы живы, что пещеры больше не существует, а злодей повержен…

А другой… Другой наклонился к моему уху и прошептал:

— Ты была права…

Я сидела, пораженно глядя, как он улыбается. Он вновь был со мной. Он вновь светился. Это было одной большой глупостью — все. Он никогда бы не позволил жалкому Волчонку забрать свое могущество, никогда бы не стал вновь человеком… Это была игра. Мне было жаль… совсем чуть-чуть. Он не мог стать смертным — ведь он никогда им не был. Нельзя вспомнить что-то, чего не знаешь… Глупость… У него за спиной мерцали крылья. Его крылья, дополняющие утреннюю дымку. Наступал новый день…

Котловина, которая образовалась после взрыва в туннеле, напоминала выеденное яйцо. Довольно глубокая. Я обошла ее периметр, прощупывая ладонью выпуклости и царапая пальцы. Это сделал Лео. Монстр. Наставник. Покровитель. Чудак.

Я повернулась и, вскинув голову, посмотрела на них — ждущих наверху. Последний взгляд на битву изнутри.

Я взлетела в воздух, счастливо взвизгнув, помотала ногами, помахала руками и опустилась в заботливые руки Лео, кои не променяла бы даже не вторую жизнь. Его крылья трепетали в такт дыханию — редкий момент. Он мне многое объяснил…

Печати. Печати, хранящие его силу под замком. Печати, которые снимаются только в крайних случаях и несут с собой агонию и разрыв миров. Он не человек. Он так глубоко не человек, что я понять его не в состоянии.

Он попросил меня не спрашивать, что значит запирать себя на вечный замок, опасаясь, чихнув, взорвать континент. Что значит жить, зная, что ты способен, крепко разозлившись, уничтожить всю планету и еще несколько спутников.

Печати были придуманы давно… Так давно, что он даже не знал, когда их на него наложили, и кем было это сделано. Он не мог позволить себе злиться, не мог позволить себе дышать полной грудью, потому что знал — смерть. Он — смерть. И, невесело улыбаясь, он признался, что однажды не сдержался — помню ли я про Гиганского Спира — вулкан, уничтоживший всю Южинию? Да, я помнила. Мне всегда нравилась история. Он пожал плечами и осведомился, почему же, в таком случае, я еще не убежала отсюда и не спряталась под одеялом? Я отвесила ему крепкий подзатыльник и ничего не ответила. Он и так понял меня, без слов.

И сейчас он вновь их установил. Исчезли крылья, рассыпались блестки… Лишь одна сохранилась — в моем кулаке. Одна светилась сквозь пальцы. Частичка его силы. Сама Сила в первейшем воплощении. Я хихикнула, разжала пальцы — и она полетела, как маленькая искорка от костра, вверх, к небу, где растворилась в кронах деревьев. Я смотрела ей вслед и счастливо улыбалась. Мне хотелось лететь следом. Мне хотелось остаться на земле. Я смеялась…

— Куница! Где ты, мерзкая лгунья? Или ты забыла о нашей сделке?

Я уже инстинктивно вздрогнула, Сона охнул, Лео зарычал — на поляну, раздвигая ветки, выбрался Уби Цо. Охотник оглядел нас — меня, побитую, в разорванных штанах и рубахе; Сону, побледневшего, с ужасными кровавыми следами на шее; Лео, светящегося ровным голубым светом, взлохмаченного, потирающего треугольное ушко, и выхватил меч.

Лео покачал головой. Сона нервно хихикнул. Я едва не взвыла. Хотя, конечно, мои чувства стоит описывать в первую очередь…но, думаю, вы меня простите. Я так устала! От боев, устала бояться, устала плакать… Я так и сказала:

— Если вы не хотите, чтобы мой слуга-вампир вас уничтожил, бегите сейчас. А то хуже будет!

Лео изумленно вскинул брови, с интересом взглянув меня. Я только рукой махнула. Сона старался сдержать смех. Лео понял намек — ослепительно оскалился, нахмурился, упер руки в бока, очень показательно облизнулся (а язык у Лео… Вы знаете):

— Бу.

— А-а-а! — Благородный убийца, кинув меч к моим ногам, ломанулся сквозь кусты, не разбирая дороги. — Демоны! Убива-а-айу-ут…

Мы с минуту глядели ему в след, потом переглянулись и… захохотали, схватились за животы, повалились, где стояли, в мягкую листву и долго катались по земле, дрыгая ногами.

— Оу-у-у! Мы страшные монстры! У-у-у!

Я обняла Лео, хохоча, прижалась к нему, он прильнул ко мне… Мы лежали рядом, глядели в светлеющее небо, и мысли мои были чисты и плыли ровно, без скачков — впервые за эту сумасшедшую неделю.

— А знаешь…

Он скосил на меня взгляд.