Франциска Вудворт - Добыча принца [litres]

Ирина

– Ириш, просыпайся! Пора…

Я нехотя открыла глаза и улыбнулась, увидев перед собой бабушку. Она хоть и в одной ночной рубашке, но седые волосы собраны в строгий пучок. Смотрит на меня с теплотой, но в глубине глаз озабоченность, словно знает что-то недоступное мне. Или обо мне.

Сколько раз замечала, как люди под ее взглядом начинали нервничать, а потом крестились. Признавались, что их в этот момент словно внутри перетряхивает. Я же бабушкиного взгляда никогда не боялась. Мне всегда хотелось наброситься на нее с вопросами, узнать, что она видит. Только она редко говорила прямо и всегда осторожно, слова лишнего не скажет.

Ее необычные способности вызывали у меня жгучий интерес и гордость. Ведь ничьи другие бабушки так не умели. Она предсказывать не любила, но иногда могла остеречь меня не ходить куда-то или не общаться с кем-то, обойти стороной, и я прислушивалась к ее словам.

Однажды я убежала с сельскими детьми на реку, хотя бабушка предупреждала в этот день не ходить, – и вернулась с распоротой стеклом ногой. Шрам до сих пор остался. Еще несколько подобных случаев быстро научили серьезно относиться к ее предостережениям.

Сколько раз спрашивала: а почему нельзя просто сказать, что будет? Но она лишь загадочно улыбалась, смотря как на несмышленого ребенка.

«Я могу тебя лишь направить. Делать или нет – решать тебе», – запомнились с детства ее наставления. И хоть бабушка на меня ни разу голоса не повысила, не наказывала, слушалась я ее всегда беспрекословно. Если она что-то говорит сделать, значит, так надо.

От тоски по детству и беззаботным дням защемило сердце.

– Ба… – Я протянула к ней руки, чтобы обнять.

– Идем, – отступила она, поманив за собой.

Я откинула одеяло и, заинтригованная, пошла. В доме было темно, ставни закрыты, и впотьмах я споткнулась о табуретку. Уронила ее. Хотела поднять, но остановили слова бабушки:

– Оставь!

Она уже вышла в коридор и придерживала мне дверь. Пробивающийся из окна в коридоре слабый утренний свет озарял ее фигуру, создавая впечатление полупрозрачности. Потерев ноющее колено, я заторопилась. Мы вышли из дома, а потом через заднюю калитку двора на проселочную дорогу, ведущую к лесу. Я шла босиком, но ни холода, ни камушков не чувствовала. Все мысли занимала бабушка, идущая впереди. Я убыстряла шаг, но никак не могла ее догнать.

Вспомнились наши утренние прогулки. Бабушка часто брала меня с собой в лес. Показывала, где какие травы, учила, когда их лучше собирать и от каких хворей помогают. Показывала следы зверей, разъясняя, чьи они, и шутя спрашивала, не желаю ли пройти по ним? Частенько мы выбирались в лес еще до рассвета. Я хоть и обожала с ней куда-то ходить, ведь можно было узнать много интересного, но не любила утреннюю росу и надевала резиновые сапоги. Бабушка же летом в лес всегда ходила босиком, не боясь ни росы, ни змей.

Но однажды, в день, когда мне исполнилось семь лет, бабушка разбудила меня еще затемно и позвала с собой, запретив одеваться и обуваться. На мои вопросы ответила, что приготовила для меня подарок. Мы ушли глубоко в лес, и бабушка привела меня на незнакомую поляну. Вроде бы не первый год гуляли с ней, я хоть и мелкая была, но каждую тропинку знала, а здесь еще ни разу не была.

Полянка, как в сказке, круглая, ровная, вся заросшая пушистым ковром земляники.

– Мы за ягодами пришли? – удивилась я, ведь с собой ничего не брали.

– Поешь, если хочешь, – разрешила она.

– А подарок где? – с детской непосредственностью спросила я.

– Скоро будет. Посмотри на небо. Солнце взойдет, и получишь свой подарок. Ешь пока ягоды.

Я не стала тянуть, побежала на середину поляны и принялась рвать ароматную землянику, горстями запихивая в рот. А потом бабушка сказала, что время пришло. И приказала мне лечь на траву и искупаться в утренней росе:

– Роса – живительная сила земли. Не бойся, что мокро, напитайся ею, – приговаривала, глядя, как я исполняю сказанное.

Моя ночная рубашка прилипла к телу, мокрая насквозь, словно я плавала в речке. Сначала было зябко, но скоро солнце осветило поляну, согревая меня.

– Омойся солнечными лучами и прими силу.

«Какую силу?!» – думала я, щурясь, но стало так тепло, что я разомлела и закрыла глаза, так и лежала, раскинув руки. Было настолько хорошо и легко, что я уснула. Лишь услышала сквозь сон, как прилетел бабушкин ворон Гришка и закружил надо мной…

– Кар-р-р…

И я вынырнула из воспоминаний.

– Кар-р-р!!! – повторилось недовольное карканье.

Подняв голову, увидела над головой Гришку. Поняв, что задумалась и отстала от бабушки, а ворон меня подгоняет, ускорила шаг.

– Да иду я, иду!

И вот опять мы были в лесу. Шли вроде знакомыми тропинками, углубляясь все дальше и дальше. В лесу еще сумрачно, свежо. Бабушкина рубашка мелькала впереди, и я удивлялась, почему никак не получается догнать. Уже буквально бежала за ней, сосредоточившись на ее фигуре, но тут она исчезла, и я на всем ходу влетела на знакомую поляну и замерла.

Бабушка неведомым образом оказалась уже на другом конце поляны и повелительно сказала:

– Ложись.

Я замялась. Это в детстве легко растянуться на траве в одной рубашке, а в девятнадцать лет в тебя уже вбиты нормы поведения. Всем известно, что валяться на земле негигиенично, и я медлила. Так и хотелось уточнить: «Прямо так ложиться? Точно? Это обязательно?»

Но бабушка смотрела требовательно и строго, а я привыкла ей подчиняться. Нехотя опустилась на траву и вытянулась во весь рост.

– Зачем это, ба?

Она появилась рядом. Я дернулась от неожиданности и хотела встать, но ее взгляд приковал к месту.

– От судьбы не уйти. Твоя мать всю жизнь от нее бежала, но счастья ей это не принесло.

Не знаю, от чего бежала мама, но она три раза выходила замуж, а сейчас живет одна, посвятив жизнь своей фирме. Личная жизнь действительно не задалась, зато бизнес идет в гору. Мне казалось, что она счастлива.

– Не повторяй ее ошибок. Прими себя такой, какая ты есть.

– Так я вроде…

Бабушка шикнула, чтобы я не перебивала:

– Запомни, солнце сильнее всего на рассвете. Щедро делится своим теплом, светом, силой. Его сила всегда в тебе, где бы ты ни была. Приняв ее, примешь и силу другого светила.

– Какого другого, ба? – Я округлила глаза, ничего не понимая.

Но она не стала объяснять, лишь покачала головой:

– А сейчас не мешай мне! – И пошла вокруг меня кругами, приговаривая: – Ограждаю быстрыми реками, темными лесами, высокими горами, отведи и не допусти зла…

Гришка взмыл над нами и закружил тоже, вторя ее движениям.

Бабушка говорила все быстрее, и слова сливались, ворон кружился, поднимаясь все выше над нами, словно по туннелю. И тут солнечные лучи залили все вокруг, словно притянутые, ринулись вниз, ко мне, вливаясь солнечным столбом в тело.