Ольга Валентеева - Зов пустоты

— Вот она, герцог Дареаль, — сурово сказала мадам Симона. — Полина Лерьер, выпускница этого года.

Герцог Дареаль? Главный дознаватель магистрата? У меня душа ушла в пятки, и ладони вспотели. Зачем он здесь и что ему от меня нужно?

— Мне надо поговорить с вашей воспитанницей наедине, мадам Симона. — Голос Дареаля походил на карканье ворона, который прилетел по мою душу.

— Нет уж, — неожиданно воспротивилась мадам Симона, и я готова была ее расцеловать. — Полина — юная незамужняя девушка. И не в наших правилась оставлять воспитанниц без присмотра. Говорить будете при мне.

— У нас есть высочайшее распоряжение, — нахмурился дознаватель, но директор осталась непреклонна.

— Или так, или никак, — заявила она. — Полли, милая, присядьте.

Я заняла свободное кресло и чинно сложила руки на коленях, а мадам Симона замерла за спинкой кресла как дух-хранитель.

— Мы вас слушаем, — сказала она.

Следователи переглянулись и, видимо, что-то для себя решили.

— Хорошо, мы принимаем ваши условия, — сказал Дареаль. — Мадемуазель Лерьер, кем вам приходится граф Анри Вейран?

Сердце пропустило удар.

— Он — мой жених, — тихо ответила я. — Что с Анри? Он ранен? Погиб…

— Лучше бы он погиб, — зло сказал молодой следователь, а Дареаль взглянул на него неодобрительно.

— Когда вы виделись в последний раз? — вместо ответа спросил он.

— Вы не сказали, что с Анри.

— Вас это не касается, мадемуазель.

— Меня касается все, что касается моего жениха.

— Может, тогда и вину за убийство магистра Таймуса вы с ним разделите пополам?

— Что?

Я замерла. Во рту стало сухо.

— Вы услышали меня правильно, — холодно повторил главный дознаватель. — Ваш жених обвиняется в убийстве магистра Таймуса. Его вина доказана. Наша задача — выяснить, не стоит ли за ним кто-то еще. Поэтому, будьте так добры, мадемуазель, ответьте на вопрос. Когда вы в последний раз виделись с графом Вейраном?

— Вчера.

Я опустила глаза. От мадам Симоны так и веяло неодобрением.

— Мы встретились с ним ночью в саду всего на несколько минут, — решила быть честной до конца. — Говорили о выпускном, о нашей свадьбе.

— Вам ничего не показалось странным?

— Нет, все было как всегда. — Глаза защипало от слез. — Послушайте, Анри не мог этого совершить! Он очень хороший, добрый человек и гордился тем, что служит у магистра Таймуса. Он бы никогда…

— В этом будем разбираться мы, мадемуазель Лерьер, — перебил меня Дареаль. — Вам же советую забыть об этом человеке и порадоваться, что не успели стать его женой, иначе участь ваша была бы незавидна. Скажите, не называл ли граф Вейран каких-либо имен? Не просил передавать писем?

— Нет. Анри мало рассказывал о службе. Мы виделись крайне редко, герцог Дареаль.

Мне хотелось, чтобы наш разговор закончился. Мне нужно было остаться одной, подумать, осознать. В то, что Анри — убийца, я не поверила бы никогда! Он человек кристальной честности. И то, что говорили эти люди, казалось бессмыслицей, чьей-то дурной шуткой.

— И все же вспомните, — настаивал главный дознаватель. — Может, он был за что-то обижен на магистра?

— Нет, он говорил, что магистр Таймус — справедливый человек.

— Тогда почему он его убил?

— Он не убивал.

— Вы не можете этого знать! — Дареаль наседал на меня.

— Могу. Анри — не убийца.

— Вы ошибаетесь.

— Нет.

Наш разговор походил на какую-то плохую пьесу. Я чувствовала себя куклой — оболочка осталась, а мысли и чувства были где-то далеко. Дареаль спрашивал, я односложно отвечала — ничего больше. Только то, что Анри не виноват. Наверное, даже если бы я лично видела, как Анри убил Таймуса, не поверила бы своим глазам и доказывала его невиновность.

— Что вам известно о друзьях жениха? — Дареаль решил зайти с другой стороны.

— У него было не так много друзей, только однокурсники и сослуживцы.

— Имена?

— Я с ними лично незнакома.

— Имена, мадемуазель! — громыхнул Дареаль.

— Герцог Дареаль, — вдруг раздался голос мадам Симоны, — вы выходите за рамки приличия. Попрошу вас немедленно покинуть мой коллеж.

— Эта девчонка перестанет быть вашей воспитанницей уже через неделю, — рыкнул дознаватель, — и тогда мы с ней поговорим иначе.

— Эта девчонка, как вы выразились, наследница одного из древнейших родов Гарандии и никогда — вы слышите, — никогда не опустится до того, чтобы запятнать свою честь!

Герцог Дареаль вылетел из кабинета, даже не поклонившись. Его молодой коллега последовал за ним, обернувшись на прощанье, как бы извиняясь. А я закрыла лицо руками. Слез не было. Я все еще не верила, не понимала. А мадам Симона мягко коснулась моих волос.

— Ну-ну, девочка, — пробормотала она. — В одном этот ворон прав. Хорошо, что ты не успела связать свою судьбу с графом. Дознаватели никогда не выпустят его из своих лап, даже если поймут, что ошиблись.

— Нет, так нельзя. — Я подскочила с кресла. — Надо что-то делать! Анри не мог!

— Ты совсем юная, — вздохнула Симона, — и почти не видела жизни за стенами коллежа. Поверь, Полли, даже самый честный на вид человек может оказаться отъявленным подлецом.

— Только не Анри!

— Я повторю тебе слова Дареаля, дитя. Забудь об Анри Вейране. Вычеркни его из своей жизни. Ты молода, красива, знатна. У тебя все впереди. А с графом пусть разбирается герцог Дареаль.

Я опустила глаза. Спорить не было сил. Хотелось забиться в самый дальний угол коллежа и реветь, пока воздух не кончится в груди. Я пробормотала скупые слова благодарности и бросилась прочь. Дальше, дальше! В сад. Но дверь оказалась заперта. Точно, ограничения… Тогда я забилась под лестницу, туда, где хранились швабры и тряпки, и тихонько заплакала. Боль рвала сердце. Рушилось все, что казалось таким близким и осязаемым. Анри! Как они могли подумать? Не разобравшись, не расставив все по местам! Я была уверена, что он ни при чем. Кто угодно, только не Анри. Я бы скорее поверила в то, что небо упадет на землю, чем в то, что Анри может убить невинного человека. Голова кружилась. Нет, так нельзя! Но я не знала, как ему помочь, как оправдать. Что могла выпускница коллежа против орды дознавателей? Ничего. Поэтому оставалось в отчаянии заламывать руки и плакать.

К вечеру я напоминала призрак самой себя. А еще заметила, что другие девушки, даже мои подруги, сторонятся меня. Что ж, новости распространяются быстро. Откуда мне знать, не подслушивал ли кто-нибудь у кабинета Симоны? А может, удалось получить весточку из внешнего мира? У меня не было сил даже обижаться. Надо раздеться и лечь спать. Чтобы завтра утром… Что? Что мне делать завтра? Послезавтра? Через месяц, год? Моя жизнь в один момент потеряла смысл. Все, к чему я стремилась, рухнуло, поставив под вопрос само мое существование.