Наталья Владимирова - Несказка для попаданки [litres]

Меня ждало большое разочарование. Вчерашнее местечко оказалось занято. Блондином. Он вальяжно развалился на диванчике и увлеченно читал. Даже не сразу среагировал, когда мы подошли и поздоровались. То, что не слышал, понятно – купол тишины, но вот чтобы не замечать окружающих, нужно сильно увлечься. Неужели учебники здесь настолько интересные?

Наконец мы с библиотекарем все-таки попали в поле зрения мужчины, темные брови в удивлении взлетели, а губы ожидаемо скривились. Блондин взмахом руки то ли развеял купол, то ли раздвинул для нас, но его приветствие мы прекрасно услышали.

– Уважаемый мэд Лорн, – сказал мэд Нерасиу, – надеюсь, вы не станете возражать против компании этой милой девушки? К сожалению, остальные места заняты…

– Какие возражения! – с наигранным энтузиазмом воскликнул тот, вскакивая с дивана и учтиво кланяясь. Шут! – Конечно, располагайтесь, мэдью. Буду рад такому приятному соседству.

Я уже собиралась сказаться занятой, мол, вспомнила про какие-то неотложные дела, когда блондин меня опередил:

– К сожалению, прекрасная мэдью, долго я не смогу наслаждаться вашим обществом, сами понимаете – сессия. Вот-вот начнется очередной экзамен.

– Конечно, – натянуто улыбнулась я и присела на диванчик, напротив которого на столе лежал выданный мне накануне фолиант про академию.

– Вот и замечательно! – расцвел мэд Нерасиу, не замечая притворной вежливости между мной и блондином. Библиотекарь положил на столик толстенные книги и, не слушая моих благодарностей за оказанную помощь, удалился, весьма довольный собой.

А я враждебно уставилась на Лорна, в любой момент ожидая от него словесной гадости. И не просчиталась. Не успел мэд Нерасиу скрыться за ближайшими стеллажами, как ненавистный голос вальяжно произнес:

– И что же снова делает в библиотеке многоуважаемая мэдью? Неужели Грэхх так быстро надоел?

Щеки опалило жаром. Никогда не замечала за собой агрессивных порывов, и для меня стало откровением неожиданное желание отвесить пощечину этому типу.

– Я так понимаю, вопрос был риторический? – Я сделала вид, что больше интересуюсь принесенными книгами, нежели разговором, и принялась старательно листать лежавшее сверху издание.

– Вовсе нет. Меня действительно мучает любопытство, что может делать в библиотеке молодая девушка второй день подряд.

– Разумеется, искать вашего общества. Как только вас увидела, мэд Лорн, влюбилась до смерти и вот теперь бегаю за вами по пятам. – Я подняла голову от страниц и взглянула в удивленные глаза мужчины. – Вы ведь это хотели услышать, многоуважаемый мэд?

А он… запрокинул голову и громко расхохотался.

– Вы мне нравитесь все больше и больше, – наконец признался он, отсмеявшись.

– А вы мне – все меньше и меньше.

– Очень жаль. – Вот только проскользнувшее в его голосе самодовольство говорило об обратном. – Я смотрю, сегодня вы набрали новых книг для изучения. Скажите честно, мэдью Ясмина, для чего вам это нужно?

– Что именно?

– Книги, что же еще. Вас настолько мучит жажда знаний?

– Мэд Лорн, а разве вы сами, попав в чужой мир, не попытались бы поскорее узнать о нем как можно больше, чтобы прижиться, приспособиться?

– Вы действительно собираетесь здесь жить?

– А почему бы нет?

– И приспосабливаться?

– Я не понимаю, к чему вы клоните.

– Разве Грэхх не наобещал вам звезд с небес и сладкую жизнь?

– Ну предположим… – Я никак не могла понять, на что намекает блондин и какой реакции от меня ждет.

– Так зачем же вам эти знания, – Лорн кивнул на книги, – если все вам подадут на серебряном подносе и с множеством нижайших поклонов?

– В жизни случается всякое. Нельзя вечно надеяться, что кто-то о тебе позаботится, нужно быть и самой готовой к превратностям судьбы. Только так есть шанс выжить.

По мере того как я говорила, глаза собеседника округлялись все сильнее.

– Вы серьезно?

– Чему вы удивляетесь?

– Быть может, проблеску здравого смысла у хани?

– А как же ваша мэдью? Кажется, вы говорили, она весьма разумна.

– Действительно? В таком случае, признаюсь, я подобрал неверное слово. Расчетливая, будет гораздо точнее.

– И, судя по тому, как вы это произнесли, вас подобная черта характера приводит в восторг.

– Разумеется! Уж лучше расчетливость, нежели сплошное потребительство, жадность и тупость.

– Неужели вы настолько не любите женщин, что видите у них сплошные пороки? Вам так сложно признать у женщины хоть крупицу здравомыслия?

– Вы ошибаетесь, женщин я очень даже люблю.

Он хищным взглядом прошелся по моему скромному декольте, скользнул по обнаженной шее и остановился на губах, отчего внутри меня будто сжалась пружина. Как же он меня раздражает! И пугает одновременно.

– То есть вы готовы отказать в наличии ума лично мне?

– О чем вы, уважаемая? Вы только что доказали обратное.

– Мэд Лорн, вы говорите загадками. И мне сложно отгадывать их, учитывая, что местный менталитет мне незнаком, как, впрочем, и вы сами.

– Какие уж тут загадки! Я говорю о хани.

– Ах да. – Пришла моя очередь пренебрежительно усмехаться, но у меня это получилось весьма натянуто. – Наслышана о том, что большинство обитателей академии нас терпеть не может.

– Правда?

– Впрочем, и воочию убедиться тоже была возможность. – Я рукой обвела вокруг себя. – Многие студенты даже не скрывают своего негативного отношения. Вот только непонятно, за что подобная немилость.

– Сами вы не догадываетесь? Несмотря на… как вы выразились… крупицу здравомыслия.

– Зависть? – нехотя предположила я. Разговор становился все более неприятным, но прервать его и уйти было выше моих сил. Я чувствовала, блондин знает нечто важное для меня и даже готов поделиться.

– Чушь! Кто в здравом уме будет завидовать несчастной попаданке, не сумевшей даже в собственном мире найти места? – легко отмахнулся он от моей версии.

– Быть может, зависть появляется из-за того, что несчастная попаданка вдруг становится почитаемой и лелеемой мэдью, капризы которой исполняются по первому требованию? – выдала я версию, сама в нее не веря. – У кого-то, к примеру, появились сомнения в заслуженности подобных почестей…

– О нет. Почести вполне оправданны.

– Тогда… – На самом деле я не столько затруднялась найти причину неприязни, сколько не желала ее озвучивать. Для Лорна же подобных моральных преград не существовало.

– А быть может, вас недолюбливают из-за того, что бедненькие и несчастненькие хани, попав в чужой мир, принимают подчеркнутое поклонение как естественное, начинают наглеть и принижать окружающих? Или виновата наигранная беспомощность и перекладывание ответственности за собственную жизнь на вызвавших их мэдов?