Наталья Владимирова - Несказка для попаданки [litres]

– Пойдем, отведу тебя к родственникам, – скомандовала я, направившись в сторону домов.

Я прошла несколько метров, пока не обнаружила, что мальчишка остался стоять на прежнем месте, у густого кустарника.

– Ну? – нетерпеливо притопнула я, не понимая логики ребенка. – Ты разве хочешь остаться один?

– Нет, – буркнул мальчишка.

Я облегченно выдохнула, уже опасаясь, что тот немой.

– А в чем тогда дело?

Молчание.

– Не хочешь к родным?

– У меня их нет.

– Что значит «нет»? Совсем никого?

– Этот, – ребенок кивнул в сторону медленно догорающего дома, – отец который, только и оставался. Как мамка умерла… все… больше никого.

Так вот почему он жил с отцом, не то что не заботящимся о нем, а, казалось, ненавидящим мальчишку! Меня бросило в жар, а затем – в холод. И что мне теперь делать? Оставить ребенка здесь, на дороге, в надежде, что жалостливые соседи подберут? Вряд ли, кому нужен чужой мальчишка. Они не вмешивались раньше, сомнительно, что расчувствуются сейчас. Отвести в приют? Я слышала, там дети живут не лучше беспризорников. Взять с собой? Куда? Сама осталась без работы и крыши над головой. Хотя…

Мои сбережения при мне – поясной кошелечек с деньгами я не снимала даже на ночь. Из личного имущества сгорело старое пальто да несколько несданных муляжей, которые были в неоплаченном заказе. А то, что рабочего места лишилась, оно и к лучшему. Хватит вкалывать за бесценок.

К тому же Пиклин Торн может быть еще и живой. Рано я его похоронила. Оказались же мы с мальчишкой вне дома. Почему бы и хозяину не остаться в живых, пропивая в баре нажитое честным путем, пока его дом взлетал на воздух.

– Со мной пойдешь? – спросила я, все еще втайне надеясь отделаться от неожиданно свалившейся ответственности за ребенка.

Тот, поморщившись, кивнул.

– Тогда пошли, – вдохнула я, совершенно не представляя, как находить общий язык с колючим мальчишкой.

Я развернулась и зашагала в противоположную сторону. Где-то здесь находилась широкая тропа, огибающая район и выходящая как раз в ту сторону, где доходный дом. Ее я обнаружила не так давно и пользовалась, когда требовалось побыстрее добраться до Анта. Сегодня был как раз такой случай. От пережитых за ночь волнений ноги почти не держали меня, а нервы и вовсе натянулись до предела. Истерики посреди дороги мне как раз таки не хватало. Особенно при малыше, психика которого и без меня подорвана.

Я покрепче зажала зубами нижнюю губу и прибавила шагу. Судя по шороху за спиной, мальчишка от меня не отставал. На будущее загадывать совсем не хотелось. Единственным желанием оставался сон, крепкий и долгий. Благо мне было куда податься.

В небе появились первые просветы, и дорогу находить стало гораздо проще. В каком-то из дворов залаяла собака, и малец, перепугавшись, схватил меня за подол. Да так и не отпустил, повиснув немалым грузом, хотя пустые и гулкие улицы постепенно наполнялись звуками просыпающегося города, рассеивая прежний страх.

В доходный дом мы попали беспрепятственно, открыв входную дверь ключом, который вручил мне Ант еще в самом начале моего переезда к Пиклину Торну.

– Не отказывайся. На всякий случай, – сказал тогда Рыжик.

Кто бы мог подумать, что этот случай может действительно настать. В доме все спали, и мы, крадучись, на цыпочках поднялись на второй этаж и проскользнули в спальню Анта, которую он по обыкновению не запирал.

Но сон паренька оказался чутким. Стоило прикрыть за собой чуть поскрипывающую дверь, как по-девичьи длинные рыжие ресницы затрепетали, смешливые глаза распахнулись, а веснушки затанцевали на носу от радости и возбуждения.

– Мина! Вот это сюрприз!

Подскочив на постели, он принялся прямо под одеялом одеваться, когда наконец заметил по-прежнему цепляющегося за мой подол мальца.

– Ой. Здрасте, – на мгновение растерялся Рыжик. Но тут же подлетел к нашей скульптурной композиции и протянул ладонь.

– Ант, – представился он мальчишке, словно взрослому.

– Хвостик, – так же серьезно сказал малец и пожал Рыжику руку.

Мы с Антом переглянулись, и ребенок это заметил.

– Меня мама так звала, – пояснил он, правильно расценив наши перемигивания. – А тот, отец который, сучьим ублюдком. Но ведь это не имя, правда?

– Правда! – хором подтвердили мы.

– Хвостик – отличное имя! – успокоил ребенка Ант и принялся накрывать на стол.

– Я в этот раз с пустыми руками, – повинилась я, следя за хлопотами паренька, готовящего чай и выкладывающего на стол хлеб, сыр и сладкие сухари.

– Зато с Хвостиком. – Он весело подмигнул настороженному мальчишке, и тот немного расслабился. Во всяком случае, хмурая складка с детского лба пропала. – Прошу к столу!

Что я, что Ант с раннего утра были не склонны к еде, а потому медленно цедили чай. Хвостик же, увидев накрытый стол, перестал дичиться и накинулся на съестное, будто не ел очень долгое время. Наблюдая за тем, как он жадно запихивает в маленький рот без разбора куски, какие только попадались ему под руку, и, почти не жуя, глотает, я испытала острое чувство вины. Ведь могла же позаботиться о ребенке еще полгода назад, узнав о его существовании.

– Рассказывай, – велел мне Ант, пододвигая к Хвостику большую яркую чашку с подслащенным чаем.

Начала я с событий вечера, про неизвестное существо, похитившее меня и бросившее посреди поля.

– На мое счастье поблизости оказался знакомый по академии, – обтекаемо доложила я, косясь в сторону мальчика.

Хвостик вопреки моим опасениям к разговору не прислушивался, продолжая уминать оставшиеся на столе сухари, прихлебывая из чашки ароматный напиток и блаженно жмурясь, а когда мой рассказ перешел к пожару в мастерской, и вовсе задремал, свернувшись калачиком в углу кровати.

– Репки-скрепки, ночка тебе выдалась, – подвел черту Ант, выслушав до самого конца.

– Сама в шоке, – поддакнула я.

Ант призадумался.

– А ты совсем не помнишь, как выглядело твое чудовище?

– Рыжик, миленький, темно же было.

– На ощупь?

– Я уже говорила, волосатое. Мех такой длинный. Размахивая руками, я хваталась за него, и в кулаке оставались волосы как с очень лохматого животного.

– Еще, – потребовал, словно следователь на допросе, парень.

– Еще огромный. Может, конечно, мне так со страху показалось, но тащило же оно меня в пасти каким-то образом, значит, не мелкое точно.

– Еще.

– Клыки, весь бок пропороли, и слюни, кажись, до сих пор платье от них влажное.

– Еще.

– Все! Больше и рассказать нечего. Прыжками какими-то передвигалось, сцапав меня. Я в основном чувствовала, но практически ничего не видела.

– А тебе не приходило в голову, что похитителем могла быть псица?

– Чего?