Елена Звездная - Бой со смертью. Часть 1 [СИ]

— Таар кам маара?! — прошипел Вечный, тряхнув меня как тряпичную куклу.

Он интересовался, как мне такое окончание жизни. Я моргнула, чувствуя как меняется взгляд с нормального на кошачий, присмотрелась к нему и с удивлением просипела:

— У вас был ворон…

И Вечный, разжав пальцы, отшатнулся, в ужасе глядя на меня. Он начинал понимать… И сейчас он увидел во мне не Рию Каро, нет, он видел Калиан Анревер… И на короткий миг я увидела тоже — тот сад в университете которым управляли маги ордена Огня, высокого мага со светло-серебристыми прядями, мёртвыми глазами и удивительно молодым лицом и ворона, что сидел на его плече… очень мудрого ворона… Слишком мудрого для простой птицы…

— Вы не убивали дядю Тадора, — поняла вдруг я. — Вы собирались вновь в наказание поместить его в тело птицы, лишив возможности заниматься тем единственным, что ваш брат любил — артефактами.

Вечный отступил ещё на шаг, в ужасе глядя на меня, и пытаясь… всё пытаясь понять, на что я способна… А я стояла, держась за саднящее горло и с ужасом осознавала — он не убивал дядю Тадора… а я убью.

По щекам скатились две слезы…

— Риа, девочка, — уже не скрываясь, используя интонации дяди Тадора, произнёс Ульгер.

Я рухнула на колени.

Можно ведь всё вернуть… Меня, дядю Тадора, дом, его кабинет сияющий в лучах заходящего солнца… Можно вернуть даже мою няню, и кухарку дяди, которая так любила меня… Их всех можно просто вернуть, и остаться «любимым солнышком», самой «необыкновенной девочкой», «моей умненькой малышкой»… Можно вернуть. Надавить сейчас на Ульгера Шерарна, уйти в тот мир, что мёртвой громадой существует в иной реальности, собрать их всех и… Жить? Учиться? Заниматься артефактами?..

А почему нет?

Я оживила Гобби — главная цель достигнута.

Я попаду в цитадель Вечных и сумею… не знаю как, но сумею остановить разработку новых планов и месть Гаэр-ашу и парням… я смогу, со мной будет дядя Тадор, и мы… мы всё сможем.

Так почему бы и нет?! Что я теряю?! Ничего ведь… кроме человечности. Кроме осознания того, что отступники убивали, убивают и будут убивать без жалости и сомнений. Вот только… чем я лучше?

Ничем.

И я закрыла глаза, отчетливо понимая, что убиваю единственного кто любил меня искренне и всей душой, которой у Вечных по идее даже быть не может… не может, но она всё-таки есть.

— Ррриа! — окрик Ульгера.

Поздно. Слишком поздно.

И я, сделав вдох, перестаю дышать, призывая силу, способную убить меня в течение нескольких месяцев. Магия Смерти отозвалась легко, как зверь, ощутивший запах свежей крови.

Это странно, очень странно чувствовать — как внутри тебя просыпается что-то, что-то живое, со своим разумом, чувствам, желаниями, и оно, обретя силу, вгрызается в твою душу. Вгрызаясь с такой силой, что я лишь порадовалась, что не стою во время призыва магии, как Калиан. Но Калиан была сильнее… Тьма, я лишь сейчас понимаю, насколько она была сильнее — перенести предательство семьи, отца, любимого человека, и не сорваться за грань, не отравиться ненавистью, продолжать бороться за себя, за свободу своего выбора, и с такой силой ценить жизнь, каждую её каплю, каждое её порождение…

— Риа, внученька…

Я вздрогнула, услышав этот голос, и распахнула глаза.

Передо мной, опустившись на колени, стояла пожилая женщина в льняной вышиванке, такой, какую носили женщины в деревнях Четвёртого королевства. Женщина, в чертах лица которой смутно угадывались черты лица моего отца… Тот же взгляд, подбородок, губы… Мои собственные дрогнули, но лишь на мгновение — я выдохнула, и не вдохнула вновь.

Нельзя, это я помнила.

И не дыша, смотрела на то единственное, что осталось мне от бабушки — её личность, поглощённая Ульгером Шерарном.

— Деточка, не губи, — взмолилась бабушка. — Не губи, и он вернёт жизнь мне, и дедушке, и…

И я закрыла глаза. Не знаю, сколько тренировалась Калиан, для того, чтобы так быстро ступать на грань, позволявшую магии Смерти набирать силу, лично я держалась с трудом. С большим трудом. У некромантии и магии Смерти всё же огромная, просто феноменальная разница — некромант оперирует заклинаниями, не пропуская Смерть через себя, магу Смерти приходится фактически умирать, ощущая смерть всем телом.

Судорожно сглотнула, не позволяя себе дышать и вгоняя своё тело в состояние удушья, до боли в груди, до ощущения головокружения.

— Не губи нас! — крик моей… наверное, бабушки.

Наверное…

Наверное, не знай я уже так много о поглощённых личностях, я бы послушала, но я знала. Знала то, что личность сохраняет в себе слишком многое из характера самой личности, из самосознания этой личности… поэтому Ульгер сейчас выпустил лишь бабушку, она женщина, она заботится обо всех, поэтому и просит, а вот отца он не выпустит, как и дядю Тадора, слишком хорошо знает, что те прикажут мне действовать без жалости и сожалений.

И потому я не слушала, я медленно проваливалась на Грань, за Грань, в серую пелену потустороннего мира, практически теряя связь с миром реальным. И я начинаю видеть не только бабушку… не её одну. Далеко не только её одну. Грань меняла моё восприятие, Смерть влияла на моё зрение, и теперь я видела Ульгера Шерарна одним огромным почерневшим и ссохшимся деревом, в котором сам Вечный являлся стволом, а все поглощенные им личности — искорёженными ветвями. Люди-ветви… Много, безумного много ветвей… Отдельно, справа, сотни поселян в традиционной крестьянской одежде — женщины, дети, мужчины, старики… он не пожалел никого. А сейчас он судорожно перебирал ветви, пытаясь понять что я делаю, и пытаясь остановить. В какой-то момент ветви раздвинулись, выдвигая словно нанизанного на прут мага, тот, повинуясь приказу владельца, открыл глаза, и я услышала разъярённый вопрос Ульгера: «Что она делает?».

У меня мелькнула отвлечённая мысль о том, что за Калиан могли наблюдать, могли догадаться, могли понять… Но давно выпитый маг, взглянув на меня, вдруг улыбнулся, и одними губами прошептал мне страшное:

«Продолжай».

Ульгер уничтожил его одним движением. Смял, как сорванный листок, отшвырнул, будто мусор, оказавшийся под ногами, и развернулся ко мне. Вечный… как мёртвые дубы мёртвого леса. Гнилой изнутри, с пустотой там, где должна быть душа, с ненавистью, душившей его.

Он с яростью смотрел на меня, всё так же судорожно пытаясь понять, что я делаю, а я как наяву слышала его слова, сказанные другой кошке, которую раз за разом пытались сломать: «Ты — маг Смерти! В этом твоя сила, девочка. Отказываясь от неё, ты убиваешь свой источник!»

И рефлекторно я ощущаю желание сделать шаг. Шаг за Грань. Сделать этот шаг, и почувствовать, как по моим венам заструится сама Смерть, наполняя меня могуществом и властью, делая сильнее в сотни раз и уничтожая всё вокруг. Уничтожая… живых. Я отчётливо ощутила их, несмотря на продолжающий держать арену в тисках магического капкана смерч. Ощутила Ташши, он стоял, почти на границе буйства стихии… ощутила Гобби… он молился, опустившись на колени, и призывая что-то, что вызывало смутную тревогу… Ощутила Норта… Ощутила так, словно он стоял рядом — протяни руку и пальцы коснутся его пальцев… Ощутила Эдвина, он стоял на шаг позади Ташши, сжимая рукоять меча и стиснув зубы… И ощутила зов Гаэр-аша. Его зов, его пламя, его ярость. Как смерч. Не этот, что гудел отрезав нас от мира — другой, в разы сильнее, становившийся сильнее с каждым мгновением… И не нужно было делать расчётов, чтобы понять со всей очевидностью — у меня максимум три минуты. Максимум, а затем Гаэр-аш сметёт капкан отступников. Ещё не знаю как, но сметёт… Именно поэтому стоит Норт, стоит практически без движения, но повинуясь его влиянию бегут прочь люди и животные, безотчётно ощущая тревогу выстраивают щиты маги, и даже нежить — мёртвые и те, ощущая опасность, пытались скрыться. А затем я ощутила лорда Эллохара. Маг Смерти как никто иной чувствовал призвание подвластной ему стихии, и сейчас стоял, что-то объясняя Гаэр-ашу. Я надеялась, он как минимум объяснит, что я жива, что держу свою силу под контролем… Ещё надеялась, что промолчит, когда ощутит что стоя на грани, я не взлечу — я сорвусь в низ.