Юлия Цыпленкова - Фаворитка

После возвращения в усадьбу Лайсс сожительствовал с баронессой еще пару лет, а потом она начала охладевать к молодому любовнику. С его помощью она увеличила свои земли – Утткер внушил соседу продать свое поместье почти за бесценок. Прорвалась в тот круг, где раньше не была принята из-за сплетен о легкости своего нрава, кстати, совершенно оправданных. Неизвестно, кем бы мог стать юноша, если бы его не развратила непорядочная женщина. Хотя, если он шел на поводу у своей покровительницы, то склонность к аферам и мерзости уже имел. Так что они попросту нашли друг друга.

Так вот, когда баронесса начала охладевать к своему любовнику, Утткер понял, что вскоре снова переедет из богатых покоев в комнатку своей матери. И тогда он взялся за ее милость. Попытался внушить, что та должна составить на его имя завещание – решился избавиться от покровительницы, однако она была умней и предусмотрительней, и потому давно обзавелась амулетом, защищавшим ее от собственного воспитанника.

Услышав, о чем толкует Лайсс, баронесса сразу поняла, что задумал вскормленный ею щенок. Женщина улыбнулась, попросила подождать немного, а после призвала своих охранников. Они избили несостоявшегося душегуба и наследника и вышвырнули за ворота.

Мать, которой Утткер пренебрегал слишком долго, считая общение с прачкой ниже своего достоинства, за сына не заступилась и не последовала за ним. К тому времени ее собственная жизнь достаточно наладилась, и она сошлась с одним из лакеев и вполне счастливо сожительствовала. И если бы не злосчастный документ о браке, который невозможно было расторгнуть за неимением супруга, готового подтвердить согласие, то и замуж могла бы выйти.

Так Лайсс Утткер оказался предоставлен сам себе. Без средств, без знакомств, без ремесла, которым мог бы зарабатывать себе на жизнь, но с привычкой к роскошной жизни. К тому же мать однажды все-таки проболталась о высокородном отце, чем поселила в душе сына уверенность, что в особняке покровительницы он на своем месте, и жить должен только так. Правда, родительница запретила говорить кому-то о своем полублагородном происхождении, иначе отношение к ним могло совершенно поменяться. Одно дело – брошенные мужем и отцом, а другое – девица, отдавшаяся хозяину.

И вот он оказался на улице. А в дополнение к этому самоуверенный и самовлюбленный дурень едва не попал на каторгу, потому что баронесса обвинила его в краже, и уйти от полиции Утткеру удалось только благодаря собственному дару. Так что история с преследованием и ложным обвинением тоже оказалась правдой, но с искаженным смыслом.

Далее след беглеца начал путаться. Ему действительно пришлось покинуть Смади, чтобы избежать новой попытки ареста и какое-то время скрываться от преследователей. Потому он забрался подальше, где его оставили в покое. Свой дар менталист теперь скрывал, потому что он стал его тайным оружием. Пытался обзавестись новой покровительницей, но подобраться к одиноким благородным дамам оказалось не так-то просто. А еще нужны были деньги.

Не умевший работать, да и не желавший этого, Утткер связался с отребьем. В домах увеселений он стал желанным гостем. Дамы были не против угостить его, приютить и приласкать. Еще бы! Лайсс исправно помогал им, направляя клиентов. Матушки даже начали грызться и перебивать цену соперницы на услуги «зазывалы». Впрочем, сдружился Утткер не только с матушками, но и с шайками, а главное, с их главарями.

Не стану утомлять вас пересказом всех «подвигов» беглеца. Их хватало. И в камере, где он познакомился с лейтенантом Декхандом, Лайсс оказался не случайно. Должно быть, он до этого усердно использовал свой дар и поисчерпался, поэтому не смог избежать ареста, но в тюрьме набрался сил и смог вернуть кортик новому знакомому. А так как в том городе Утткер успел нажить себе неприятностей, то и терять ему оказалось нечего, зато он узнал, что у капитана есть дочь, и дочь эта совершенно не имеет успеха у мужчин, а оттого должна стать легкой добычей. На горизонте замаячила та жизнь, о которой грезил сын прачки.

Далее вы знаете, и осталось только рассказать о том, что сыщики сумели выяснить о побеге. А вот тут рассказать особо-то и не о чем. Удалось установить, что карета остановилась на ночлег в придорожном постоялом дворе. Грубейшее нарушение! Конвой должен был довезти арестанта до ближайшего острога и, предъявив предписание, оставить его в камере, а утром забрать и продолжить путь. Однако тут вины конвоиров не было.

Случайность! Когда они проезжали Дерб – городок в трех днях пути от Канатора, на тракте случился затор. Несколько повозок перекрыли дорогу – возницы не желали уступать друг другу. Разразился скандал, подъехали еще повозки и несколько экипажей, сгрудились пешие зеваки. Ни объехать, ни растолкать это скопище возможности не было, и конвой был вынужден потерять несколько часов, ожидая, когда городская стража, выскочившая на шум, сумеет навести порядок. В результате, ночь застала моих канаторцев еще в пути к Бэйтсу, где должны были заночевать.

Арестанта оставили в карете, лошадей выпрягли, часовые заняли пост, остальные ушли отдыхать, предварительно распределив время охраны. Потом отдохнувшие конвоиры сменили тех, что первыми сторожили Утткера. А утром открыли карету, чтобы вывести матроса по нужде, заодно передать ему завтрак, но… клетка оказалась пуста.

— Подкуп? — спросил Гард.

— Они все клянутся, что арестант за ночь не издал ни звука, и к карете никто не подходил, — ответила я. — Уверяют, что после последней остановки Утткер находился в карете. И когда выпрягали лошадей, он попросил вывести его, после снова сел, дверь закрыли снаружи. Вам лучше, чем мне известно, что изнутри арестантскую карету не открыть.

— Может, сумел за время пути ослабить или открыть браслеты? — Фьер в задумчивости потер подбородок. — Потом внушил часовым выпустить себя и велел забыть, что они это делали?

Я пожала плечами, слезла со стола и прошлась по кабинету.

— Браслеты невозможно ослабить или вскрыть, ни одна отмычка такой замок не возьмет, а у Утткера под рукой даже шпильки не было, — произнесла я. — Элькос пояснял мне по этим браслетам. Он уверяет, что снять можно только имея ключ, а у конвоиров его не было. Не для того его магию блокировали, чтобы позволить ею пользоваться. То есть, выпустить арестанта из его узилища можно было только по доброй воле. Однако конвоиры клянутся, что подобного не было, даже согласились на магический допрос, чтобы доказать свою невиновность. После обнаружения пропажи они начали прочесывать окрестности, даже попросили помощи у местных полицейских, потому и не попались мне навстречу, когда я возвращалась в столицу – продолжали искать хотя бы следы беглеца.