Юлия Цыпленкова - Фаворитка

Он навещал меня уже третий день. После визита монарха, оставившего меня растерзанной в беседке у пруда, маг прибыл спустя час с небольшим, должно быть, король отправил кого-то из гвардейцев первым, чтобы призвать мага. Элькос был сильно взволнован, но когда увидел меня, помрачнел. Поняв, что я не желаю разговаривать, магистр сделал свое дело, дал рекомендации Тальме, и ушел. Камеристка отправилась проводить мага, думаю, тогда и рассказала ему обо всех моих злоключениях.

На второй день Элькос прибыл с раннего утра, но опять не стал вести беседы о том, что произошло между нами с королем. Вновь врачевал быстро желтевшие синяки и разбитую губу, припухлость которой за ночь заметно уменьшилась. Маг посетовал только на то, что не может, как древние целители, вылечить меня за один раз.

— Была бы магия, я бы справился быстро, а телесные раны… — прервав самого себя, он вздохнул, а потом, погладив меня по волосам, подобно заботливому отцу, присел на скамеечку у кровати и просидел так некоторое время, храня молчание.

Меня тяготил его визит. Я всё еще нуждалась в уединении, оно помогало мне собирать воедино осколки, в которые обратилось мое сердце. В тишине и умиротворении родного дома, я искала себя и размышляла о будущем, в котором не желала видеть лжеца и предателя. Понимала, что он не оставит меня в покое. И чем раньше вернусь к любимому мною делу, тем быстрей он может решить, что я готова к новой встрече. Можно было написать дядюшке и передать ему в руки полное управление, однако тут воспротивилась моя душа. Я не желала оставаться в стороне. Теперь у меня были только мои устремления. В них была моя суть и сила.

Монарх обещал не мешать мне. Впрочем, его обещания – пустой звук, если в них нет выгоды для него. А сейчас он хотел вернуть меня во дворец, значит, выгода есть, и помех и вправду не будет. Может быть новая взятка, которая для меня уже мало что изменит в отношении к нему. Но хуже всего, что он имел рычаги давления. Я зависела от него. Пока он готов был идти навстречу, чтобы загладить вину, но что если я стану упорствовать? Что он пустит в ход? Угроза моему делу или роду? А еще Тибад оставался под его властью, хоть и принадлежал мне, но лишь номинально.

— Нельзя выжидать, надо действовать, — сказала я себе вечером второго дня. — Нужно успеть себя обезопасить, насколько это возможно… Проклятье, — выругалась я, ощущая бессилие. И хоть сделано было уже немало за эти годы, но еще недостаточно, чтобы вынудить монарха считаться с нами. Похоже, настало время для сбора совета рода. — Да, завтра же отправлюсь к дядюшке.

В тот же вечер я окончательно вернулась. Запретила себе думать о том, что причиняло боль, и постаралась сосредоточиться на более приятных хлопотах. Для начала сожгла порванное платье и белье, которые ждали своей участи, и в этот костер полетело письмо монарха, которое доставили за день до этого. Я не хотела его даже вскрывать, однако подумала, что там может быть нечто важное, что нельзя упустить, иначе это пагубно скажется в будущем. Однако, пробежав чуть кривоватые строчки глазами, я увидела лишь клятвы, заверения и просьбу о прощении за то, что он сотворил со мной в беседке. Так что сожгла я всё это пустое словоблудие без всяких сожалений.

На следующий день, оглядев себя в зеркало, я решила, что мой внешний вид позволяет покинуть поместье и явиться к его сиятельству. Кликнув Тальму, я велела приготовить мне платье. Еще вечером того дня, когда мне открылась вся правда о моем любовнике, из дворца вместе со сгоревшим после письмом доставили мою одежду, драгоценности, экипаж и даже Аметиста. Последнему я обрадовалась всей душой. Он был для меня лучшим лекарем.

И когда я была уже готова к выезду, появился магистр Элькос, сегодня более оживленный и заметно обрадованный тем, что я больше не лежу в постели безмолвной куклой.

— Как ваше самочувствие, Шанни? — повторил он вопрос.

Окинув себя последним взглядом в зеркало, я обернулась и ответила ему:

— Прекрасно, господин Элькос, вашими стараниями, разумеется. Синяки на моем теле исчезли, на лице не осталось следов королевской ласки, а порванную одежду я сожгла своими собственными руками, как и его письмо. Да, мне определенно лучше. Можете возвращаться к нему и сказать, что в целителе я более не нуждаюсь.

Маг подошел ближе и испытующе заглянул в глаза:

— А в друге?

— А вы мне друг? — спросила я чуть удивленно. — Разве у меня вообще есть при Дворе друзья? Там верноподданные короля, его приближенные и придворные, но друзья… Я таких не знаю.

— Зачем вы сейчас обижаете меня, Шанни? — помрачнел магистр. — Я был вашим другом и остаюсь им. Если вас оскорбляет мое молчание об интрижке короля, то мне об этом было неведомо. Никто не станет говорить мне о вас гадости, потому что я этого терпеть не стану.

— А если бы знали, то сказали бы? — полюбопытствовала я.

Элькос прошел к креслу, устроился в нем и ответил мне долгим задумчивым взглядом. Наконец, поерзал и произнес, чуть растягивая слова:

— Знаете ли, Шанриз… — он на миг поджал губы, явно подыскивая слова, и я усмехнулась, но маг поднял руку, останавливая меня, и продолжил: — Я бы не сказал вам, ваше сиятельство, но не потому что, не являюсь вам другом, а потому что им являюсь. Попытаюсь объяснить. Во-первых, зачастую в парах, где жена ослеплена любовью к супругу, или же попросту опасается глядеть правде в глаза, чтобы не потерять свое видимое счастье, всякая неприглядная правда оборачивается против того, кто принес дурную весть. Проще оправдать неверного супруга и возложить вину на «сплетника», чем принять удар. Мне бы не хотелось рисковать и терять ваше доверие и симпатию. Во-вторых, дорогая моя девочка, как бы там ни было, но вы прожили счастливо с государем три с лишним года…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В слепоте, — кивнула я.

— И в трудах, коих так желали, — парировал Элькос. — Разве же не ради этого вы пришли во дворец? Теперь ваше дело обрело плоть, и я не верю, что вы готовы отказаться от ваших идей и рискнуть всем. И вот чтобы не ставить вас перед выбором, я бы промолчал, но, — я подняла на него взгляд, — не промолчал бы, разговаривая с королем. И, судя по брани Дренга, именно этим он и занимался до того, как вам стало известно о похождениях государя. — Я подошла ближе к магистру и он усмехнулся: — У вас есть друзья при Дворе, Шанни. Я не могу говорить за кого-то еще, но я и оболтус Олив на вашей стороне. Да и ваша подруга – Айлид Энкетт. Думаю, она бы непременно проболталась вам, если бы знала, но нас сплетники обходили стороной, понимая, что кто-то может выдать вам тайну монарха. Что ж, ее выдала та, кому поспешили донести, желая порадовать, высмеивая вас. И я, признаться, рад, что находился в неведении. Мне было бы неловко и неприятно от своего молчания, но я бы не стал делать вам больно. Однажды, когда вы станете взрослей и опытней, вы поймете, что не во всякое дело стоит совать свой нос. Порой это наносит вреда гораздо больше, чем пользы.