Дарья Рай - Это будет сказка о любви

Девушка терпеливо ждала вердикта, где-то в душе осознавая, что понятия не имеет, на какой ответ рассчитывает. Брат Водяного ей, конечно, не пара, тут и к гадалке не ходи, уж простите за невольный каламбур.

– Ну, девонька, верно ты всё нагадала, – сказав так, Яга покачала головой. – Ох, и хлебнёшь ты с такой-то судьбой… Он-то, может, и не плох, да проблем себе успел нажить. Долг у него крупный вижу, да не в деньгах он, долг-то тот. Обязательство у него имеется некое. Это обязательство, стало быть, и препятствием для тебя обернётся. А ты маяться будешь, страдать… Внученька, а может перепишем мы судьбу твою? Я многое умею, а уж для тебя-то, кровинушка моя…

– Нет, бабушка.

Виринея задумчиво смотрела на карты, разложенные перед Ягой. На какой-то краткий миг, услышав, что её гадание верным оказалось, девушка почувствовала что-то вроде радости, а это ведь не просто так, не на пустом месте. Уж чему она за свою короткую жизнь и научилась – это тому, что в мире ничего просто так не бывает, а уж в сказочном – и подавно!

– Виринеюшка? – окликнула её Яга.

Девушка встрепенулась и смогла улыбнуться.

– Нет, бабушка, – уже увереннее повторила она, – От судьбы не уйдёшь. Если так мне суждено, пусть так и будет.

Яга вздохнула и принялась складывать карты обратно в мешочек.

– Ох, дитятко, да разве ж мы с отцом твоим такой судьбы для тебя желали? Мы-то с ним хлебнули в своё время, но у тебя ведь всё иначе быть может… Ну не везёт отрицательным героям в сказках – ни в любви, ни в чём-либо ещё. Но ты-то наполовину лишь тёмная!

– Бабусечка, я всё знаю. Но так я решила.

Баба Яга поджала губы, но спорить не стала – знала, что бесполезно. Упрямство-то у них – семейная черта.

– Бабушка, – вдруг вымолвила Виринея, – А ты… любила когда-нибудь?

Пожилая женщина подняла на неё взгляд, полный некой тоски и невысказанных слов. Наступила тишина, и Виринея даже решила, что Яга отвечать не станет, но тут старушка сказала:

– А как же, девонька? А как же? Без любви-то она что за жизнь? – губы Яги медленно расплылись в ностальгической улыбке.

Девушка растерялась, не зная, стоит ли продолжать разговор, но любопытство пересилило сомнения.

– А кто это был, бабушка?

– Иван. Ваня…

– Какой, бабушка?

За столько лет Иванов-то в сказках было не счесть.

– Царевич, девонька. Царский сын, младший из трёх братьев. Давно это было, я тогда старухой-то только прикидывалась, а самой годков-то всего двадцать было.

Старушка тихо рассмеялась, будто вспомнив давнюю шутку.

– Он-то, Иван, значит, приходит к избе моей, говорит заветные слова, мол, повернись к лесу задом, ко мне передом, а я в тот момент на крыльце стояла, ковёр выбивала. Избушка как заскрипела, как повернулась в прыжке, я-то с крыльца и слетела… Да прямо на царевича и свалилась, платок с меня спал, волосы, нарочно мной разлохмаченные, лицо открыли… Ой, вот же Ваня удивился! Ты, говорит, кто?! А я ему с усмешкой так, глядя на него сверху вниз – подо мной ведь он, яхонтовый, – и говорю: “Ну а к кому шёл-то? Она и есть!”. И такая меня гордость взяла, что он от меня глаз отвести не может. Думала, поиграю с ним, с молодцем, на том и разойдёмся, ан нет… Влюбилась. Да взаимно! Он-то на тот момент невесту себе искал, ко мне шёл за советом, в какой стороне искать, – Яга вздохнула, – Нашёл вот. На свою голову.

Виринея уже и жалела, что тему эту завела, но рассказ её захватил. Что же дальше-то было?

– Царь-отец от него отказался, значит. Ну, Ванька мой не из робкого десятка был, махнул на всё рукой и ушёл жить ко мне. Два года мы с ним прожили, всё никак пожениться не могли по-человечески, откладывали что-то всё, тянули… А потом мне по делам отлучиться надо было, оставила я его одного в избе своей, а там в этот день мимо оборотень проходил. Меня-то они не трогают – своя я для всего лесного. А его не признал, зверюга проклятая… – Виринея зажала рот руками, боясь лишний звук издать, – Когда я домой вернулась, ожидал меня истерзанный и разодранный в клочья суженый. А на печи… На печи-то… – бабушка на миг закрыла глаза, будто здесь и сейчас видела эту картину снова, – Обед варится. Не умел ведь готовить, а взялся. Знал, что уставшая вернусь…

Виринея заплакала, снова кусая губы и уже окончательно жалея, что спросила. А Яга глаза открыла, а в них ни одной слезинки, но боль такая в глубине их затаилась, что и словами не описать.

– Прости, бабушка…

– За что, внученька? Всё равно я бы тебе рано или поздно историю эту поведала, а тут и разговор подходящий завязался.

Яга чуть вперёд подалась, будто коснуться девушки желала, и, уже твёрдо, сказала:

– Не бывает любовь простой – вот, в чём суть. Ищешь любви – найдёшь и боль, и страдания, и бессонницу. А коли не боишься этого, позволь хоть подарок тебе сделать, внученька. Открой окошко-то, сейчас дружочек мой к тебе прилетит. Возьми у него то, что принесёт, да носи, не снимая. Оберег это. На удачу, дитятко, на удачу. Без удачи-то в любви совсем тяжко будет.

– Спасибо, ба…

Но Виринея не успела договорить – блюдечко погасло. В этом была вся Баба Яга – не любила долгих прощаний.

В окно раздался стук, и девушка поспешила открыть. В комнату влетел чёрный ворон. В клюве у него поблёскивал браслет: кожаная верёвочка, несколько не огранённых камушков на ней и одна-единственная монетка. А на монетке той символ некий начертан.

Девушка погладила ворона по голове, тот слегка поклонился ей и вылетел в распахнутое окно.

Виринея разглядывала браслет, поворачивая его то в одну, то в другую сторону, когда в комнату постучали. Девушка открыла дверь. На пороге стояла покойница – ну что поделать, раз Кощей Бессмертный над мёртвыми властвует? Волосы совсем юной девушки были длинными-предлинными и выглядели спутавшимися, или, скорее, свалявшимися… Бледно-голубая кожа будто подсвечивалась изнутри, а пустые водянистые глаза смотрели безучастно и равнодушно.

– Его Бессмертное Величество зовёт Вас отужинать, госпожа.

Виринея удивилась – обычно отец не присылал к ней слуг с приглашениями на трапезу. Иногда девушка ела в своей комнате, иногда – в обеденном зале. Кощей всегда спокойно относился к подобным вопросам.

Не иначе, как задумал чего…

– Сейчас спущусь, – ответила она покойнице и, положив подарок Яги на тумбочку, покинула комнату.

Обеденный зал располагался на первом этаже замка и представлял собой огромное овальное помещение с подходящим ему по размеру столом, опять же, овальной формы. Слуги перешёптывались, что Кощей вообще нездорово относится к овалам, напоминающим ему яйцо, в котором, как известно, хранится игла, на конце которой сама его смерть. Правда, яйцо то давно уже не в утке и зайце содержится, а находится в личном тайном хранилище Кощея Бессмертного, до которого добраться можно только убив Кощея. Взаимоисключающие понятия, как вы понимаете.