Елена Д. - Доверься мне

Конечно, Димка был прав, клиника сулила Лёшке много перспектив, больше могло быть, если только Лёха сам своё дело начнёт. Но, зная характер друга, она понимала, что этого никогда не случится. Все десять лет он плечом к плечу трудился вместе с Ленкой и Дмитрием. За счёт компании Лёшку много раз отправляли на различные стажировки и конференции. У него вся жизнь вертелась вокруг операционных столов в их здании и вокруг пациенток, которых он на этих столах оперировал. Чтобы попытаться сохранить для Алексея и место, и друга, она и решилась позвонить ему.

Мужчина стоял на пороге с букетом ирисов. Одетый в распахнутое серое полупальто, чёрные джинсы и небесного цвета водолазку, он был похож на модель с обложки журнала. Высокий, красивый, с богатой тёмной шевелюрой и посеребрёнными висками, чисто выбритый, Лёшка производил впечатление «баловня судьбы», у которого есть всё и даже больше и кому успех улыбается каждый день. Мало кто знал, что на самом деле Алексей довольно замкнут, спокоен и бескомпромиссен, правда, чувство юмора имеет отменное, но блистает им только в кругу друзей. Увидев его с цветами, Ленка слегка смутилась. Она замерла у двери, сначала с ног до головы разглядывая визитёра, потом остановилась на упакованном в прозрачную плёнку фиолетово-зелёном шедевре. И смотрела бы дальше, если бы Алексей не прервал ход её мыслей:

– Мне можно пройти, или мы в подъезде поговорим? – он загадочно улыбнулся и протянул ей букет.

– Ой, конечно, извини, задумалась. Входи, Лёш, – пригласила она, и мужчина прошёл внутрь, поцеловав её в щёку, вручил букет. – Спасибо! Цветочки чудесные и мои любимые.

– И о чём таком ты задумалась? – спросил он, снимая обувь и тыча пальцем в огромный чемодан. Глаза его при этом округлились.

– Ты очень хорошо выглядишь, – она не стала юлить, сказала, как есть. – И вот, ещё подумала, что очень жалко будет завтра оставлять такую красоту, – Ленка кивнула на подарок.

– Не переживай, это же ирисы, они до завтра завянут, и ты со спокойной душой выкинешь их в мусоропровод.

– Успокоил, – Ленка грустно улыбнулась. – Умеешь ты одну печаль другою перекрыть. Давай пальто, на плечики повешу.

Он передал ей одежду и, пока она убирала вещи в шкаф, а после ставила цветы в вазу, прошёл в гостиную и расположился на диване. Свет в комнате не был включён, лишь на кухне, с которой гостиная была совмещена, светилась пара софитов. В полумраке его фигура казалась монументальной: сидя в угловой части дивана, положив одну руку на мягкий подлокотник, другую по верхним подушкам, вытянув свои длинные ноги вперёд, он отбрасывал причудливую тень, которая, сливаясь с его силуэтом, поражала своим видом и размером. Ленка вошла в комнату и, увидев эту картину, подумала, что её мебель слегка маловата для него.

– Будешь коньяк, или ты за рулём?

Ленка знала, что, кроме этого напитка, он ничего из спиртного не пьёт.

– Буду, если ты меня поддержишь. Я на такси приехал.

– Могу поддержать тебя яблочным соком. Мне на сегодня достаточно.

– Кто-то был в гостях, или сама куда ходила?

– Светка приезжала, посидели чуть-чуть, – говоря «чуть-чуть», Ленка скорчила гримасу.

– Ну, тогда не нужно ничего. Я сегодня тоже чуть-чуть выпил. Лучше скажи, о чём поговорить хотела.

Он похлопал рукой по дивану, приглашая её приземлиться с ним рядом. Ленка подошла и села очень близко, развернувшись к нему всем корпусом и соприкоснувшись коленом с его вытянутой ногой. Она ощутила исходящий от него еле уловимый запах спиртного, а вместе с тем, приятный запах его одеколона, который у неё давно ассоциировался с Алексеем. «Пьёт только коньяк, пользуется одним и тем же парфюмом, с женщинами встречается не дольше месяца, если меняет старую машину, то новая от того же производителя, носит обувь только одной марки, и так во всём – консерватор до мозга костей», – подумала она. Именно эта черта отличала его от всех мужчин, известных ей лично. Об Алексее она знала всё. Так ей казалось. Ленка положила свою ладонь на его руку, лежащую поверх подушек, и очень тихо произнесла:

– Вполне возможно, мои желания и слова не имеют для тебя какого бы то ни было значения, – остановилась и, чуть помедлив, выпалила: – Я не хочу, чтобы ты уходил из клиники.

Алексей рассмеялся, как ребёнок. Причём это был действительно искренний смех взахлёб. Сгрёб в охапку свою собеседницу и, прижав к себе, он сказал:

– Как же Дима предсказуем! Сначала сделает гадость человеку, потом его же просит разрулить ситуацию! Леночка, милая, ну зачем ты всю жизнь на это ведёшься? Ну как же вы, женщины, странно устроены! Почему своими влюблёнными глазами вы не видите ничего вокруг, кроме предмета своего обожания?! Он полжизни тебя использовал, потом бросил, а ты всё равно идёшь у него на поводу и просишь за него!

– Лёш, что ты такое говоришь?

Она рывком разомкнула объятья и слегка отстранилась, чтобы в полумраке разглядеть выражение его лица.

– Я говорю правду, Лен. Горькую, никому ненавистную правду. Ты всегда мнила его героем. Никогда сама не сомневалась и никому не давала сомневаться в том, что Дима твой – исключительный человек. Благодаря твоей вере он дорос до того уровня, на котором сейчас пребывает. Ты не видела, вернее, ты не хотела видеть, через скольких людей он переступил, чтобы соответствовать твоим представлениям о нём! И меня бы он давно под зад коленом пнул, будь у него в постоянном штате ещё один толковый хирург и… если бы… ты не относилась ко мне так, как относишься. Всё прозрачно, как божий день. Ты жила с манипулятором! Порадуйся же освобождению, а не пытайся ему помочь и, пожалуйста, не беги из города!

– По-моему, это гадко – так говорить о человеке, с которым ты столько лет дружишь, – Ленка поёжилась, обхватив себя руками.

– Почему?! Потому, что я говорю это тебе сейчас, когда вы расстались? Типа, поклёп? И почему я не сказал этого раньше, раз видел и знал? Да потому, что ты бы меня не стала слушать! Решила, что я пытаюсь разрушить твою любовь, твою жизнь! Да я просто берёг тебя! – он отдышался, прежде чем продолжить. – И себя берёг. Потому что, если бы ты решила, что разрушитель – это я, то последняя моя надежда на пребывание, хотя бы поодаль, но всё же не так далеко от тебя, умерла бы в одночасье. А я не хотел стать тебе совсем чужим. Всё надеялся, что ты сама поймёшь, что Дима не тот, за кого ты его принимаешь. И, не будь тебя рядом с ним, он бы уже давно не был моим «другом»… Только ты и связывала нас… понимаешь?!

Он остановился, запустил обе пятерни себе в волосы и полминуты сидел, наклонив голову. Потом резким движением поднялся с дивана и, направившись в сторону кухни, не оборачиваясь, спросил:

– Где у тебя коньяк? Я всё-таки выпью.