Елена Д. - Доверься мне

Ленка открыла дверь и увидела его ботинки. Дмитрий почему-то был дома. Он услышал, что она пришла, и вышел в прихожую. Ленка медленно стала снимать плащ, и, глядя на него, сказала: «Ребёнка больше нет. Ты рад?» Он молча подошёл к ней, обнял, и, опустив голову ей на плечо, заплакал. Так, прижавшись друг к другу, они стояли в прихожей на протяжении нескольких минут, и оба рыдали. Она приняла тогда его слёзы за раскаяние. Ей очень хотелось верить: он действительно сожалеет, что толкнул её к этому шагу, – очень хотелось его простить. Его, не себя. Решив, что это будет легче сделать, если они на время расстанутся, она тогда и поехала в Тверь.

Никогда больше Ленка не видела слёз в Димкиных глазах, даже на похоронах родителей он не проронил при ней ни одной.

Когда Алексей услышал её покаяние, долго молчал, потом закурил ещё одну сигарету.

– Почему ты ничего не сказала мне? – глубоко затянувшись и выпустив в сторону дым, он посмотрел на неё.

– Ты в своём уме? – удивлённо спросила она. – Я даже представить себе не могу, что звоню тебе и говорю: «Лёша, я беременна и иду на аборт». Да и вообще, причём тут ты?

– Но я бы постарался помочь, – он вздохнул, потёр свой лоб ладонью и встал. – Ну почему всё всегда так поздно?!

– Никак бы ты нам не помог. В этом деле решение принимают только двое, ну или кто-то одна, – на её лице отразилась горькая улыбка, взяв его за руку, она попросила: – Пожалуйста, не говори ему, что ты знаешь. Не думаю, что Дима придёт в восторг от того, что я тебе рассказала про эту свою печаль.

– Хорошо, – он затушил окурок. – Пойдём спать.

Стройка тем временем шла своим чередом. Отделочные работы подходили к концу. На всё про всё ушло два года с небольшим хвостиком. Перед окончанием строительства Дмитрий всё чаще стал приезжать в эти новые стены. Он радовался. Ему всё нравилось. Каждый раз, когда Ленка показывала ему то, что успевали сделать за время его отсутствия на объекте, он обнимал её и говорил: «Какая же ты у меня умница!» Она была счастлива оттого, что счастлив он, и старалась ещё больше.

К тому моменту они уже купили квартиру – в дрова разбитую крошечную однушку, правда, в пределах МКАД. Продолжать жить у Алексея было уже совсем неудобно. Поэтому, сделав косметический ремонт, они перебрались туда, где обоим было и не комфортно, и не уютно, но спасало то, что приезжали они домой только ночевать.

Теперь встал вопрос: за какие деньги наполнять пространство.

– Что мы будем делать дальше? – спросила она его, когда все работы были закончены.

– У меня сейчас хороший доход, планирую взять кредит, – ответил Дмитрий. – Ну и лизинг никто не отменял. Лен, с тебя – получение лицензий и полный надзор за тем, как и что тут будет происходить. И ещё. Пора тебе выучиться на права. Сколько можно мотаться сюда на перекладных?

– Но, Дим, на машину всё равно нет денег.

– Пока будешь ездить на моей, а там посмотрим.

– Хорошо, я попробую поискать недорогую автошколу. Но хочу поговорить с тобой ещё вот о чём. Только ты сразу не бей копытцем, выслушай до конца, – говоря это, она взяла его за обе руки. – Я очень хорошо понимаю, что тебе хочется стать здесь главным. И я тоже для тебя этого хочу. Но есть одна мысль, которая не даёт мне покоя, – она остановилась, видя, что он напрягся, и, крепче сдавив его кисти, продолжала: – это твой возраст. Ты замечательный доктор, и я верю в тебя, как ни в кого. Пройдёт немного времени, и твоё имя будет очень известным в хирургии, и, может, даже самым известным. Но сейчас, для того, чтобы мы стали развиваться быстрее, нам нужно имя авторитетнее твоего. Чтобы сразу было ясно, что мы не с улицы пришли и нас не нужно проверять.

Он посмотрел на неё с нескрываемой злостью.

– Может, у меня и нет ещё «громкого имени», но моя фамилия…

– Я именно об этом и говорю, – перебила она, – Попроси отца возглавить клинику, хотя бы на первые пару лет. Уверена, что он не откажет, и даже думаю, что он этого ждёт.

– Да ты с ума сошла! Зачем ему тогда было отдавать мне это дело?

– Отдал, потому что боялся сам не справиться. И потому что верит в тебя и любит. Но ведь он сейчас чувствует себя получше. Пусть не оперирует, пусть не принимает, пусть просто будет генеральным директором. Пусть занимается приобретением нужного оборудования – он же в этом понимает, а я нет. И с лицензиями тоже будет проще, если подписывать документы будет он. Я походила с ним по разным кабинетам, вижу, как его люди принимают, его уважают, на многое закрывают глаза. Дим, ну что тебе сейчас это директорское кресло, если ты всё равно не будешь из операционной вылезать? И пока тут всё не запустится, тебе придется работать у чужого дяди, чтобы деньги были. Стройка – это тяжело, а подготовка к открытию – тоже процесс не из лёгких. А я пока подучусь у Николая Семёновича, буду его правой рукой. Мне очень нужна помощь, я выдыхаюсь. Прошу тебя, подумай.

– Нет, – сказал он тоном, пресекающим любое дальнейшее обсуждение этой темы. – Хватит того, что отец одним из учредителей выступает. Лёха поможет – у него времени побольше, и работать ему тут тоже предстоит, так что пусть поучаствует. Да, и если ты попросишь, папа в помощи тебе и так не откажет, он тебя любит, – закончил он.

– А ты?

– Что я?

– Ты меня любишь? – тихо спросила она, глядя ему в глаза.

– Разумеется.

Ленка и сейчас нервничала, вспоминая, как рассказывала подруге об этом разговоре. Как плакала, причитая: «Что же я наделала! Ведь знала, нельзя говорить ему, что сомневаюсь в его силах. На материны грабли наступила. Теперь он затаит обиду, а ведь мне и нужно-то было просто объяснить, что я устала, что без помощи не справлюсь». «Лен, ну что ты вечно пытаешься сохранить его душевное равновесие за свой счёт? Дима твоими руками жар загребает, а ты всё в спасателя играешь, его уберечь пытаешься. Себя не жалко? Кто тебя спасать-то будет?» – был Светкин ответ.

Прошло ещё полгода, прежде чем клиника открылась и начала функционировать. Ленке пришлось взять на себя практически всё. Она подбирала персонал, на ней были все договоры по обустройству. Маркетологом и рекламщиком для этого «медицинского рая» (как она его называла) тоже была Ленка. Умения с давней работы также пригодились: помогала отмывать пол и окна. Под её зорким оком украшались стены и расставлялась мебель. Для неё клиника стала домом – большим, светлым, и теперь главным.

Но не успели они начать работать, как грянул кризис 2008 года.

«Как же я выдержала всё это? Откуда силы брались? Столько нервов потрачено было, столько слёз пролито! Наверное, это со всеми так: если поставлена настоящая цель – то не до сантиментов. Просто танком прёшь, чтобы её достигнуть, не обращая внимания на то, что хоть броня твоя с каждым днём становится толще, всё больше опасность сгореть заживо», – думала она, стоя в очередной пробке, растянувшейся на километр из-за какой-то аварии.