Инна Федералова - На поводке у ангела

– Те, кто нас помнит, будут рады услышать любую песню. Особенно новую.

– Да, но наши поклонники-то уже не те. Понимаешь, о чём я? – вопросительно изогнул бровь Асмодей, взглянув на супругу с усмешкой. – Вероятно, и вкусы у них сейчас другие.

– И правда, – тут герцогиня замолкла. – Это ведь мы можем оставаться вечно молодыми. Ну, тогда завоюем новые сердца, зажжём как раньше. Мне так этого не хвата-а-ает, – застонала Лэр и, как ребенок, с мольбой взглянула в глаза инкубу. – К тому же мальчикам пора показать реальную жизнь. Пусть привыкают, набираются опыта. И хоть немного отвлекутся от рутины.

– А это идея. И вправду, можно устроить… Думаю, заодно и показать, какими мы можем быть. Тогда они сразу позабудут свои никчемные ущербные переживания.

– Вот и обрадуешь их за ужином. Все уже в сборе, кстати, одного тебя не хватает. – Герцогиня улыбнулась и направилась к выходу, мерно покачивая бёдрами и как бы случайно задев кончиком хвоста лицо Асмодея.

– Дорогая, выбор за тобой, – вскользь бросил ей вслед инкуб, напоминая об Абигоре.

На душе Лэр-Рэзамэль вдруг сделалось очень гадко. То, что предлагал ей супруг, было невозможным, но он говорил это так, будто последствия не стоили выеденного яйца. Лэр любила Абигора всей демонской сущностью и ни за что не хотела отрекаться от него. Ей даже сложно было представить, что это можно сделать.

Все эти пятнадцать – нет, почти шестнадцать, – лет она чтила союз с Асмодеем, соблюдала дистанцию, уважала любое его слово, сказанное дьяволятам, была благодарна за всё, что он делал ради их развития и воспитания. Они выросли и уже видят бремя семьи. «Необычной семьи», как сказал бы Агалиарепт. Видят… А что чувствуют? Если Таро осознает себя ущербным, а Хиро страдает при его виде, значит, ей надо последовать этому нелепому совету. Ради них…

Лэр-Рэзамэль не заметила дороги от кабинета Асмодея в их с Абигором покои и пришла в себя, только оказавшись в них и прислонившись к двери. В голове звенело: «Как теперь смотреть в глаза Абигору? Что ему сказать?» Не справившись с тугим комком, она негромко застонала и осела; ноги сами собой разъехались в стороны, и в следующий миг непрошеные слезы хлынули из глаз.

Застолье уже началось. Асмодей как отец семейства сидел во главе стола, по правую от него сторону расположились сыновья. Абигор напротив Хиро, остальные гости – Серпент, Уфир, Агалиарепт, Дар фон Кейзерлинг – разместились кому где было удобно. Пустовало только место Лэр.

– Где же мама? – обеспокоенно спросил Таро, и его карие глаза во второй раз за сумрачный вечер подернулись нефритовыми сполохами.

Асмодей пристально взглянул на него, а Абигор, случайно обратив взгляд на братьев, заметил, как у стоявшего за их спиной Себастиана волосы внезапно приобрели белый цвет. Подобное бывало и у Лэр после сильнейших нервных потрясений, но так давно, что они оба уже начали забывать. «Что же могло случиться на этот раз?» – мелькнула тревожная мысль, ведь сейчас и именно с ним демоница так счастлива… Генерал Карателей невольно согнул в пальцах вилку, выражение его лица с озадаченного стремительно переменилось на озабоченное.

– Папа? – заметив это и подавшись вперед, осторожно прошептал Хиро.

…

Слезы продолжали обжигать лицо, сквозь соленую пелену очертания комнаты представали серым размытым пятном.

– Не могу… не могу…– уже в который раз прошептала Лэр самой себе и вздрогнула от того, что двери, к которым она прижималась спиной, легонько дернулись.

– Илэриас, – вкрадчиво позвал голос с другой стороны. – Открой мне.

Лэр быстро утерла слезы и, повернув защелку, отползла в сторону. Только после этого Абигор смог войти.

– Ты почему все еще здесь и взаперти? – От взволнованного взгляда демона новый тугой комок подкатил к горлу. Она уже все решила, и теперь оставалось самое сложное: оправдать такой ответственный для обоих шаг.

– Что бы там ни случилось, успокойся, ладно? – Абигор осторожно приблизился к герцогине, примирительно поднял ладони и встретился с ней взглядом.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга в ожидании.

– Нам… нам нужно расстаться… – Брошенное в звенящую пустоту, это прозвучало не совсем уверенно, а лицо Лэр было таким, словно она не утверждала, а спрашивала, и не его, а саму себя. Однако внутри у демоницы всё сжалось, и, не в силах выдержать взгляд любимого демона, она отвернулась.

– Что ты такое говоришь? – Абигор помотал головой и сделал шаг навстречу. Лэр испуганно отступила, но в следующий миг взглянула со всей холодностью, а лицо ее переменилось, сделавшись вдруг серьезным.

На миг сердце Абигора застыло, словно перестало биться, затем заколотилось как бешеное. «Это не Лэр. Не может быть Лэр…» – крутилась в голове мысль.

– Я могу тебе все объяснить… но не сейчас. – Лэр проглотила тягучий горький комок. – Оставь меня.

– Что за подростковые замашки? – скривился демон.

– Абигор, – в ее голосе послышался рык, – так надо… мне надо побыть одной.

«Что за нелепость?» В словах Лэр не звучало ничего такого, что могло бы одним махом перечеркнуть их любовь. Было видно, что она что-то недоговаривала. В голове Абигора само по себе всплыло имя того, кто был способен положить конец их отношениям – Асмодей!

Абигор вовсе не собирался позволять этому инкубу распоряжаться их с Лэр судьбой. Он приблизился к герцогине вплотную, взял ее руку в свою, горячо поцеловал в ладонь и удержал, когда она попыталась вырваться.

– Я действительно хочу побыть одна.

– Почему же ты плачешь? – недоверчиво сузил глаза Абигор.

– Я не знаю, – прошептали дрожащие губы, и одинокая слеза скатилась по щеке. – Наверное, у меня расстройство личности, – улыбнулась Лэр совсем слабо и вновь взглянула на него.

С минуту он пристально всматривался в большие синие глаза, но так и не увидел ответа. «Неужели поставила блок?» – мелькнула недоуменная мысль. Поначалу Абигор отмахнулся от неё, не веря, что после стольких лет, проведённых вместе, Лэр способна отгородиться от него, однако ещё раз взглянул в её глаза и вдруг отшатнулся, как от удара.

– Прости, – прошептала Лэр.

…

Абигор вернулся очень быстро. По паркету неестественно громко скрипнул стул, который он отодвинул, и генерал Карателей уселся на место. Весь его вид выдавал внутреннее напряжение. Хиро по обыкновению считал на отцовском лице все эмоции, которые хоть и были видны невооруженным глазом, но по большей части оставались непонятны, и почувствовал, как его наполняет нечто странное – будто внутри внезапно образовалась пустота, от которой стало грустно. Дьяволёнок сам не понял, откуда вдруг взялась эта пустота, но догадывался, что это как-то связано с тем, что произошло за пределами зала.