Майя Максимова - Три цвета солнца

– О чем ты думаешь? – вдруг поинтересовалась Стелла. – Боишься никогда не вернуться домой?

– Вы полагаете, я скучаю по своему миру? По угнетающей, как неизлечимая болезнь, работе и бесконечным пьяным вечеринкам? По друзьям, которые громко смеются над твоими шутками и охотно принимают помощь со стороны, но отмахиваются, едва их просят о малейшем одолжении? По напряженной политической ситуации, грозящей перерасти в настоящую террористическую войну с многомиллионными ни в чём не повинными жертвами?

– Я согласна, чтобы ты остался тут навсегда. Мы перечеркнем прошлое и наконец-то обретем долгожданное семейное счастье. Ты женишься на Линде, у вас появятся дети, и никакие социальные и политические катаклизмы не помешают осуществлению наших грандиозных планов. Я создам тебе все условия, только будь честен с моей дочерью и не повторяй ошибок своего предшественника.

– Вы имеете в виду Сьюзан?

– И ее тоже. Ты должен научиться обращаться с женщинами и не позволять им выдвигать подобные ультиматумы. Любая внебрачная связь – это в первую очередь тайна, надежно скрытая от порицающей измены общественности.

– Но я вовсе не собираюсь заводить романы на стороне.

– Ты уверен? – отреагировала она с усмешкой. – Прости, но я слишком хорошо разбираюсь в мужчинах и знаю вашу хваленую устойчивость перед прекрасным полом. Иногда для разрушения этой якобы непреодолимой преграды хватает одного невинного жеста.

Желая доказать правоту своих слов, Стелла склонилась над моим лицом и осторожно поцеловала меня в подбородок. Едва ощутимое прикосновение ее мягких, как мыльная пена, губ растеклось по моему телу приятным холодом, подавившим всякое желание к сопротивлению. Я затаил дыхание и сжал кулаки, боясь упустить волшебный миг нашей спонтанной и противоестественной близости, осудить которую не смог бы сам господь Бог, безмолвно взиравший на слепую, но искреннюю страсть, вспыхнувшую между двумя придуманными им созданиями.

– Зачем вы это сделали? – промолвил я, обретя дар речи. – А как же Линда и так тщательно оберегаемое вами семейное счастье?

– У тебя есть перед ней какие-то обязательства? – невозмутимо ответила мне миссис Беннинг. – Она знакома с тобой полтора дня – ничтожный срок для формирования серьезных отношений. К тому же где гарантии, что, проснувшись завтра утром, моя дочь не увидит рядом с собой прежнего жениха, обремененного низменными меркантильными желаниями и моральными обязательствами перед ребенком другой женщины?

– Вы говорите загадками.

– Разве? По-моему, меня понял бы и младенец. Мы не нарушаем никаких запретов, а значит, вольны делать то, чего хотят наши тела и души. Не пытайся отрицать очевидное – я вижу тебя насквозь и готова безошибочно воспроизвести твои самые сокровенные мысли.

Она положила ладонь мне на грудь, и последний кирпич разделявшей нас стены рассыпался в прах, развеянный налетевшим на остров порывом ветра. Позабыв про все предрассудки, я притянул ее к себе и отдался чувствам, напрасно ожидая упреков от забившейся в темный угол совести. Мы были чисты перед самими собой, и вековые законы едкой, как концентрированная кислота, морали признавали уместным наше весьма непристойное, на первый взгляд, поведение. Стелла прижалась ко мне всем телом, крепко обхватила руками шею и вкрадчиво прошептала:

– Я сделаю все сама.

Еще один нежный поцелуй сломил мое вялое сопротивление, и блистающая параллельная вселенная разлетелась вдребезги, оставив нам крохотный участок суши, музыку волн и мудрый снисходительный взгляд бледно-голубого неба.

Когда мы пришли в себя, солнце опустилось к горизонту и повеяло вечерней прохладой.

– Пора возвращаться, – сказала миссис Беннинг, утратив всякий интерес к происходящему. – Завтра ответственный день, и, надеюсь, ты помнишь о своих обещаниях.

Она надела купальник и вошла в воду, не проронив больше ни слова. Я посмотрел ей вслед, и нагрянувшая из ниоткуда тоска сжала сердце, заставив засомневаться в перспективах наших дальнейших отношений. Только что мы были единым целым, а теперь нас разделяла пропасть, увеличивающаяся по мере того, как она отплывала от берега. Наконец, я перестал различать ее среди сгустившегося над озером сумрака и направился следом, чувствуя тупую боль в измученных недавним соревнованием мышцах.

Взобравшись вверх по склону, я обнаружил Стеллу, сидящей в машине и готовой незамедлительно тронуться в обратный путь. Она нервно барабанила по рулю пальцами левой руки и не отрывала глаз от застывшей на нулевой отметке стрелки спидометра. Кое-как приведя себя в порядок, я занял свое место, и мы двинулись назад, рассекая тьму ярким светом автомобильных фар. Миссис Беннинг полностью сосредоточилась на дороге и как будто не замечала моего присутствия, отгородившись от реальности непроницаемой завесой напускного равнодушия. Вероятно, ей было непросто справиться с тем перепадом настроения, который неизбежен для любого человека, в одночасье растратившего бездонное море положительных эмоций. Теперь она боролась с внутренней опустошенностью, и никто из смертных не мог стать ее союзником в этой бескомпромиссной схватке с собственным эго.

– Все в порядке? – робко поинтересовался я, едва мы выбрались на дорогу.

– Да, – отрешенно ответила она, даже не повернув голову. – Кажется, я немного устала. Но это пройдет. В конце концов, мне уже давно не двадцать.

Ею вновь овладели мысли о неизбежной старости, и мы включили радио, чтобы хоть как-то отвлечься от унылой философии жизни. Бодрый мужской голос сообщил слушателям недельный прогноз погоды и пожелал приятного вечера, после чего зазвучала песня, напоминающая знаменитую «Отель Калифорния». Я уткнулся в боковое стекло и начал считать расставленные вдоль трассы столбики, пытаясь решить, как вести себя с Линдой.

– Ты не забыл о нашем уговоре? – спросила Стелла, выезжая на автостраду. – Пришло время расплаты.

– Чего вы хотите? – в тот момент меня мало волновали ее желания. Пожалуй, я был склонен принять как должное любое требование миссис Беннинг, не задумываясь о личных интересах. Тем не менее, ее просьба прозвучала достаточно неожиданно, явив собой яркий пример непредсказуемости женской сущности.

– Расскажи обо всем Линде. Только будь с ней поделикатнее и постарайся не ворошить недоступное тебе прошлое. Моей дочери давно пора понять, что пришло время становиться старше.

Нас обогнали несколько машин, но Стелла словно потеряла всякий интерес к быстрой езде, пытаясь оттянуть мучительную минуту возвращения домой. Мы медленно плелись в левом ряду, и мерцающие в ночном небе фонари провожали нашу «тойоту» участливыми взглядами, в которых сострадание и грусть соседствовали с упреками и возмущением.