Елена Райдос - Созидающий башню

– Всегда сам ел,– пожала плечами Кира,– как только перешёл на твёрдую пищу. – В глубине души она, наверное, и сама удивлялась этому феномену, но внешне своих сомнений не показала, ей было приятно, что её сын хоть в чём-то превосходил Светланиного.

Мальчики были примерно одного возраста и роста, но по физическому развитию Мартин явно отставал от своего сверстника, меньше двигался, медленней бегал и к тому же вечно зависал над какими-то игрушками, вместо того, чтобы просто играться. Зато в свои два с небольшим года он довольно внятно говорил, причём вполне законченными фразами, в то время как его приятель до сих пор выражал свои мысли в основном жестами и восклицаниями.

Впрочем, разница в темпераменте ничуть не помешала малышам подружиться. Как только Кира привела своего сына в дом к Светлане, детки сразу же замкнулись друг на друга и перестали обращать внимания на взрослых. Они даже заснули после обеда в обнимку на диване, хотя у Алика имелась отдельная кроватка, а диван предназначался исключительно для Мартина. Попытки развести малышей по отдельным койкам закончились для двух мамочек полным фиаско, и они в конце концов смирились со спальными предпочтениями своих детей.

Такая неожиданная и крепкая дружба малышей предоставила Кире и Светлане уйму времени для разговоров на личные темы, чем они и занимались на кухне за чаем и вкусняшками. Забыты были прежние обиды, даже попытка Светланы убить свою соперницу, словно и не было этих странных трёх лет, когда жизнь разлучила двух женщин. Историю гибели Семёна они уже успели обсудить раньше, когда Кира впервые появилась на детской площадке, и обе женщины старались этой темы больше не касаться, так как она была для них слишком болезненной. В этот вечер речь зашла о детях.

– А почему ты назвала сына Мартином? – спросила Светлана. – Странное имя для русского мальчика.

– Так захотел его отец,– спокойно пояснила не ожидавшая подвоха Кира.

– Семён назвал своего сына иностранным именем? – Светлана в недоумении уставилась на подругу. – Извини, но мне что-то не верится.

– Семён не является отцом Мартина,– смутилась Кира,– у меня теперь новый муж.

Некоторое время Светлана молчала, переваривая услышанное, а потом удовлетворённо улыбнулась.

– Я так и знала, что ты изменяла Семёну,– она победоносно расправила плечи,– значит, я была права, он из-за этого тебя прогнал из нашего домика.

– Свет, не говори глупостей,– Кира слишком устала от постоянных попыток Светланы оправдать свою связь с чужим мужем, чтобы как-то реагировать на очередной наезд,– Семён просто меня спас. Если бы мы с Тиночкой ни спрятались, то рано или поздно нас бы нашли и всех убили.

– Да кому ты нужна? – Светлана беспечно махнула рукой. – Эти люди охотились за ребёнком, поэтому нам и пришлось бежать из Москвы, тебя там и в помине не было.

Кира не стала спорить, объяснять подруге, что Тиночку Орден рассматривал исключительно как орудие шантажа, было бессмысленно. Та до сих пор считала свою бывшую хозяйку пустоголовой и никчёмной дамочкой, которой просто повезло встретить на своём пути замечательного мужика. Что ж, пусть и дальше пребывает в счастливом неведении.

– Я ж тебя ни в чём не обвиняю,– продолжила развивать свою мысль Светлана,– в конце концов, это же он первый тебя бросил. А ты, не будь дурой, нашла ему замену, ну и молодец.

По сути, всё сказанное подругой было правдой, но отчего-то Кире захотелось запустить в эту правдорубку чем-нибудь тяжёлым. Формально, ей не в чем было себя упрекнуть. Какие претензии могут быть к одинокой женщине, от которой ушёл муж? Когда Кира только познакомилась с Рисом, все эти этические аспекты её вообще не трогали, она искренне считала себя свободной от каких бы то ни было обязательств перед бывшим мужем, да и просто свободной. Сомнения пришли много позже, когда Семён ради спасения дочери рискнул своей жизнью и чуть ни погиб.

Теперь-то Кира знала, что значило для бессмертного пойти против Ордена, для него это была верная смерть, причём добровольная и очень мучительная. А ведь Семён даже не колебался, потому что жизнь дочери была для него дороже собственной жизни. То, что виновником похищения Тиночки, к счастью, оказался не Орден, было сущим везением. Но судьбе одного испытания показалось мало, она поставила Семёна перед новым выбором: убить свою жену или погибнуть самому. И он этот выбор сделал.

– Отчего же я так спокойно приняла его жертву, как что-то само собой разумеющееся? – мысленно задала себе вопрос Кира. – Да, я тогда ничего не знала про эти установки подчинения бессмертных, но я же всё равно почувствовала, что он прощался. Почему не спросила, не попыталась его остановить? Мы даже толком не поцеловались на прощанье,– от этих покаянных мыслей на глазах Киры выступили слёзы.

– Не переживай, Кирюш,– Светлана по-своему истолковала расстройство подруги и тут же поспешила с фальшивым сочувствием,– понимаешь, вы с Семёном просто не были предназначены друг для друга, вот жизнь вас и разлучила.

– Нас разлучила не жизнь, а его смерть,– Кира в этот момент уже готова была броситься на бестолковую подругу с кулаками, но следующий вопрос Светланы оказался для неё настоящим ледяным душем.

– А ты видела его мёртвым? – задумчиво проговорила та, словно в продолжении собственных мыслей.

Этот простой вопрос выкинул Киру из её меланхолии как пробку из бутылки с тёплым шампанским. Отчего-то раньше мысль о том, что Семён может быть жив, ни разу не возникала в её голове. А ведь она действительно не видела тела Семёна, не знала, где его похоронили, единственным доказательством его смерти был рассказ Риса о его друге-бессмертном. Но что если в случае с Семёном установки подчинения не сработали? Ведь, заводя семью, он тоже нарушал этот свой кодекс бессмертных, но они прожили в счастливом браке шесть лет и жили бы дальше, если бы ни спонтанно проснувшиеся в Кире способности к трансгрессии. Где же были все эти установки столько лет?

Почему она сразу и безоговорочно поверила в версию Риса, даже не попытавшись её проверить? А ведь для Мастера это была не проблема. Да, рискованно, можно запросто самой угодить в орденские застенки, но осуществимо. Так ведь Кира даже не рассматривала такую возможность, она предпочла принять неподтверждённую гипотезу за аксиому и обо всём забыть. Вот только забыть не удалось, собственные доверчивость и равнодушие к судьбе Семёна, которые три года назад казались такими естественными, теперь вызвали у Киры острое чувство вины.

И ведь дело тут было даже не в равнодушии, напротив, извести о гибели Семёна она восприняла если не с радостью, то уж точно с облегчением. Он ведь был помехой Кириному счастью, само существование Семёна не позволяло молодой женщине, брошенной своим мужем, но сумевшей наперекор всему найти новую любовь, отдаться своим чувствам. Так зачем, скажите на милость, ей было докапываться до правды? И только когда романтическая эйфория сошла на нет, и Кира пришла в себя, потеря, которую она толком даже не осознавала, вдруг сжала её сердце своими острыми коготками.