Vera Aleksandrova - Избранная пламенем

Посмотрев туда, куда указывал дед, Зейн увидел сверкающие драгоценности более тонкой работы, чем лежащие в залах позади них. Эти изящные ювелирные изделия были разложены на не менее удивительных пухлых и мягких на вид квадратиках ткани. Вулкан не видел раньше подобного.

– Амфитрита сверкала в них словно богиня, – тихо произнес Лакрид. – Хоть наш брак был династическим, я любил её, а они отняли её у меня.

– Кто? – нахмурившись, спросил Зейн.

– Главы других семей, которые стали предлагать своих дочерей и внучек, когда прах моей супруги еще не успел развеяться по Хребту, – поджав губы, с отвращением ответил дед. – Моей дочери была нужна мать, но не тогда, когда останки её родной еще не успели собрать в погребальный сосуд. В общем, я плюнул на них всех и улетел на Станцию, погрузившись в дела.

Оба мужчины стояли перед женскими украшениями и молчали, каждый думая о своем. Пожилой олимпиец вынул из кармана гребень для волос Диметры и, указав на один из предметов, одиноко лежащий в стороне, спросил:

– Узнаешь?

Зейн ранее видел подобное украшение. Только материнское было тусклым, со слегка погнутыми зубцами, кое-где отсутствовавшими вовсе, и не имело камней. Хранившееся же в этой сокровищнице было словно новое, да к тому же богато усыпано сверкающими камнями.

– Это был мой подарок, – тихо сказал Лакрид, поглаживая обедневшее украшение Диметры. – Этих гребней изначально было два. Второй я нашел в её спальне, когда мне сообщили, что дочь сбежала с Олимпа. Все это теперь твоё, внук. Каждое украшение, каждая монета и статуя. Это наследство и наследие нашей семьи. То, что остается после нас, помимо имени. Может поэтому мы коллекционеры, нам хочется выделиться среди этого всего. Когда спустя циклы наши потомки будут проходить по здешней тропинке, они взглянут на мою коллекцию и скажут «А этот Кохилас был не таким как все».

– Что мне делать со всем этим? – непонимающе спросил Зейн, оглядываясь по сторонам. Даже самая смелая фантазия вулкана не предполагала подобного.

– Хранить, – пожав плечами, ответил Лакрид, а потом, задумавшись, добавил. – Или продать.

– А как же «Мы никогда не отдаем того, что принадлежит нам»? – насмешливо спросил вулкан.

– Фраза скорее относится к имуществу в целом, – поморщившись, ответил Лакрид. – Особенно к Хребту. Это богатство имело смысл в то время, когда мы жили исключительно на Олимпе. Сейчас же, когда наше основное богатство находится в космосе, эта пещера выглядит сборищем старого хлама. Ценного, конечно, но в пределах одной планеты. Гораздо ценнее в космосе снег и лед, обеспечивающий воду, а значит и жизнь. Растения ценны, потому что дают чистый воздух, а золото порой не стоит ничего. Во Вселенной есть галактики, наполненные им под завязку.

– Почему ты сам не распродал все это? – с сомнением спросил Зейн.

– Хм. Я никогда не думал об этом, до того, как ты спросил, – честно ответил дед. – После того как умерла моя жена, я редко посещал дом. Диметра прилетала ко мне на Станцию, когда хотела побыть рядом. Я всегда относился к этому всему, как к чему-то постоянному. Не особо задумываясь о ценности или цене хранимого.

Лакрид осматривал коллекционные залежи, будто видел впервые.

– Как поступишь? – спросил олимпиец.

– А как посоветуешь? – встречно спросил вулкан.

– У нас есть Салкинос, – вдруг задумчиво произнес Лакрид. – Это бизнес по скупке и продаже редких и ценных вещей. Там работают настоящие эксперты своего дела. Я бы пригласил их, чтобы они оценили всё, что здесь есть, и выбрали самые редкие и ценные экземпляры из разных коллекций, а остальное отдал бы для открытой продажи, возможно на торги. Банковское железо направил бы на развитие других сфер.

– Так и сделаем, – с сомнением сказал вулкан. – Ты не против?

– Я? Мне уже все равно, – фыркнул дед. – Я болен и скоро умру.

Зейн хмуро посмотрел на Лакрида, не понимая его беспечного тона.

– Конечно, можно все поправить, но вот моя болезнь поселилась там, где даже генные техники не способны излечить её, – произнес олимпиец, постучав по своему лбу. – Слишком много опухолей и слишком малы очаги. Заменить целый мозг нельзя, ибо это чревато потерей личности. Если бы это была одна шишка – тогда бы я решил вопрос за час, но поражен весь мозг. Пока лекарства сдерживают рост болезни, позволяя мне сохранить ясный ум, но и они не всегда смогут меня спасать. Да я и не хочу жить вечно. Так что тебя ожидает очень быстрое введение в дела.

– Хорошо, – нахмурившись, ответил Зейн, чувствуя, что не хотел бы терять родственника так быстро после воссоединения. Лакрид ему нравился. Дед принял его и открыто говорил обо всем.

– Еще желательно, чтобы ты женился, – вдруг произнес старик.

– Что? – непонимающе спросил вулкан.

– Ты – неженатый Кохилас, наследник и будущий глава этого семейства, хоть оно и прогнило до основания, – поморщился дед. – Тебя будут осаждать с предложениями о браке, но не спеши.

– Я пока о подобном не думал, – в замешательстве произнес Зейн. – Женщины в моей жизни – редкость.

Вулкан подумал о Теодоре и о том, что теперь, возможно не будет испытывать подобного недостатка.

– Женщины коварны, особенно на этой планете, – произнес старший Кохилас. – Ибо все они жаждут власти и влияния. Сейчас ты самый привлекательный трамплин для прыжка на вершину Олимпа.

– Я пока не хочу этого, – произнес вулкан, не поняв, что такое трамплин, но чувствуя, что ничего хорошего.

– Просто смотри и слушай, но не поддавайся на уговоры этих сирен, – фыркнул дед. – Придет день, и ты встретишь ту, которая будет сверкать богиней в украшениях твоих предков. Идем, нам уже пора появиться на вилле.

Дед вновь бодро зашагал по тропинке к еще одному каменному проходу с таким же углублением для медальона. Эта дверь представляла собой гладко стесанный проход высотой в несколько метров. Не было ощущения, что стоишь просто перед горой. Сняв медальон с шеи, Лакрид протянул его Зейну:

– Попробуй сам, я должен знать, что ты сможешь открыть эти двери.

Взяв в руки украшенный медальон, вулкан увидел, что камень на нем не круглый, как ему показалось вначале, а в виде капли. Взглянув на углубление, Зейн понял, что острый конец капли должен смотреть вверх, и уверенно приложил украшение к каменной стене, повторив манипуляции деда на входной скале. Едва вынув медальон из скалы, он протянул его деду, который вновь повесил его на шею. Двери бесшумно распахнулись, и вулкан увидел помещение от потолка до пола заполненное похожими ячейками, как на корабле деда.

– Это мой кабинет, – произнес Лакрид, проходя в комнату. – А это книги. Еще одна из коллекций. Прошу тебя, их не продавай.

– Хорошо, – спокойно согласился Зейн, еще не понимая назначение этих разноцветных полосок, заполнивших ячейки, составляющие стены кабинета. Помимо этого, в помещении стоял большой стол и мягкие стулья.