Елена Филон - Лимб. Анафемные души

Обычно всё начинается с лёгкого покалывания. Кожа на ладонях начинает зудеть, иногда даже перерастая в щекотку. А затем… затем меня накрывает оглушительной вспышкой боли, которая свинцовым молотом бьёт по голове, до искр перед глазами, до выкручивания суставов, до истошного крика, который не могу себе позволить! И так всегда. Раз за разом. Моё тело превращается в пепел.

– Катари, – шепчет Шоу, сдёргивает с моей спины рюкзак и бросает на землю. Хватает за плечи, разворачивает спиной к кочевникам и силой опускает в высокую траву. А я в это время дрожу с ног до головы. По лбу и вискам сбегают капельки липкого пота, дыхание напоминает жалкое поскуливание побитого жизнью пса, стремительно накатывает волна жара, за ней – волна холода и так до бесконечности… Так будет пока Это не прекратится.

Руки трясутся. Сжимаю ладони в кулаки, пряча их в рукавах куртки, лишь удваивая боль, но это всё, что могу сделать, чтобы не выдать себя, не выдать то, кто я есть на самом деле. Ведь если проводник откажется вести нас дальше, если оставит нас с Шоу в этом секторе…

– Катари! – напряжённый шепот Шоу прорывается в сознание. Ясные глаза цвета сочной травы внушительно смотрят на меня, большие мозолистые руки охватывают мои запястья и с силой сжимают. Это причиняет Шоу боль – точно знаю. Сейчас я – раскалённая добела сталь. Сейчас я – готовое взорваться жерло вулкана. Сейчас я опасна. Сейчас я та, от кого следует бежать без оглядки. Сейчас я тот самый «маяк в океане» чья энергия на все сто процентов активна, она сигналит, горит и светится, зазывая к нам всех фантомов из ближайших секторов. Но когда Это происходит со мной, Шоу готов сделать что угодно, чтобы если не прекратить мою агонию, то разделить её на двоих.

– Держись, сейчас пройдёт, – говорит он, переводя взгляд на мои руки, превращающиеся в два чёрных уголька. Кожа чернеет и трескается, становится жесткой, бугристой, обрастает шершавой коркой, покрывается волдырями и лопается, как гнойные нарывы, порождая яркие лучи света вырывающиеся из дырявого, изуродованного тела.

– Дыши, Катари! – шепчет Шоу, не отпуская меня. – Ты знаешь, что делать. Возьми это под контроль, чёрт тебя побери, Катари! Сделай это! Ты можешь это сделать!

– Что там у них происходит? – доносится из-за спины.

– Эй, путники, что там у вас? Что за дела?

– Пошёл отсюда! – рычит Шоу на кочевника подобравшегося слишком близко. Тот пятится назад, спотыкается о собственные ноги и падает на пятую точку, тихо, с ужасом, выдыхая себе под нос:

– Мать честная, что это за дерьмо такое?.. Вы… Ты… Она…

– Покажи! – проводник хватает меня за плечо и круто разворачивает к себе. Тут же отшатывается, позволяя моему разрушающемуся телу повалиться на землю.

– Вы… вы… ЧЁРТ! ОНА ПРОКАЖЁННАЯ!!! – раздаётся вопль проводника, а следом хор из точно таких же шокированных голосов.

Ничего нового.

Всё как всегда.

Зажимаю уши тлеющими руками, утыкаюсь носом в траву и заставляю себя глубоко дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Медленно, спокойно. Это всё ещё моё тело. И только я над ним властна.

– Прокажённая!

– Мать вашу! Эта девка – прокажённая! – долетают до сознания смутные голоса.

– Какого дьявола?! Эй, ты, рыжий урод, а ну-ка иди сюда! Объясни!

Хруст чего-то ломающегося.

Наверняка, носа.

О, да, Шоу умеет доступно объяснять.

– Вот тварь! – орёт кто-то будто из-под воды. – Хватайте его! Чего стоите?!

Шоу справится с этим. И не с таким справлялся. Ни один раз ему приходилось ввязывать в передряги из-за того, что Я есть.

Зажимаю уши сильнее. Чувствую, как «зараза» распространяется всё больше, всё выше по телу. Теперь тлеют не только руки – грудь горит в огне, живот получает удары раскалённой плетью, шея сжимается от невидимой удавки.

Начинаю задыхаться.

– Катари, борись! – раздаётся голос Шоу и также быстро стихает, одновременно с очередным глухим ударом.

– Не использовать материализацию! – кричит проводник. – Да что за придурки?! Ни кому, ни о чём не думать! Фантомы и так уже рвутся сюда!

Хорошо, что у нас есть проводник – теперь мы знаем о скором визите фантомов. В общем-то, во время моих припадков обычно так и бывает, так что могла и сама догадаться.

Раздаётся треск… Стоит на секунду открыть глаза и приходится стать свидетелем тому, как благодаря чьим-то мысленным потугам из земли с корнями вырывается разлапистое дерево и отправляется в полёт к Шоу.

Или… не совсем к Шоу.

Чёрт.

Прикрываю ладонями затылок…

– Катари! – крик Шоу раздаётся над головой, а следом его массивное тело наваливается на моё и вжимает в землю. Он принимает удар на собственную спину и, скорее всего, с помощью мысли отправляет дерево в дальнейший полёт к кочевникам.

– Ты не должен этого делать! – кричу, содрогаясь от боли. – Не используй мысли! Не делай ещё хуже, Шоу.

Как будто хуже уже может быть… Иногда я говорю такие глупости.

Шоу помогает мне сесть, хватает за плечи и не без ужаса смотрит на угли, в которые превращаются мои конечности.

«Плохо дело. И сама знаю.»

– Так что не надо на меня так смотреть! – кричу с надрывом. Шатаясь, поднимаюсь на ноги и бреду в низину, к узкому руслу реки, чья гладь искрится серебристыми бликами в лучах утреннего солнца и буквально манит податься желанию, подойти ближе… А потом пожалеть об этом.

– Только не вода, Катари! – с надрывом кричит мне в спину Шоу, но резко замолкает, и я не знаю, что тому причина.

Кочевники расступаются передо мной, как перед… прокаженной. Впрочем, такой они меня и считают. Поэтому просто бреду, обхватив себя руками, спотыкаюсь и падаю – ватные ноги не держат. Тело сгорает, разрушается. Предательское тело! Даже с ним мне в этом проклятом Лимбе не повезло!

Падаю на колени, погружая ладони в хрустально-чистую воду и ощущаю первое облегчение, маслом разливающее по телу, обволакивающее каждую стонущую от боли покалеченную клеточку. Ползу на четвереньках, выдёргивая руки из илистого дна, и шлёпаюсь всем телом в прохладу воды.

Изо рта вырывается протяжный выдох облегчения, и я переворачиваюсь на спину. Боль притупляется, оставляет меня, но лишь на время – до следующей незабываемой встречи. Вода вокруг темнеет, с кожи сходят большие круглые хлопья, чёрные, как сажа, грубые, как каменный уголь, а под ними показывается розовая, мягкая и нежная, как бархат, моя новая кожа. Сейчас вода спасла меня, но уже завтра я об этом пожалею.

«Змеиное проклятие», так называли Это жители Подземного города из которого меня изгнали.

Вот так ирония. Душа, которая была и так проклята, раз умудрилась заблудиться по пути на небеса и попасть в Лимб, оказалась проклятой вдвойне и даже не знает за какие заслуги.