Анжела Кристова - Звездная история Илари Инайс. Часть 1

Итогом ста сорока часового рабочего марафона стало то, что Илари содрала на пальцах кожу. Пискнул браслет, и ее вытащили из ремонтного отсека, вырубив ключом. Сама бы она не ушла и не попросила бы отдых. Дело было еще в планшете темно-синего цвета. В нем была задана программа работ без перерыва, и изменить настройки Илари не могла.

Итак, вмешался ключ, и Илари опять очнулась на стуле в кабинете начальника смены.

Мозг заработал парой мгновений спустя, и девушка осторожно завертела головой, осматриваясь.

На нее из-за стола смотрел начальник смены. Долго смотрел, молча. Она также молчала. Команды говорить не было и в глаза Эберни не смотрела.

«Скоро придется стричь, – подумал Эберни. – Красотка, и сейчас уже понятно. Бездонные серые глаза, аккуратные черты лица, а еще спецификация и рабочие характеристики. Но она выглядит, как обыкновенный человек!»

Как раз рабочие характеристики, которые не давали Эберни забыть, что перед ним сидит робот, а не человек, сейчас лежали перед ним на столе. А еще – понимание того, что человек не способен проработать пять суток, не поднимая головы от деталей, не отлучаясь в санузел, не нуждаясь в питании и сне! Только кожу на пальцах содрала и выглядит сейчас как-то серо, ссохлась вся. А еще взгляд… Смотрела она так, что пробирало до печенок.

«Надо увеличить ей дозу жидкости и выровнять график сна и бодрствования, иначе я огребу неприятностей, если она засбоит», – решил для себя Эберни в тот день.

А еще Эберни Ворс вскользь подумал, что с тех самых пор, как она прибыла на станцию, он то и дело вытаскивает ее из неприятностей. Девочку-машину было по-человечески жаль. Еще раз глянув на разложенные листы, Эберни кашлянул в кулак и тихо проговорил:

– Я внес изменения в твою рабочую программу. Больше никаких сверхурочных. Будешь отдыхать каждые двадцать три часа. Держи. – И протянул Илари ее темно-синий планшет.

Курт Рассел подскочил на койке и начал очумело озираться. Опять эти кошмары! Когда же они оставят его голову в покое?!

Как только он поднялся, сработали датчики движения, включился неяркий свет, и вентиляция начала работать интенсивнее – послышался более громкий звук над головой.

Для лучшего сна членам экипажа в условно ночное время запускали обогащенную газовую смесь. Состав смеси был, разумеется, засекречен, но Курт подозревал, что в ее состав входил легкий наркотик, однако об этой догадке помалкивал. Военные медики не очень любили делиться своими профессиональными секретами с членами экипажа. Высыпалась летная команда всегда отлично, и, по идее, Курт должен был просыпаться сам, легко и безболезненно – как все, но он просыпался от кошмаров. Виноват тут был не состав газа, а память. Втянул ноздрями воздух – всё верно! Еще условно ночное время. Газ, сладковатый аромат, время сна.

– Черт! – Он огляделся.

Комната отдыха членов звездной команды была пуста. Два ряда аккуратно заправленных коек, ровный ряд подушек, удручающая тишина. Курт не любил тишину: на него сразу же накатывала тоска.

Его смена в полном составе отбыла на ближайшую околопланетную станцию. На крейсере, кроме андроидов и дежурных техников, из членов летной команды, он один и тот навигатор. Крейсер переведен в режим ожидания полетного плана – реакторы работают, но космолет на стыковочном крюке.

После пробуждения время вновь потекло медленной лавой, обжигая воспоминаниями. Бедная его голова! Курт проснулся и сейчас решал, чем занять свою голову, как вытеснить из нее воспоминания, не дававшие нормально отдохнуть.

Нет больше у него семьи! Никого больше нет! Нет даже банального желания жить. Плохо всё!

Он оставался на звездолете, если была такая возможность. На околопланетные станции Звездного союза выходил с большой неохотой. Соглашался на внеурочную вахту сам, лишь бы не отдыхать.

Нет сил смотреть на счастливые лица сослуживцев, весело переговаривающихся и строящих планы на ближайшие пять дней отгула: отдых, общение по селекторной связи с родней. На околопланетных орбитах Звездного союза это было возможно. Принять разговор на военном крейсере было тоже реально, но Курту никто не звонил.

Он растер грудь и понял, что майка пропиталась потом – холодным потом регулярного кошмара, который раз за разом возвращался к нему во снах. Сознание тревожно металось в мозгу, ища в который раз выход. Напрасно!

«Я схожу с ума! Надо писать рапорт и валить, к чертям, со службы!»

Но как?! Он подписал долгосрочный контракт и еще не покрыл свое пребывание в учебном заведении. Его вот просто так не отпустят, и все! Посадят на крючок, как этот звездолет, и будут колоть стимуляторы. Он поморщился.

«Надо терпеть!»

До ближайшего освидетельствования полгода. Он не имеет права сломаться. Он не может позволить себе забыть! Он хочет помнить! Он должен помнить!

Помнить. Эта мысль раскаленным молотком стучала в мозгу.

Глянул на руки, тщательно рассмотрел каждый палец, ладонь и все, что выше. Повредить руку? Так лучше сразу голову. Он выучен на навигатора, самое важное в нем – это голова.

«Может, виной всему этот газ?» – подумал Курт, но тут же сам себя одернул: другие члены экипажа спят нормально, и сны у них нормальные. Он один вот так мается…

Сестра… Милая, робкая девочка, которую родители попытались доверить ему – молодому стажеру навигационной школы…

Мать и отец просили лишь об одном – увезти Милли как можно дальше от их дома.

– Ты же навигатор! Элита космофлота! Забери ее на космолет. Увези! – просила мама. Глаза ее сверкали нервным энтузиазмом.

У Курта от ее взгляда перехватывало дыхание.

– Мама! Я не могу! Как я это проверну?! Без информационного чипа ее остановит первый же патруль по прилете в учебный центр.

– А тут из нее вскорости сделают биофарш, Курт!

Курт схватился на голову.

В тот день ему впервые захотелось сдохнуть. До этого дня такие мысли его не посещали. Он собирался прожить длинную, счастливую, очень увлекательную жизнь, правда, вдали от родного дома.

В навигационной школе не поощрялись никакие контакты с семьей. Дело в том, что навигаторы космических кораблей, как и штурманы, пилоты, инженерный состав, техники и вообще все, кто поступал в школы, подписывали договор, что на время учебы и стажировки контакты с семьей будут минимальными. Звонок два раза в год, никаких длительных отгулов, и даже недельный отпуск в родном доме еще никому не давался – максимум три дня.

Все, кто выбирал специальности, связанные с полетами к другим звездным системам, с юности должны были понимать, что общение с родственниками скоро станет для всех них невозможным. Вернуться можно, но случится это не скоро, самый малый срок первого контракта составлял тридцать пять лет… Но зато, подписывая его еще на стадии зачисления, курсант летной, штурманской, или навигационной школы получал обучение и содержание за счет Звездного союза. В дальнейшем он зачислялся в штат космолета и навсегда улетал с родной планеты к звездам.