Ольга Иванова - Незваная невеста

Агата юрко проскользнула между столом и шкафом и выкатила из-за шторы большое зеркало в красивой серебристой раме.

– Подойди, – попросила она, одновременно начиная заводить часики на своей руке. Во всяком случае, именно так это действие выглядело со стороны. – Ну же, не бойся…

Пока я осторожно пробиралась к ней сквозь лабиринты комнаты, она сняла часы и приложила их циферблат к гравировке в виде круга в верхнем углу зеркала:

– Теперь смотри…

Зеркальная поверхность подернулась дымкой, а когда та развеялась, я увидела комнату. Обтянутые золотым шелком стены, мраморный пол покрыт толстыми коврами, арочные окна, кадки с пышными растениями… Где-то слышалось журчание фонтана. Но главное, посреди всего этого великолепия стояла люлька с прозрачным кружевным балдахином. Из нее раздался детский плач, и мое сердце дрогнуло. К люльке тотчас подскочила женщина в длинном свободном платье. Она взяла ребенка на руки, и я узнала свою Анюту. По щекам потекли слезы, я приложила ладонь к зеркалу, желая дотянуться до дочки. Малышка между тем продолжала надрывно плакать, а женщина пыталась ее укачивать. К ней подбежала еще одна женщина, помоложе, и они начали о чем-то нервно переговариваться на непонятном языке.

– Что это за место? Где моя дочь? – я хотела кричать, но мой голос сорвался, осип. – Я хочу к ней! Как мне туда попасть?

Я, не контролируя себя, ударила ладонью по зеркалу, но Агата перехватила мою руку и сжала ее успокаивающе:

– Тише, тише, милая… Сперва поговорим.

Изображение в зеркале исчезло, и мое сердце едва не разорвалась от тоски.

– Значит, узнала дочь? – Агата усадила меня за стол, подвинула ближе чашку с остывшим чаем.

– Конечно, – у меня все дрожало внутри. – Это моя Аня, моя девочка… У нее вот тут родинка над бровкой, – я показала на себе, – я разглядела… Ей, наверное, плохо без меня… Кто ее кормит, кто ухаживает? Что это за женщины?

– Думаю, за твоей малышкой хорошо присматривают, – ответила Агата. – Ведь она нирина-ган, то есть принцесса, дочка правителя Гортионы.

– Чья дочка? – я с изумлением посмотрела на нее.

– Великого ноэр-гана, Санара Мивальда. Именно он отец твоей девочки. Он, а не твой муж, – в голосе Агаты вновь появились нотки сочувствия. – И эта правда, прости.

– Я знаю, – отозвалась я сдавленным шепотом. – Знаю, что дочка не от мужа. Только не пойму, как так вышло. Я ведь ни с кем… Никогда… Кроме мужа… Тем более с этим… ноэр-ганом. Я даже не знаю, как он выглядит!

– Не удивительно. По идее, ты и не должна этого знать, помнить, – Агата сделала маленький глоток чая и отставила чашку в сторону. – Странно, что так произошло…

– Разве что сон… – я потерла виски. – Господи, тот сон… В нем я занималась любовью с мужчиной в маске, будто на алтаре, в пустом зале… Это приснилось мне в канун моей свадьбы…

– Это был не сон, – вздохнула Агата. – Ты прошла древний ритуал виетт.

– Что за он?

– Давай по порядку, – женщина сцепила пальцы в замок и положила руки на стол. – Как ты уже поняла, мир, в котором ты живешь – не единственный. Существует сотни, а то и тысячи других миров, порой слишком отличных от твоего. Место, где сейчас находится твоя дочь – мир Бордвейн, конкретно – империя Гортион, большое государство, омываемое с трех сторон морями. Более трети населения этого мира – оханы. По-вашему, что-то вроде демонов. Они обладают нечеловеческой силой и способностью подчинять стихии. Так, Гортион – страна огненных оханов. У них есть древняя традиция. Каждый новый ноэр-ган, принимая трон – а это происходит раз в лет триста, поскольку оханы живут не одно столетие – обязаны пройти особый обряд, чтобы годы его правления были благополучными и плодородными для империи. Для этого выбираются десять девушек-иномирянок. Их находит оракул. Лучше, если девушки будут невинны. Их вводят в транс и перемещают в храм. Ноэр-ган должен совокупиться с каждой из них.

– За одну ночь? – вырвалось у меня.

Агата с улыбкой кашлянула:

– Оханы очень выносливы, в том числе и в любовных утехах.

– И что же дальше? – во мне начало закипать возмущение.

– В идеале, одна из этих девушек должна забеременеть. Ее ребенок, как правило, это девочка, и станет талисманом процветания для империи до следующего правителя.

– А если забеременеют несколько, а то и все? – я нервно усмехнулась.

– Исключено, – вздохнула Агата. – Или одна или вообще никто. Да, последнее тоже случается, тогда империю ждут годы бедствий и разрухи. Повторить подобный ритуал одному и тому же ноэр-ган можно лишь через сотню лет.

– Какая жалость, – произнесла я без всякого сочувствия. – Но что дальше происходит с матерью ребенка?

– Ничего, – Агата развела руками. – Забирают ребенка, а мать остается в своем мире…

– Но это жестоко! – воскликнула я. – Как и ужасен весь этот ритуал. Это ведь преступление! Насилие в прямом смысле! О женщине, с которой все это произошло, кто-то подумал?

– Ну… Ей обычно притупляют боль от потери, иногда даже подтирают память, так что она продолжает жить обычной жизнью, но уже без ребенка…

– Все равно это жестоко! – повторила я, чувствуя, как в глазах вновь закипают слезы.

– Согласна, – кивнула Агата. – И я их ничуть не оправдываю. Цивилизованная страна, но дикие законы. С иномирянами оханы вовсе не считаются, они для них – низшая раса, как и обычные люди, живущие в их мире. Но к их прискорбию, только от иномирянок у них может родиться дочь, способная защитить империю от многих бед.

– И таким талисманом стала моя дочка?

– Увы…

– Почему же мне они не притупили боль, не стерли память? – с горечью усмехнулась я. – Просто украли ребенка – и все.

– А вот этого я не знаю, – Агата покачала головой. – Я узнала тебя, потому что сама открывала дверь миров, видела, как тебя перемещали в Бордвейн. И удивилась сегодня, заметив, что ты убита горем. Хотя не должна.

– Возможно, это случилось потому, что с ребенком в момент похищения находилась не я, а подруга? – догадалась я.

– Да, это вполне могло быть так, – согласилась Агата. – На нее их магия не подействовала, потому что она не виетта, а оханы и не поняли, что это не мать. Ведь лица виетт видели лишь храмовники, занимающиеся подготовкой к ритуалу. Даже перед ноэр-ганом девушки были в масках.

– Как и он сам, – вспомнила я с напускной неприязнью. А перед глазами против воли возникли губы, целующие меня. В животе сразу стало горячо, и я ущипнула себя, прогоняя наваждение. – Зачем эти маски? Чтобы не было противно исполнять ритуал?

– Скорее, чтобы не возникло ненужной привязанности. Связи, – усмехнулась Агата. – Ведь и на старуху, точнее, охана, бывает проруха. Вдруг его виетта заинтересует больше, чем следует? А ему еще жену выбирать… Среди себе достойных. Но это мое мнение. Возможно, у оханов на это есть иное объяснение.