Елена Сотникова - В твоем плену

На этом его заклинило.

Странно. Его так достали разбойники, что он готов был своими руками задушить каждого?

А у меня из головы не шла моя пленница из числа разбойников. И мне совсем не хотелось, чтобы до нее дотянулись чьи-либо руки, кроме моих. Тем более Арона!

Мысли о том поцелуе продолжали преследовать даже на важных совещаниях, и я тупо кивал головой, соглашаясь с решением коллег, даже не вникая в суть дел.

Меня тянуло к ней как магнитом, дурманило наваждением, но я знал, что идти к ней в таком состоянии нельзя.

Я сорвусь. И наделаю необратимых глупостей.

Нужно было всего лишь успокоиться и перестать уплывать сознанием к этой дрянной разбойнице.

А сексуальный голод я поехал утолять к моей ненаглядной и незаменимой Лауре, которая с преданностью щенка ждала меня в нашем уютном любовном гнездышке, что я снял специально для нее.

Только вот удовлетворения не получил. Мне постоянно мерещились светло-русые волосы вместо шоколадных локонов, и обоняние пыталось уловить аромат карамели с ванилью. Вместо этого же воздух пропитался приторно-сладким цветочным парфюмом любовницы. И ведь когда-то он мне нравился!

Сейчас же вызывал глухое раздражение.

Все ее улыбки, стоны, ласки – все казалось фальшивкой, дешевой подделкой. Я закрывал глаза, представляя перед собой совсем другие черты лица, чувствуя, что зверею, но все равно не насыщался, только сильнее изводя любовницу.

– Да что с тобой происходит? – не выдержав, взвыла Лаура, отползая от меня на край кровати. – Не прикасайся ко мне!

Тяжело дыша, так и не сумев кончить, я мутным взглядом смотрел, как девушка кутается в простыню, всхлипывая и путаясь в ней.

– Что не так?

– Все не так! Ты не слышишь меня, намеренно делаешь больно, будто мстишь за что-то. Я тебе не кусок мяса! Хочешь жести? Заведи себе акхе и с ней твори свои извращения, а с собой я не позволю так обращаться!

– Уже позволила, – усмехнулся, почувствовав лживые нотки в ее истерике.

И дело было даже не в том, что ей больно или унизительно. Дело в том, что Лаура всеми путями искала рычаги давления на меня. И стоит мне дать слабину, как она клешнями вцепится, даже позволяя мне вести себя с ней как с акхе.

А так как мы встречались с ней в основном в постели, то и выбор у нее был небогат.

Акхе! Черт! Злость на себя, на свою слабость вновь отравила сознание, впрыснув дополнительную порцию яда.

– Убирайся! – взвизгнула она, указав рукой на дверь.

Подскочил к ней, срывая одним рывком простыню и нагибая в нужную мне позу, вгоняя с силой член и продолжая долбить под ее крики, пока она пыталась царапать покрывало и кричала, как ненавидит меня. Может, это даже и правда. Мне плевать.

– Уйду. Когда. Сам. Решу, – чеканил каждое слово с очередным жестким ударом паха об ее задницу.

Меня трясло от дикой похоти, что не могла найти выхода, и, усилив напор, я наконец излился Лауре на ягодицы с тяжким стоном и с диким опустошением внутри. Сваливаясь рядом на кровать.

Легче не стало. Стало тупо безразлично, словно я выгорел внутри до состояния пустыни.

И от этого только еще хуже.

С этим надо что-то делать, и, перед тем как заснуть, я понял, что завтра мне придется увидеть Армилу. И как можно скорее подвести к договору, иначе точно сойду с ума.

Прошедшая ночь стала самым невыносимым кошмаром моей жизни. От моего решения теперь зависело все! Моя судьба и судьба родителей, младших братьев, Силаха, его родных.

Могла ли я отказаться?

И как отреагируют родители?

Почему-то я была уверена, что они были бы против, узнай, с каким выбором столкнулась их дочь и на что почти готова решиться.

Но это моя глупость завела нас в такую ситуацию, а значит, мне и отвечать.

Только как же больно, как горько осознавать, что я никогда не узнаю семейного счастья! Не возьму на руки собственного малыша, не смогу кормить его грудью, радоваться его первым шагам и успехам.

У меня не будет любящего мужа, который всегда поддержит и подставит крепкое плечо.

И вряд ли я смогу видеться с родными.

Обычно акхе увозят из дома и с того момента она теряет связь с отчим домом.

По крайней мере, я не знала ни одного случая, когда после подписания договора девушки имели право увидеть родителей.

Вот и судя по тому, как ведет себя Тамин, я очень сомневалась, что у меня в роли его сексуальной рабыни будут какие-то права.

А еще вчера он открыто дал понять, что не забыл моей пощечины в прошлом. И не простил. И внутри холодело от понимания того, что меня может ожидать в будущем.

Какими изощренными способами он будет мстить мне, вымещая обиду за задетое самолюбие.

Сон так и не пришел ко мне, несмотря на то, что вечером прибывший охранник оповестил о том, что миаро распорядился перевести меня в более комфортные условия и мне предоставили уютную, обставленную по-домашнему комнату. О том, что это все же камера, напоминали лишь решетки на окнах да тяжелая добротная дверь.

Мягкая кровать, тумбочка, стол с двумя стульями и даже шкаф для одежды! А еще у меня были свои ванная и туалет.

В голове мелькнула мысль, что эта комната теперь и станет мне домом на будущие годы.

Ужин оказался приличным, но мне кусок в горло не лез, хотя аромат от тарелки исходил вполне аппетитный.

Всю ночь я мяла подушку, переворачивая ее с боку на бок, утирая уголком наволочки бегущие слезы, но легче не становилось.

А утром, опухшая от слез, растрепанная, надеясь, что представляю собой жалкое зрелище, ждала своего палача.

В груди теплилась надежда, что, увидев меня в таком виде, он расхочет иметь дело.

Но Тамин не приходил, видимо, занятый куда более важными делами.

День тянулся нескончаемо долго. Охранники отказывались со мной разговаривать и даже на мои мольбы хотя бы просто кивнуть, все ли в порядке с Силахом, жив ли, всего лишь раздраженно фыркали.

Миаро не появился и к вечеру.

А ночью я опять скулила в подушку.

Только теперь прибавились еще и муки голода, потому что есть я по-прежнему отказывалась. Желудок скручивало болезненными спазмами.

Промучившись так до середины ночи, на меня вдруг накатила волна решимости и злости.

Чего я расклеилась и пытаюсь истязать сама себя? Чего я могу этим добиться, кроме мерзкой жалости?

Встала с кровати, размазав слезы по щекам тыльной стороной ладони. Раз уж я оказалась в такой ситуации, то нужно пытаться зубами выгрызать себе право на достойную жизнь.

Я ведь не согласилась, не подписала пока договор, и рано меня хоронить. А с миаро мы еще повоюем!

Вымылась с душистым мылом, переоделась в чистую одежду, что нашла в шкафу, – простое синее платье скромного покроя. Размерчик явно был не мой, но если утянуть в поясе, то почти не заметно.