Наталия Журавликова - Я и это переживу

С первого дня вселения Ирины на территорию Остроуховых Анна Викторовна вежливо (пока), но твёрдо начала обозначать границы и правила общежития. В тот период она три месяца как вышла на пенсию, а значит, стала проводить дома непривычно много времени. И постепенно входила во вкус. Границы и правила становились жёстче, а манера донесения информации – всё менее обходительной. Проще говоря, свекровь повадилась пить кровь. В переносном смысле (тоже пока, вероятно). Но физического воздействия до описанного случая с чаем не было.

Только подумать. Ира и Егор встречались без малого три (три!!!) года, и Анна Викторовна свой деспотичный характер умудрялась как-то прятать. Наверное, на работе его всласть показывала. А тут – куча свободного времени и готовая невестка со штампом в паспорте под боком. Она-то, судя по всему, и призвана была заменить собою весь педагогический коллектив и учеников-раздолбаев.

Когда Ира только-только обнаружила, что её свекровь – монстр (в тот вечер Анна Викторовна молча вырвала у неё из рук пульт телевизора и переключила кинофильм на какое-то ледовое шоу), она спросила у Егора:

– И как дальше жить?

Егор, похоже, удивился. Или талантливо отыграл эмоцию.

– Ты о чём, Пусь?

– Я не Пусь, – раздражённо отвечала Ирина. Вот только сю-сю в этой нелёгкой ситуации не хватало! – Я о том, что твоя мама со мной обращается, как с вещью.

– Это она с пультом обращается, как с вещью, со своей вещью, – пожал плечами Егор. Ага, всё-таки понял, какой случай Ира имеет в виду. Притворяется больше. Что с ним вообще после свадьбы случилось? – К тому же, мама сначала попросила переключить канал, а уже потом пульт взяла.

– И ты считаешь, так можно? – взвилась Ира. – Да, я ей ответила, что фильм заканчивается через пятнадцать минут. Можно же дать досмотреть было? Там вся интрига раскрывалась как раз.

– Ну хочешь, мы эти пятнадцать минут на компе досмотрим? – примирительно погладил Иру по руке Егор.

Так они и сделали. Но Ирина поняла чётко и безысходно: Егор – «мамсик» в худшем проявлении этого понятия. И дальнейшее проживание на жилплощади свекрови эту догадку подтверждало всё прочнее. Итак, к тому моменту, когда Аннушка разлила чай невестке в лицо, молодая пара уживалась с родительницей чуть меньше года. А точнее, девять месяцев, семнадцать дней и шесть часов. Минуты с секундами Ира не посчитала, не догадалась.

Для свекрови она, судя по всему, стала врагом и захватчицей территории. Её мелочи, без злого умысла оставленные случайно, впопыхах, при сборах на работу, на общей территории, оказывались либо в мусорном ведре, либо на пороге их с Егором комнаты. А общей территорией были ванная с туалетом, кухня да большая комната с «плазмой» смарт-ТВ на стене. Нет, Анна Викторовна не срывала бюстгалтеры, которые сушились в ванной. Но стоило оставить эту пикантную вещь на краю ванны или раковины, как она становилась «брошенной», а потом и подброшенной под дверь, это если повезёт. А то и без вести пропавшей. Поэтому жила молодая невестка, как на минном поле, постоянно отслеживая каждый свой шаг. Но материнскую ревность этим не успокоишь.

Сколько раз за последние полгода Ира поднимала при Егоре тему «Давай снимать квартиру». Он её слышать не хотел. Такие деньги тратить на съём! Всё накопленное ухнет в сливную трубу, по его словам. Обычная ситуация. Типичные проблемы «двух хозяек на одной кухне». К кухне, кстати, подступиться тоже было непросто. Свекровь вроде, как и не препятствовала готовке на её площадях, но постоянно туда наведывалась, принюхивалась, советы давала. Да, худой мир сохранять почти получалось.

Егор привёл железобетонный аргумент, почему нужно сидеть на пятой точке ровно и на съём не убегать. Он знал заветное желание своей Ирочки – родить ребёнка. Нет, часики у неё не то, чтобы тикали. Она верила в прогресс и цифровые технологии, а тиканье – это позапрошлый век, да и возраст ещё вполне позволял не отсчитывать секунды. Но уж так её мама воспитала: женщина рождена для счастья, а счастье – это муж и дети. Ещё перед свадьбой влюблённые всё распланировали по этой теме.

Сперва – на квартиру накопят, потом сразу и о ребёночке можно подумать. Да, Ира работала и уже подбиралась к хорошей должности по невысокой, но перспективной карьерной лестнице. С неё легко можно было перепрыгнуть на лесенку повыше. Но культа из трудовой деятельности сотворять не собиралась. Грезились ей розовые младенческие пяточки и первое слово «мама». Поэтому молодая жена согласилась соблюдать нейтралитет и уважать чужое пространство.

Хотя иногда это было совсем уж трудно. Анна Викторовна не гнушалась и дальше устраивать мелкие пакости, и их становилось всё больше. Вот, скажем, забыла Ира кастрюлю с супом убрать в холодильник. Да, это безответственно и инфантильно, кто спорит. Взрослый человек свою еду обязан самостоятельно в пригодном к употреблению виде хранить. Но ведь Ира, как и Егор, работает, может иногда рассеянность от усталости проявить.

Казалось бы, какая сложность для пенсионерки эту разнесчастную посудину просто в холодильник поставить. Так нет же. Когда такое случилось, Анна Викторовна кастрюльку с сырным супчиком ещё и задвинула подальше «чтоб она мне не мешала и не маячила». В итоге будущий сосуд раздора на глаза, действительно, никому не попадался, а в его недрах только что новая жизнь не зародилась. И, конечно же, всё закончилось неприятным обвинением в нечистоплотности.

В отсутствии молодых в их комнате явно бывала бдительная мать семейства, Ира видела передвинутые вещи, даже нижнее бельё не так лежало. И это тоже было неприятно. Ирина держала лицо и реагировать на раздражители себе не позволяла. Повторяла как мантру: «Это только на пару лет, мы накопим на своё. Надо потерпеть, надо потерпеть». И терпела.

Но теперь вот так, в лицо чаем…

Егор пришёл с работы через час после судьбоносного безумного чаепития. Зашёл в комнату и возмущённо спросил:

– Как ты могла моей маме сказать такое?

Ирина, которая речь для мужа всё это время репетировала, даже онемела на пару секунд. А потом уточнила:

– Как я могла? А больше тебя ничего не колышет? Твоя мама меня чаем облила!

– Да, тут она не права, – Егор устало шлёпнулся в кресло. – Но она тоже человек. Ты её за живое задела.

– Я её не физически задела. Она б меня ещё в лоб этой кружкой треснула!

– Ну не треснула же, – Егор тёр лоб и щёки. Ему трудно было говорить на столь щекотливую тему, а конфликт интересов доканывал. – В общем, ты извиниться перед моей мамой должна. Так грубить, это хамство.

Это был уже перебор.

– Не в этой жизни! – Ира вскочила с кровати и начала лихорадочно хватать свои вещи с полок.