Евгений Иванов - Отложенное венчание

Как-то раз они ходили на балет, после чего Марилена, как обычно, пустилась в свои бесконечные рассуждения о мировом искусстве. Курт тупо молчал, не зная, как поддержать разговор, что вызвало серию очередных насмешек со стороны Марилены. «Ты бы хоть почитал чего-нибудь в свободное время», – прохихикала она. Что и подвигло Курта записаться в городскую библиотеку. Он отчётливо помнил тот хмурый декабрьский вечер, когда, поднявшись по ступенькам крыльца, открыл дверь и вошёл в библиотеку. В переднем зале ярко горел свет и в отдалении, за стойкой, Курт со спины увидел девушку, перебирающую карточки в выдвижном ящике каталога. «Там, кажется, и надо записываться», – подумал Курт и подошёл к стойке. «Ангелика Кирхнер. Библиотекарь» – гласила табличка на шкафчике с каталогами.

– Добрый вечер, фройляйн! – достаточно громко произнёс Курт. Девушка вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.

– Добрый вечер, герр офицер! Извините, я не очень хорошо разбираюсь в званиях. Чем могу Вам помочь? – спросила она.

– Капитан. Капитан Курт Винтерхальтер. Я бы хотел записаться к вам в библиотеку.

– Очень хорошо. Заполните, пожалуйста, этот бланк, а я пока выпишу Вам читательский билет.

Заполняя анкету, Курт украдкой изучающе смотрел на девушку. Среднего роста, миловидное лицо, голубые глаза и прямые, льняного цвета волосы до плеч. «Стоит познакомиться поближе», – решил Курт. Забирая читательский билет, он, как бы невзначай, коснулся руки девушки.

– Большое спасибо, Ангелика! Вы мне очень помогли, – Курт внимательно посмотрел в её голубые глаза, и Ангелика густо покраснела.

– Не стоит благодарности, герр капитан. Это моя работа. Что Вас интересует? – уставившись на поверхность библиотечной стойки, спросила она.

– Балет…, – ответил Курт.

Месяц спустя ни о балете, ни о Марилене Курт больше не вспоминал. Ангелика занимала всё его свободное время. Роман начался бурно, Курту не составило большого труда очаровать девушку. Выяснилось, что ей двадцать лет, и уже год она работает в городской библиотеке. Родители её держат книжный магазин, где отец работает переплётчиком, а мать продавцом. Младшая сестра Эльза, которой недавно исполнилось шестнадцать, учится в сельской школе-интернате, куда родители отправили её из соображений безопасности. И вот теперь Курт выжимал полный газ из своего «Арди», чтобы увидеться с Ангеликой до того, как настанет час «икс» для очередного боевого вылета. Курта мучали доселе незнакомые, а потому непонятные ему чувства. Ангелика притягивала его, как магнит, чего не было с другими его девушками. Он ощущал странную зависимость от проницательного взгляда её голубых глаз, особенно когда она, лёжа в его объятиях, исподлобья смотрела на него. «Что это? Любовь? Да нет, не может быть, она совсем ещё девчонка, сама не знает, чего ей надо, – гонял одни и те же мысли у себя в голове Курт, – В конце концов надо как-то объясниться».

Погода была хорошая, поэтому встречу они назначили в парке. По пути Курт остановился у цветочного магазина, чтобы купить Ангелике розу. Она очень любила, когда он дарил ей розы того особенного, дымчато-розового оттенка. Уже издали он увидел её, сидящую на скамейке с какой-то книгой в руках. Книга лежала у неё на колене, указательный палец правой руки заложен между страниц. Ангелика, казалось, была в глубоких раздумьях.

– Привет, – быстрым шагом подойдя к ней, сказал Курт, – это тебе.

– Привет, спасибо! – Ангелика взяла розу и поцеловала его.

– Пройдёмся? – предложила она.

– Давай. Ну, что там опять стряслось? Ты что-то вчера говорила по телефону, но я так и не смог понять, что к чему. Всё в порядке с родителями, с сестрой?

–Да-да, с ними всё хорошо. Я должна тебе кое-что сказать, Курт. Что-то важное. Важное для меня. Для нас.

– Да, конечно, говори, дорогая! Что случилось?

Ангелика остановилась и, повернувшись, вплотную подошла к Курту. С такого близкого расстояния он почувствовал, как под дуновением ветра её волосы касаются его лица, и ощутил тонкий аромат духов, подаренных им Ангелике две недели назад. Она в упор, исподлобья смотрела на него снизу вверх, и Курт почувствовал, как приятный холодок пробежал по его спине под пристальным взглядом её голубых глаз.

– Курт…, – начала было она, но замолкла.

– Да что же в самом деле происходит? Что случилось? – в сердцах воскликнул он.

– Курт, я беременна. У нас будет ребёнок.

Он поперхнулся на полуслове и в неверии наклонился к Ангелике, схватив её руками за плечи.

– Это правда? Ошибки быть не может?

– У меня была задержка, я сходила к врачу и тот подтвердил. Четыре недели, Курт. Нашему ребёнку. Ему уже четыре недели.

Глаза Ангелики набухли от слёз. Она прижалась к Курту, тихо всхлипывая.

– Курт, что мы будем делать? Что ты решишь? Ты же знаешь, что я лютеранка. И что скажут мои родители, когда узнают? Как я буду жить? Мы даже не обвенчаны. Ты даже не представлен моим родителям, как мой жених! – всхлипы перешли в открытое рыдание.

Курт вдруг ясно осознал, что любит эту девушку. Что ему не нужна никакая другая, и что он хочет быть с ней и с их ребёнком.

– Так, успокойся, всё будет хорошо! Мы пойдём к твоим родителям, и я попрошу у твоего отца твоей руки. Мы поженимся. И обвенчаемся. Или и то, и другое, как там у вас в церкви делается.

Рыдание постепенно прекратилось. Ангелика вытерла глаза платочком и опять исподлобья посмотрела на Курта.

– Ты знаешь, послезавтра из интерната приезжает Эльза. Их отпустили на неделю навестить родных. Я скажу родителям, что хочу представить им своего жениха. Вся семья будет в сборе, ты со всеми познакомишься.

– Хорошо, дорогая. Я буду занят пару дней. Послезавтра позвоню тебе в библиотеку, и мы обо всём договоримся.

Курт проводил Ангелику до дома. По пути она весело щебетала о том, какое имя выбрать, если будет мальчик, какое, если девочка. Как они будут венчаться в церкви, и какое платье лучше выбрать для неё, а какое для Эльзы, как подружки невесты. Курт слушал щебетание Ангелики, и радость предстоящих событий постепенно растворялась, словно в чёрной воде омута, от осознания того, что ему предстояло сделать этой ночью. Война – сейчас это слово, как стервятник, выискивающий падаль, кружило в его голове.

На углу, не доходя до её дома, они расстались. Курт обнял Ангелику, и та на секунду крепко прижалась к нему. «Я буду ждать твоего звонка послезавтра», – сказала она прощаясь.

Вечером того же дня, в 21.00 по среднеевропейскому времени экипажи боевых самолётов выстроились у своих машин на аэродроме. Бомбовые отсеки «Хейнкелей» были полностью загружены, боекомплекты «Мессершмиттов» заряжены. Курт, как обычно, вглядывался в лица своих парней, вытянувшихся по стойке смирно у самолёта. Нойманн – второй пилот, Шульц – штурман, Бауэр – стрелок выдвижной огневой оборонительной точки и Ганке – пулемётчик нижней гондолы. Ганке, молодой тиролец, недавно закончивший лётную школу с успехом, выбив на подлёте девяносто девять из ста мишеней на тренировочном поле, несколько забавлял капитана. «Шут гороховый», как окрестил его Курт. Вечно корчил смешные рожи, с неподражаемым австрийским акцентом рассказывал свои сальные тирольские шутки-прибаутки, а временами по вечерам наяривал на аккордеоне, распевая скабрезные песни про альпийских пастушек с козами. Вот и сейчас, не смотря на важность момента и на то, что это был его, Ганке, первый боевой вылет, он выпячивал губы и таращил глаза, словно паяц, повторяя слова Курта.

Читать дальше