Елена Райдос - Игра в Реальность. Всё по закону

Если честно, мне стало не по себе, как-то всё это выглядело подозрительно, даже подумала, а не вернуться ли мне домой от греха подальше. Наверное, если бы Кайден меня так не прокинул со своими обещаниями, я бы проявила-таки осторожность и слиняла оттуда, пока со мной не случилось чего похуже отчисления из Университета. Ну кто такой этот Сабин? В сущности, я его совсем не знаю. А вдруг он завёл меня в западню к монстру, который любит полакомиться молоденькими дурочками на ужин? Но ты же знаешь, дневничок, какая я упрямая, даже упёртая, раз уж решилась, то буду идти до конца. В общем, вломилась я в тот домик с решительностью берсерка, а там…

Не знаю, как себе представляют уют дневники, а вот я представляю его себе именно так. Тёмное дерево и белёные стены, голубые изразцы на кухонной печке, голубые подушечки на стульях и диване, камин с двумя креслами-качалками, и запах луговых трав кружит голову. Стою я в дверях и поверить не могу в эту волшебную сказку. А из кресла у камина поднимается мне навстречу такой забавный седобородый старикан в мантии до пола, ну чисто волшебник из этой самой сказки. Я сразу поняла, что он очень сильный ур. Никто не станет прикидываться стариком, когда может жить практически вечно, если ему есть хоть какое-то дело до остального человечества. Моему будущему учителю его внешний вид, судя по всему, был совершенно безразличен, зато я ему почему-то сразу понравилась, зря я мандражировала.

В первый вечер мы просто сидели у камина, беседовали и пили чай с травками. Потом я готовила ужин, и мы снова говорили. Сама не понимаю, почему я так разоткровенничалась с хозяином уютного домика, однако выложила я ему абсолютно всё, включая свои обидки на Кайдена. Когда учитель предложил мне остаться ночевать, у меня даже мысли не возникло об опасности, очень уж мне хотелось посмотреть на свою спальню. Мы поднялись на второй этаж, ступеньки поскрипывали, словно пели колыбельную. Там, наверху был довольно просторный зал, устеленный толстым зелёным ковром, с горкой подушек и парочкой низеньких столиков. Видимо, именно тут учитель проводит свои уроки. А ещё там были три двери. Средняя оказалась моей спальней. Нет, не так. За дверью оказалась МОЯ спальня. Не точно такая, как у меня дома, а именно она самая, с царапиной на косяке двери, с пятном на ковре от пролитого сока, с плюшевым зайцем на подушке. С моим любимым зайцем Сопелкой.

А знаешь, что лежало на столе? Там лежал ты, дневничок. Как тебе такое? В общем, ничего удивительного, что я взялась за перо. Спокойной ночи, дневник. Завтра мой первый учебный день в сказке.

Волосы цвета старинной бронзы спускались тугими локонами почти до талии. В желтоватом свете ламп они действительно бликовали красным и оранжевым, но всё же рыженькой назвать девушку было никак нельзя. Тут Радвила явно передёргивал. А раньше они действительно всегда были рыженькие, жёны Магистров Ордена. Впрочем, про своих матерей Ульрих ничего толком не знал, они умирали раньше, чем малыш обретал способность запоминать, а Генрих никогда не делился со своим сыном подробностями о его матерях. Точно так же поступал и Ульрих, когда приходила его очередь играть роль Магистра.

Зато сам он всегда женился на девушках с волосами цвета пламени. Их приводили к нему в дом, окружали заботой и вниманием, они купались в роскоши и неге. Красивые ухаживания, наряды и пышное венчание, а потом беременность и благополучные роды. Всегда рождался мальчик, которого называли Генрихом. А когда младенцу исполнялся год, жена начинала хворать и вскоре умирала, оставив малыша сиротой. Преемников Магистров неизменно растили воспитатели из братства.

Ульрих частенько задавал себе вопрос, каким образом Радвила умудряется обеспечить воплощение бывших друзей как сыновей поочерёдно друг у друга, причём именно в качестве первенцев. Но промашек этот демон никогда не допускал. После смерти рыжей жены Магистрам дозволялось снова жениться, причём по собственному выбору, и даже нарожать ещё детей, однако процесс воспроизводства Магистров и, соответственно, носителей сознания Радвилы был отлажен как часы и не давал сбоев. Что же пошло не так в этот раз? Уж не перепутал ли могущественный подселенец Ульриха цвет волос его будущей супруги? Может быть, в мире Таласа уже не осталось свободных рыжеволосых женщин? Ведь для воплощения следующего Магистра требовалось именно независимое человеческое сознание, безвольная овца тут не годилась.

За века перевоплощений Магистром Ульрих привык относиться к своим первым рыжеволосым жёнам как к механизму воспроизводства, не более. Он привычно играл нежного влюблённого, но сердце его было закрыто на замок, ведь, как только девушка переступала порог этого дома, жить ей оставалось меньше двух лет. Не было никакого смысла рвать себе душу переживаниями, по крайней мере, эти два года неизменно становились лучшими в её жизни, уж об этом-то Ульрих мог позаботиться.

Нацепив на своё лицо приветливую улыбку, Магистр лёгкой походкой прошёл в гостиную, где у окна стояла будущая мать очередного Генриха. Девушка была так увлечена разглядыванием живописного вида, открывавшегося со второго этажа дома, что даже не услышала шагов хозяина. Поэтому, когда спохватившись она всё-таки торопливо повернулась, Ульрих уже успел подойти практически вплотную к своей гостье. Длинные пушистые ресницы распахнулись, и он сразу же утонул в чёрном бездонном омуте её глаз. Ульрих стоял столбом и совершенно неприлично пялился на свою будущую невесту, со всей определённость осознавая, что пропал, что прочная ледяная скорлупа, в которую он привычно заключил своё сердце, принимая в своём доме очередную рыжеволосую жертву, разлетелась на тысячу осколков. Эта девушка была другая, совсем не похожая на его предыдущих жён.

Обычно, все они были романтичными милашками, эдакими беспечными мотыльками, бездумно порхающими с цветка на цветок. Блеск богатства и знатности манил эти наивные создания, как манит мотыльков пламя свечи, и, позабыв осторожность, они легкомысленно летели на огонь, так что конец их был вполне предсказуем и даже, наверное, заслужен. Но теперь всё было по-другому, чёрные глаза смотрели на Ульриха внимательно, изучающе. В её взгляде не было и намёка на восторженность или предвкушение счастья. Она ЗНАЛА.

– Нет, этого просто не может быть,– ум Магистра забился в немой истерике. – Радвила, какого чёрта здесь происходит?

– Ули, малыш, ты ведёшь себя как невежа,– снисходительно отозвался подселенец. – Если будешь продолжать в том же духе, то мне придётся занять твоё место.

Угроза возымела своё действие, Ульрих взял себя в руки и поспешно включил великосветского вельможу. Девушка с готовностью подыграла, и между будущими супругами завязалась лёгкая, непринуждённая беседа. Её звали Агнес, и в прошлом месяце ей исполнилось двадцать. Это тоже было странно, обычно жёны Ульриха были на пару лет моложе, совсем юные и неопытные, а в Агнес чувствовалась внутренняя сила и немалый житейский опыт. Оно и понятно, девушка уже была бакалавром психологии и продолжала учиться, причём в одном из лучших столичных университетов. А ещё она была дочерью того самого гуру, что сколотил интересующее Радвилу просветительское общество. Собственно, это как нельзя лучше объясняло действия подселенца. Его желание поскорее подмять под себя последний оплот свободной человеческой мысли пересилил благоразумие в вопросе выбора невесты для Ульриха.