Инна Романова - Кровные

Аделаида страдала болями еще 3 часа. Спазмы сменились на более сильные, с ощущением сходить в отхожее место. Все сопровождалось обильным кровотечением. Большой живот как будто бы опустился еще ниже. Агафья только и успевала подкладывать меж ее ног чистую простыню за простыней.

–Ах. Слишком много крови. Слишком. – бормотала себе под нос Агафья. Она впопыхах полоскала кровавые простыни.

Аделина старалась не обращать внимания на ворчание помощницы. Она кричала все сильней и сильней с каждыми поступающими схватками. Они усиливали чувство потуг. Аделаида тужилась. Все ее тело содрогалось. Светлые распутанные вспотевшие длинные волосы запутались на спине и выглядели неряшливо и грязно. Ватные ноги обессиленно держались из последних сил. Аделине хотелось расплакаться, чтобы облегчить свои муки. Но даже выронить одну единственную слезу нет сил.

–Агафья. Помоги мне… лечь… Я больше не могу. – из последних сил произнесла Аделина и направилась к подготовленной кровати. Агафья мигом подбежала и помогла ей осторожно лечь на спину.

Агафья подложила под хозяйку чистые простыни в несколько слоев ожидала момента. Она устроилась напротив роженицы у подножия ее кровати.

Схватки стали частыми. Кровь лилась усиленно. Аделина стала бледней, чем ранее. «Божечки. Спаси нас Господи от беды. Спаси нашу Аделаиду. Это плохо, очень плохо, ни к чему хорошему не сулит», молилась про себя помощница Агафья. Она наблюдала. Плохи дела хозяюшки. Все ее родовые опухшие и отекшие пути разрывались в стороны свежими кровоточащими ранами. Внутри появилась голова малыша.

–Тужьтесь! Как можно сильнее, тужьтесь! – говорила Агафья. Она понимала, что ребенок слишком крупный. Чтобы его родить, необходимо роженице приложить больше усилий, чем большинству других женщин.

Аделина всем телом чувствовала, что ее покидают силы. Она ощущала, как между ее ног все горит пламенным огнем, словно горящим ножом вспарывают ее тело. Она поняла, что финиш 1-го этапа уже близок. «Я не умру. Я точно знаю. Все пройдет, как задумано. Я все сделаю как надо», говорила про себя Аделина.

–Милочка. Голубушка. Головка уже почти вышла. Уже… Почти… Все. Еще раз, сильнее потужиться надо бы. – говорила Агафья. Руки поддерживали высвобождавшегося на свободу ребеночка.

Аделина ощутила новый прилив схваток, обхватила руками коленки и нагнулась вперед. Она тужилась из последних сил. Зубы скрипели. Сухие губы сдерживали немой крик. Невыносимая режущая, горячая, одновременно тупая и резкая боль. Розовый комок жизни выскользнул руки Агафьи. Аделина от бессилия откинулась на спинку кровати. Она наблюдала за всем. Словно у в тумане. Агафья нежно взяла ребенка, окутала его чистой белоснежной простыней и заботливо вытерла его от послеродовой белой слизи.

«Кто…? Кто…?», хотела спросить Аделина. Но даже это она не могла произнести.

Агафья помыла ребенка в теплой кипяченой воде. Уутала его и поднесла его к матери.

–У вас мальчик. Прекрасный мальчик, Аделина.

Аделина моментально проснулась. Глаза раскрылись. Она не поверила.

–Мальчик? Как мальчик?!

–Да, да. Мальчик. А какой хорошенький. Вы только посмотрите на него.

–Нет! – резко ответила Аделина и отвернула лицо от ребенка. – Положите его пока в колыбельную!

Агафья не ожидала такой холодности к новорожденному ребенку. Она на стала возражать и послушно положила его в колыбельную корзину.

–Помогите мне, Агафья. Я сама не смогу вытужить его. Засуньте руку и вытащите его! – приказным тоном сказала хозяйка.

–Сама?

–Да! Вы разве этого уже не делали с моей матерью, когда она меня рожала? Смелей! Вас никто там не укусит. Иначе мне станет хуже.

Помощница секунду помедлила и сделала то, о чем просила хозяйка. Пальцы нащупали мокрый, теплый и склизкий мешочек. Она вынула его из матки и положила в мешочек. Руки ощутили разрывы и трещины в ее путях, как после землетрясения.

Агафья подала хозяйке горячий сладкий травяной чай для восстановления сил. Чай выпит. Хозяйка превозмогая бессилие и головокружение встала с постели, схватила корзину с младенцем и направилась к выходу.

–Вы куда с младенцем, в такой мороз, посреди ночи? – спросила Агафья. Она не понимала поведения Аделины. Хозяйка не обращала внимания на слова помощницы и открыла входную дверь. В дом подул морозный ветер со снегом.

–Да что ж с вами, Аделина! Совсем одурели! – подбежав к хозяйке Агафья. Она кричала и пыталась затащить ее обратно в дом.

–Идите в дом! Вы погубить и себя и ребенка хотите!?

–Не мешайте мне делать то, что я должна сделать! И вы мне не посмеете стоять на моем пути! Я дала клятву! Я не хочу умирать! – с каменным лицом произнесла Аделина и вышла на крыльцо заднего двора.

–Что вы собрались делать? Я не понимаю вас! За столько лет службы вам я ничего странного и подобного от вас еще не слышала, не видела и не ожидала! Все что угодно делайте, но только не убивайте ребенка! Прошу вас! Богом молю!

Агафья встала на колени перед Аделиной и со слезами горечи трепала подол ее окровавленной сорочки.

–Вы меня не сможете остановить. Уже поздно. Договор подписан моей кровью, и я не смею поступить иначе. Идите в дом, да приберитесь. Чистота в доме нам не помешает.

–Да что ж вы сделали такого? С кем вы подписали договор!? Какой? Умоляю вас. Я не смогу это вытерпеть! Я не смогу! Не уб…

–Только посмейте! – остановила Агафью Аделаида. Стеклянные почерневшие глаза смотрели на служанку. Аделаида опустила взор на умоляющую ее служанку.

– Не забывайте, вы моя верная служанка, и так же замешаны в одном очень интересном дельце. Не забывайте об этом. А коли вас и это не остановит, вы знаете, что я могу с вами сделать. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю!

Агафья испугалась за свою жизнь и не сомневалась в словах хозяйки. Слезы прекратились. Служанка успокоилась. Она встала на ноги перед хозяйкой.

–Если вы сделаете это – я вам больше не служу.

Агафья протерла слезы на холодных от мороза щеках, вошла в дом и принялась убирать улики родов.

Аделаида спустилась на последнюю ступеньку крыльца, на секунду замерла на месте. Она посмотрела на ночное небо. Снег разносился по деревне холодным ветром. Босые ноги. Ночная сорочка. В руках корзина с младенцем. Аделаида не ощущала холода и не испытывала чувств к ребенку. Ее лицо не выражало эмоций. Оно каменно-отсутствующее и сосредоточенное. Ребенок в корзине зашевелился. Он начал чувствовать холод. Мать поставила корзину на самую последнюю ступеньку, раскрыла верхнюю простыню, оголила полностью ребенка. Холодные снежинки падали на тело малыша, за секунды таяли на еще теплой нежной коже и оставляли капли воды.

Аделаида напоследок взглянула не еще живого ребенка, развернулась, и словно под гипнозом вошла в дом. Она всю ночь простояла глядя в окно до рассвета. Снаружи слышался, как мороз беспощадно забирает жизнь младенца. Его голос беспрерывно звал на помощь плачем несколько часов подряд. Ближе к концу он стал все тише и реже, пока совсем не замолк. К утру ребенок навсегда замолчал. Хозяйка оделась в теплый тулупчик, валенки, теплый платок и вышла к корзине. Безжизненное маленькое посиневшее и твердое тельце ребенка Аделаида укутала простыню, положила в пакете и ушла из дома.