Ольга Сиротинина - На пути к счастью

Мне показалось, что я попала в армию. Будто я в чужом теле. Все выглядело нереалистичным. Какая-то девушка, сидевшая у окна, что-то смотрела в телефоне. Виктор Петрович нахмурил брови, сделал какую-то пометку в блокноте и продолжил:

– Вас никто не будет жалеть. Здесь нет мамы и папы. Ваши имена нам безразличны. Вы все ничто, но из вас мы сделаем то, чего вы так хотите! С этого дня все меняется. А теперь быстро сдаем телефоны! Они вам не понадобятся.

Мясник прошел по рядам и у каждого подростка забрал телефон. На меня он даже не посмотрел. Вот и первый человек, который знает, кто я. Или ему дали какое-то распоряжение насчет меня. Одно я знала точно: Виктор Петрович не охранник.

Я провожала взглядом пакет с телефонами. Вот бы узнать, куда он их отнесет. За последний день я так часто оказывалась близко к спасению, но каждый раз мне что-то мешало: то замок, то чужой карман, откуда просто так не заберешь телефон… Пока противник на шаг впереди. Надо было в детстве чаще играть с папой в шахматы.

– У кого увижу какую-либо технику – накажу.

Девушка темными кудрявыми волосами, явно много раз крашенными, захихикала и попыталась построить глазки куратору. Виктор Петрович посмотрел на нее холодным взглядом, но я заметила в нем что-то зловещее.

– Ужинаем, обедаем и завтракаем на первом этаже: как спускаемся, сразу идем направо, слева подвал, вам там делать нечего, хотя можете переехать туда, – нарочито посмеялся куратор. – Всё, идите есть.

Моя группа поднялась и направилась вниз. Девушка, строившая глазки Виктору Петровичу, чуть задержалась. Я же влилась в толпу, стараясь не выделяться. За ужином школьники все время что-то обсуждали: как тут классно, как они предвкушают обучение. Две девочки обсуждали какого-то тренера и мясника. Я же с аппетитом ела, внимательно слушая школьников и изучая помещение. На потолке мне удалось рассмотреть две непримечательные камеры.

На протяжении всего ужина полезной информации набралось немного. Школьники рассказывали лишь о том, как Виктор Петрович иногда может пошутить или подколоть, а еще болтали о каком-то красавце-тренере и о еще одном странном учителе. Парень по имени Женя и Вика, у которой были светлые тонкие волосы, два добрых и относительно культурных человека, оказались из разных детских домов. Но в Вике ощущалось что-то лживое. Думаю, она легко сможет предать, если ей будет выгодно. Кристина – та крашенная девушка, явно распутная девица. Не удивлюсь, если она зарабатывала себе на жизнь именно этим. Но дрожь по телу у меня вызывал Гоша, получивший условный срок. Сленг выдавал, что он из тюремщиков. Мои уши просто разрывались от нецензурной речи. Да и у Кристины временами вылетали матерные слова.

Я оказалась настолько голодной, что съела ужин быстрее всех. Мое присутствие, казалось, никого не интересовало, и это радовало. Я размышляла, стоит ли подождать остальных или же можно уйти к себе в комнату, как Женя картаво обратился ко мне:

– А ты откуда и почему вызвалась приехать?

– Я? – мозг в панике придумывал ответ. Как назло, все идеи просто высохли в голове. Чтобы не показаться странной, я выдала первую пришедшую в голову мысль. – Не помню.

– Не помнишь? – переспросил собеседник.

– Да. Видимо, амнезия. Вообще ничего не помню. Меня встретила Нина и рассказала про это место. Я решила, что терять нечего. Надо строить свою жизнь заново.

– Не то место ты выбрала для жизни, – посмеялась Кристина.

– А как тебя зовут? – я обратилась к доброму парню, скрыв свою наблюдательность.

– Я Женя. А ты? Ой, если ты не помнишь…

– Зовите меня Лилиана. Мне почему-то нравится это имя.

– Лилиана, – сморщилась распутная школьница, у которой скулы и самомнение были слишком завышены. – Что за отстой?

Мое отвращение к этой особе усилилось.

– Кристина, замолчи, – оборвала ее светловолосая девушка с большими глазами и несимметричным в плечах телом. – А я Вика. Ты вообще не помнишь ничего? У тебя есть родители? Они тебя не искали? А как ты память потеряла?

– Не помню… Ничего не помню, – я вновь слукавила, чтобы в дальнейшем не запутаться в своей же лжи.

– А тебя как зовут? – с противной ухмылкой Гоша обратился к глухонемому парню.

– Ыы-агы, – с трудом выдавил тот. В его глазах читалась ненависть к людям.

– Акакий?

– Гоша, как ты там имя разобрал? Это больше похоже на мычание коровы, – вмешалась в диалог Кристина.

– Я те говорю, Акакий он, – Гоша улыбнулся желтыми неровными зубами и добавил: – У тебя такое вымя, что ты, наверное, эксперт по мычанию, корова.

Я наблюдала за агрессией малолеток, все больше ужасаясь этому месту. Кристина с Гошей обменялись еще парой фраз с лживыми улыбками, пока не вмешался Женя.

– Все доели? Тогда можно идти спать.

– Лузеры, пошлите чилить 1 1 Чилить – расслабляться, прохлаждаться, тратить время впустую. . Я вам завтра покажу, что самый лучший среди вас я! – Гоша провел рукой по своим светлым коротким волосам, которые создавали мелкие завитки на голове.

– Гоша, ты такой наглый, – Вика не успела закончить мысль, как он перебил ее, и у них завязался спор.

Я старалась абстрагироваться, но отвратительный лексикон прожигал дыры в моей броне. Акакия не тревожила некультурная речь, поскольку он ее вовсе не слышал. Разговоры утихли, только когда все разошлись по комнатам. На моей кровати лежали чистые сменные вещи и средства личной гигиены. Видимо, их принесли, пока мы ужинали. Моя футболка и шорты были все перемазаны грязью, поэтому я обрадовалась подарку.

Я посмотрела на дверь. Жаль, что она не запирается на ключ. Но это не повод теперь вообще не мыться. Чтож, придется рискнуть. Я залезла в душ. Вода помогала расслабиться. От жара в кабинке закружилась голова, усиливая ощущение нереальности. Из-за перенесенного за день стресса мне казалось, что завтра я проснусь в общежитии, а это место останется моим кошмаром. Здравый смысл же говорил, что это лишь начало жизненных испытаний.

Внутри ощущались пустота и одиночество. Было обидно, что меня никто не будет искать. Родители заняты своими делами, поэтому всегда я звонила им первая. Любимого нет, который бы переживал обо мне, не позволяя пить. Некому объявить в розыск в случае исчезновения. Поплакать мне не удалось. Несмотря на моральную истощенность, я не собиралась сдаваться. Не на ту напали.

Вода смыла грязь, тревогу, суету и страхи. Чистое тело, чистая одежда и чистое постельное белье, залитое лунным светом, действовали как снотворное.

Утром меня разбудил громкий стук и крик. Потирая глаза, я приподнялась на кровати. Разум сонно напомнил события вчерашнего дня. Я посмотрела на дверь, за которой слышала мужской громкий голос. Неожиданно ко мне снова постучали, отчего я подпрыгнула на кровати.