Анна Бурчик - Ириска на счастье

– К медсестре.

– Зачем?

– Отдать фрукты детям. Я все не съем, и тем более я не знаю, кто их принес, – пропищала я, поглощенная его темными омутами.

– А орехи?

– Тоже, – выдохнула я. Чувствую силы покидают меня, или мне опять успокоительное поставили.

– Отдыхай, Ная.

Меня положили на подушку и прикрыли пледом. Глаза начали закрываться сами. Уже проваливаясь в сон, ощутила, как моей головы коснулись носом и втянули воздух. Меня нюхают? Да, ладно, главное не больно, остальное стерплю.

– Когда-нибудь ты расскажешь мне эту историю, – с надеждой произнес знакомый голос с легким рычанием.

Наконец-то жизнь возвращается в обычное русло. Ну, с некоторыми усовершенствованиями. Старший брат вернулся, повзрослел, образумился. Родители успокоились, что их сын стал самостоятельным, серьезным и матерым волком. В больнице у меня все тоже хорошо. Операции, обходы, все как всегда.

Девочка Беловых идет на поправку. Сильный молодой организм борется за свою хозяйку. Синяки и ушибы начали тускнеть, кожа приобретает легкий румянец. Продержал ее в реанимации пять дней после пробуждения, но потом все равно пришлось переводить в терапию. Хотел настоять на отдельной палате, но никакие уговоры не помогли. Упертая и упрямая пациентка выдалась. Как с ней родители справляются, или это она из-за меня? А, может, из-за брата? Кто ж разберет эти милые женские головы.

Пока она в реанимации лежала, я частенько наведывался к ней по ночам, когда медсестра за стеклом спала. Так, чтобы меня никто не видел. Не хотел привлекать внимания ни к себе, ни к девочке. Проберусь к ней тихо-тихо, сяду на краешек кровати, а она, словно чувствует мое присутствие, голову ко мне повернет и дальше спит. Дескать, знаю я, что ты здесь.

Первые мои вылазки в ее палату я считал разведкой. Очень хотел узнать, что она собой представляет, и чем зацепила брата. А потом сам зацепился. Признаюсь, ее запах без примеси лекарств и всей дезинфекции просто сбивает с толку. Ну, не смог я удержаться, чтобы не понюхать ее. Сладкий-сладкий с легкой горчинкой аромат, как в детстве конфеты «Ирис кис-кис». А волки любят сладенькое. От первого вдоха голова закружилась, а волк заскребся внутри, еле удержался от обращения. В волчьем облике все намного острее ощущаешь, вот зверь и рвался наружу. А потом, как наркоман ходил в ее палату за новой дозой этих ощущений.

С Артемом на эту тему не говорили, но каждый раз я чувствовал его желание спросить о ней. Несколько раз пробовал открыть рот, но он сам меня затыкал каким-нибудь вопросом или просьбой. О Наине ни слова. Даже как-то обидно. Я хотел его позлить хоть чуточку, ведь знаю, что она ему понравилась, так в чем проблема?

Примерно в послеобеденное время, когда еще в больнице тихий час, мой телефон раздался трелью входящего вызова. Я сидел в своем кабинете и изучал карточки пациентов. Одних надо готовить на плановые операции, другие еще потерпят, а третьи, как и Наина, уже выздоравливают. Устал, потянулся и взял орущую на все помещение трубку.

– Да.

– Тим, здорова!

– Привет Тем!

– У меня отличные новости! Сможешь сегодня вечером приехать в стаю? – возбужденно сказал брат.

– К чему такая срочность?

– Есть тут одно занимательное дельце… – заинтересовал меня Артем. Вижу, как он руки потирает и такой довольный.

– Пока не могу точно сказать. У меня скоро обход, – вздохнул я. – Да, и операции никто не отменял.

– Решай все сегодня, вечером тебя жду. Ты будешь в шоке, что я нашел! Это перевернет все! – настаивал брат.

– Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

Я убрал телефон в карман, собрал карты пациентов и пошел в терапию. У меня дел выше крыши, а тут Темыча приспичило увидеться. Первым делом отдал карты медсестре и объяснил, когда и что нужно сделать. Потом пошел уточнить график операций на эту неделю. Я остановился в холле, по телевизору шел репортаж о жизни нашего города. Как раз выступал мер. Он решил не оставаться еще на один срок, а предложил депутатам несколько кандидатур на свой пост.

Краем глаза заметил знакомую фигурку, которая остановилась с другой стороны просторного помещения. Я повернулся к ней, чтобы сказать «Привет», но взглянув в ее белое, как полотно лицо, понял, что она сейчас грохнется без чувств. На лице застыло выражение ужаса, глаза остекленели. На грани реальности почувствовал ее страх и кинулся к ней, а Наина оседала на пол. Успел подхватить ее и вместе с ней сел на ковер.

– Наина, – позвал ее, окутывая своими руками. – Наина!

Девушка не реагировала. Вообще. Стал стекаться медперсонал. С разных сторон раздались охи-вздохи. Стоят и глазеют, и ничего не предпринимают. А я ощущаю мелкую дрожь хрупкого тельца, и сам с собой борюсь, чтобы не сорваться. Держу ее, а в глубине души понимаю, что не отпущу никогда, ни за что.

– Светлана Сергеевна, готовьте отдельную палату, – дал распоряжение я близь стоящей медсестре. – Вера Федоровна, пару кубиков успокоительного. Быстро!

Уже через пару минут Наине был сделан укол, а Светлана Сергеевна приготовила отдельные апартаменты. Я поднялся с пола, продолжая удерживать свою ношу на руках, отметил, что пакетик, который она несла, упал, и все содержимое рассыпалось по полу. Эти фрукты я сам оставил на ее прикроватной тумбе, желая поддержать ее и сказать, что здесь о ней позаботятся.

– Все, спектакль окончен. Человеку плохо стало, но уже все под контролем. Можете расходиться, – строго сказал я окружающим и направился за медсестрой. – Светлана Сергеевна, вещи Беловой из пятнадцатой палаты перенесите, пожалуйста, на новое место пребывания.

– Конечно, Тимур Семенович, – откликнулась женщина лет сорока семи. – А что с ней произошло?

– Скорее всего, воскрешение памяти. Такое бывает, когда человек резко и неожиданно что-нибудь вспоминает, – отозвался я на интерес своего работника, осторожно прижимая Наину к себе.

Медсестра распахнула передо мной дверь. Я внес несопротивляющееся тело своей подопечной и уложил на кровать. Наина продолжала смотреть в пустоту стеклянным взглядом зеленых глаз. Провел рукой по ее голове, пропуская выбившуюся прядь каштановых волос сквозь пальцы. Ни какой реакции.

– Наина, – снова позвал ее, немного встряхнул. Ничего.

Я взял фонарик, включил и направил поток яркого света ей в один глаз потом в другой. Зрачки сузились, приспосабливаясь к лучу. Я вздохнул, она еще здесь. Потом голова резко дернулась, и осмысленный взгляд уставился на фонарик. Выключил его и убрал, он свою работу сделал.

Немного разговорил девочку, узнал, что она направлялась к медсестре в детское отделение, понесла мои фрукты и орехи. Самой много, видимо решила поделиться. «Широкой души человек», – усмехнулся я про себя. Но рассказывать, что она вспомнила, не захотела. Упрямица. А я же вижу, что ей плохо, вон как в ступор впала. Что такого страшного она вспомнила? И как это связано с нашим мэром? Надо будет у Валентины Беловой узнать, уж у них между собой не должно быть тайн.