Евгения Семёнова - Кому прошлогоднее счастье?

– А что за фильм?

– Не знаю, что там Алена включает, я б «Чародеев» посмотрела.

Алена отступает от экрана и все видят заставку "Чародеи".

Мы весело смеемся, довольные, что наши желания совпали.

– Да вы каждый год этот фильм смотрите! Наверное, наизусть помните все реплики.

– Насчет реплик не знаю, а вот песни все помним.

– Мы же стряпать будем, значит, фильм добрым должен быть, сказочным и новогодним. Присоединяйся!

– Я как-то пельмени больше кушать люблю. Но так и быть помогу вам и затем спасу вас от пары десятков пельменей, – Рита устраивается за стол, помыв руки и надев передник.

– А у тебя какие планы после поедания вкусноты? Может, прогуляемся?

– Куда?

– Никуда. Просто прогуляемся, воздухом подышим, а?

– Тогда зайдем в магазин, хлеб, молоко и так по мелочи купить надо.

– Но юбку и каблуки, тем не менее, надеть придется.

– Ну, Рииииит!

Рита посылает мне воздушный поцелуй и смеется довольная.

Фильм начинается, работа кипит, и мы не замечаем, как начинаем подпевать героям фильма.

– А вот интересно, ты б хотела вот так как героиня фильма работать ведьмой? – интересуется Рита.

– Добрых ведьм не бывает, – вставил Санька, – а мама добрая!

– Безусловно, добрая. Снегурочка!

Рита неуклюже взяла нож, и поранила палец. Кровь закапала на белую плитку. Я схватила Ритину руку, зажала рану и крикнула дочери, чтоб та несла вату и пластырь.

– Девочка моя, больно да? Потерпи немного, – я дула на рану.

Решили промыть рану прежде, чем заклеивать лейкопластырем. Каково же было мое удивление, когда, смыв с руки кровь, я не обнаружила никакой раны.

Рита сама проверила – все цело. Странно. Но ведь все видели капающую кровь. Вон она все еще на плитке краснеет неровным пятном. Предположений не было. Потому решили об этой истории пока забыть.

Работа спорилась, один поднос с пельменями сменял другой. Настроение было прекрасное. Хотелось творить добро. Фильм окончился, значит, пора варить пельмени. Мои пельмешки маленькие, а Ритины большие, этакие шляпы.

– Я одним пельменем наемся, предположил Саня.

– Так это ж здорово! А то мамины мелкие, кидаешь-кидаешь, рука устала, а сам не наелся.

Все смеемся, довольные шуткой.

Обед закончился, и мы стали собираться в магазин. Из косметики только тушь и блеск. Юбка и простенький свитерок. Вот вроде бы оделась по-простому, а рука потянулась к дамской сумочке, не к баулу.

– Молодец! – хвалит меня Рита.

– Да, молодец, а как покупки нести?

– А мы что-нибудь придумаем, а здесь у дома тебя Саня встретит. Как-никак 9 лет уже. Правда, Сань?

Я ничего не успеваю возразить по поводу того, что не допросишься никого, как Саня ответил:

– Легко! Говоря по-другому, изи! Мне не тяжело, просто мама никогда не дает мне сумку, думает я маленький.

Рита многозначительно посмотрела на меня. И я поняла, что я сама на себя седло надела в свое время.

– Спасибо сыночек, теперь я знаю, что у меня в доме мужчина есть!

Сын зарделся и гордый прошествовал в свою комнату.

Спускаясь по лестнице, я напеваю "если снежинка не растает, пока часы двенадцать бьют".

– Знаешь Рит, вот вроде бы ничего не происходит, а мне кажется, жизнь по-другому закрутилась.

– То ли еще будет, подруга!

Природа как будто с нами сидела, смотрела фильм и пела песни. Снежинки сыпали, медленно кружась и оседая на плечах и перчатках. "Снежинку хрупкую спрячь в ладонь, желание загадай".

– А вот интересно, как много загаданных желаний исполняется? – задалась вопросом Рита.

– 55,3269841%

– Что? – быстро переспросила Рита, – повтори!

Я замерла в нерешительности. Что за число я выпалила сейчас, я не ведаю. Но когда я произносила его, я твердо была уверена, что число верное, и я сама его считала.

– Рит, не спрашивай, у меня нет ответа. Может я сошла с ума? – и мы прыснули от смеха.

Заходя в магазин, я почувствовала, как в районе солнечного сплетения что-то меня щекочет. Я ждала. Я была почти уверена, что встречу здесь знакомое лицо.

И встретила. Но, опешив, я встала как вкопанная. То лицо, которое я больше всего желала увидеть здесь, принадлежало мужчине в инвалидной коляске.

Он катил коляску вдоль рядов и складывал продукты в сумку, что стояла у него на коленях. Рассчитавшись на кассе, он уехал, попрощавшись с кассиром, обратившись к ней по имени. Я стояла как вкопанная и не могла поверить в увиденное.

– Ну не нужно вот так смотреть, девушка! Инвалидов, не видели что ли?

– А он давно инвалид?

– Да почти год уже. Автомобильная авария. Автобус с детками потерял управление и, чтобы избежать столкновения, мужчина вылетел на встречку и угодил под Камаз.

– А дети?

– Отделались порезами, ссадинами и ушибами. От него почти сразу ушла жена, – делилась сплетнями кассир, найдя свободные уши и почувствовав себя первоисточником.

Как же так? – думала я, – не может быть. Возможно, это браться близнецы?

На обратной дороге я все рассказала Рите. Мы строили предположения.

– Инвалиды нам не нужны. Нам помощник нужен. Защита и опора.

– Ой, Рита, я сама толком не знаю, кто мне нужен. Как там в песне?

Я старательно ногтем подцепила снежинку, упавшую на лацкан пальто и положила на перчатку и быстро-быстро произнесла: "пусть он поправится!"

– Рит, ну это точно он! Понимаешь, с него все и началось! Я была по-своему счастлива. Никого не трогала, и никто не трогал меня. У меня было две кофты, три лифчика, одни брюки и одни сапоги, мне хватало. У меня была масса времени на домашние дела, потому что я не тратила его на макияж, маникюр, укладку волос, на прихорашивание. Да, я делала все сама, зато имела всегда 100% результат. Да, мне приятно, что теперь сын умеет сделать пару блюд, и наливает мне кофе со сливками, как я люблю. Но все это напоминает мне… напоминает мне о заботе, которую я получала когда-то от своего мужа. Это напоминает мне, что я женщина. И напоминает мне, что меня предали, бросили как собачонку.

Слезы накатили мне на глаза. Они встали горкой, еще не найдя выхода, и вот наконец прорвало – слезы скатились из глаз на щеки. Сначала горячие ручейки почти мгновенно застывали, холодя лицо, стекая по шее.

– Нет-нет-нет! Не нужно слез! Ну, о чем ты плачешь, глупенькая, о том, что проснулась ото сна? О том, что возможно ты еще сможешь заново испытать те эмоции, о которых ты даже боишься думать? А боишься, потому что не желаешь в который раз быть обманутой. Ну, пойми ты, тебе всего 47, тебе еще жить и жить. А зачем жить, если так? Если так никак? Ты же не живешь. Ты убиваешь дни!

Я встрепенулась. Все верно. Я гоню время. День прошел и хорошо. Я не мечтаю, я не строю планы, я ни о ком не думаю и ни о ком не молюсь, кроме своих детей.