Владимир Власов - Театр теней

(История одного преподавания)

Я родился в городке, который не имеет названия. Вернее, раньше у него оно было, но этот городок возник на спорной территории, поэтому жителям пришлось отказаться от прежнего названия, а новое ему не дали. В своё время эта история наделала много шума. Пограничная сторона даже осадила его, и три года его жители защищались в осаде, но потом он был сожжен дотла, а все жители были уведены в плен. По договору между двумя сторонами этот город никогда не должен был возникнуть на старом месте, и название города могло только упоминаться в истории. Позднее, когда отношения между сторонами стабилизировались, город постепенно и естественно возродился, но уже без названия. Поэтому всё, что возникало в этом городе и вокруг него, обретало мистический оттенок. В нём происходили и до сих пор происходят разные чудеса, а люди, живущие там, настолько к ним привыкли, что сами стали отличаться от обычных людей.

Одна из странных особенностей характера этих людей состоит в том, что все они любят сумерки. Это – время после заката солнца и перед его восходом, когда на небе горят звёзды, а заревом окрашен восток или запад. Тогда город как бы с особой силой оживает своей духовной мистической мощью. Днём жителей не видно в этом городе, да и самого города как бы не существует, но это не значит, что в нём не кипит бурная жизнь со всеми страстями, радостями и разочарованиями. Ночная жизнь там тоже необычная, туда как бы слетаются жители со всего мира, но не сами телесно, а присутствует их постоянная духовная константа. Поэтому жители, не имея никаких средств технической связи, знают всё, о чём думают, и чем живут люди всего мира. Им вообще не надо никаких механизмов, потому что они наделены способностью видеть и слышать всё, что делается далеко за пределами их города и даже в других частях света.

Днём их жизнь проходит тоже необычно, но со стороны это не заметно, так как они научились как бы дематериализоваться в этом измерении, и всё, что они делают и чем живут, не выходит за рамки их мыслей и чувств, как и за границы этого города. Эти люди научились быть невидимыми. Этих людей можно назвать свободными. Их можно также назвать бессмертными, потому что никто не знает возраста друг друга, да это им и не нужно, потому что никто ещё не умирал в том городе. А старение начинается только с теми, кто надолго покидает те места, потому что в других местах все живут иначе, говорят и думают по-другому. Есть одна присущая жителям моих родных мест особенность: их слова не расходятся с их делами, их мысли являются выражением их сути, а их жизнь ничем не отличается от жизни простых существ: животных и птиц, живущих на природе, потому что их внутренние чувства доминирует над внешнем. Все они органично развиты и связаны со своим природным началом. Это даёт им силы совершать свои собственные чудеса, которые могут показаться только другим людям чудесами, но по своей сути являются обыденными вещами. Они воспринимать мир таким, каков он есть, потому что обладают истинным взглядом на вещи.

Поэтому, чтобы рассказать о жизни этого городка и свою историю о том, как я пытался соединить мир духовный с миром физическим, преподавая в одном училище, и что из этого вышло, я решил высвободить все свои мысли и чувства в такое повествование, когда форма и содержание отступают на второй план, теряя своё значение. Ведь что бы мы в своей жизни не предпринимали, мир всё равно остаётся хаосом, в котором мы возникаем и распадаемся, если мы не придаем своей жизни особой формы, то есть иными словами, значения и только нами выбранные направленности. В жизни и в мире нет ничего устойчивого. Все формы, стоит им возникнуть, тут же исчезают, как пузыри на воде, а содержание остаётся той же текучей водой, которое трансформируется из одной формы в другую, заполняя то одни тела, то другие. Поэтому для своего повествования я выбрал этот старый самобытный жанр японской прозы «дзуйхицу» – "вслед за кистью", который родился ещё во времена Хэйанской эпохи приблизительно тысячу лет назад. Принцип жанра – полная свобода самовыражения в письме вне рамок планов и фабулы. Кисть или перо следует за мыслью. Европейцы это назвали бы эссе, но ближе всего к этому стилю стоят, вероятно, записные книжки и дневники писателей. Однако я никогда не вёл дневников и не писал в записные книжки, а делал заметки на листочках, так же, как когда-то поступал Курт Воннегут. Но в этих моих заметках нет хаоса, потому что я, чтобы упорядочить записи, рассортировал их по темам и прибегнул к повествовательным единицам данам – (ступеням), изобретённым ещё в ту эпоху гениальной писательницей Сэй-сёнагон, написавшей именно так своё знаменитое произведение "Макура-соси" – "Записки у изголовья". Эти ступеньки могут вести человека как вверх, так и вниз, всё зависит то того, к чему стремится его душа, и куда направлены мысли.

Мир огромен. Иногда мне кажется, что это – театр, где проигрывается вся наша действительность. А иногда я представляю это как огромную сеть в небе, состоящую из звёзд, где каждая звезда, подобно жемчужине, отражает себя и нашу землю. Всё это можно увидеть, если захотеть, но для этого нужно посмотреть на всё несколько другим взглядом. Правда, не всем это удаётся, потому что мы быстро привыкаем к тому, что видим, полагая, что виденное нами и есть истина. Но это не так. Человек, глядя на обыденность, часто упускает некоторые детали и частности, которые могут раскрыть совсем иной мир, скрывающийся за видимыми вещами. Человек, способный их увидеть, поднимается как бы на новую ступень в своём становлении, обретая некую одухотворённость. Такие люди способны в ярком свете увидеть тени, а в кромешной тьме замечают струящийся свет. Их зрение обостряется настолько, что в кажущейся правде они обнаруживают ложь, а в том, что другие принимают за ложь, они находят правду. Для того чтобы обладать таким зрением, нужно напитать свой разум светом, к которому потянутся другие души. Но чтоб стать ловцом душ, нужно хотя бы на одно измерение быть больше других, к чему я стремился всю свою жизнь, занимаясь своим духовным совершенством. А для того, чтобы стать на этот путь, необходимо иметь веру в духовное призвание и ответственность за него. Только тогда можно увидеть мир в форме театра теней или звёздного неба с небесными телами, обменивающимися своим светом.

А ещё бывает, что я вижу этот мир в форме лежащего на моём письменном столе листа бумаги, куда я помещаю свои мысли и чувства, рисующие картину жизни, которая затем преобразуется в действительность. Я могу на этом чистом листе бумаги нарисовать любой уголок мира: поле с распустившимися цветами, лес, покрытый зеленью, глубокие озёра, высокие горы и бездонное небо.