Игорь Павлов - Женщины Иномирья. Половое превосходство

– Удостоверение куда? – Продолжил трепать нервы землянин.

– Всё в корзину, – повторила женщина раздражённо.

– И вы даже не посмотрите их?

– Ваши бумажки мне не интересны, Максим Александрович, – бросила инопланетянка, играя скулами. – У нас иной порядок документооборота.

– Хм, понял, – ксива полетела вслед за остальным.

На душе заточил червячок. Без одежды, ценностей и документов он – никто. И звать его – никак. Просто человек. Тело. Будто всё, что выстрадано и наработано годами беспринципно аннулировалось теперь. Потому что инопланетянам нет до этого никакого дела.

Так как же им теперь показать кто он есть? Ведь Макс не просто так учился пол жизни, служил пол жизни, у него опыт работы, навыки и деловые качества имелись. Что их интересует, что им нужно от него? Сумбур мыслей оборвался, когда женщина двинулась к нему.

С непроницаемым выражением лица она обошла Макса вокруг и сделала фотографии для отчёта, незаметно для землянина. Зачем они нужны Совету она могла только догадываться. Может для библиотеки генофонда, но она и мысли не могла допустить, что кто – то возжелает использовать сперму аборигенов, разве что для экспериментов.

Мужчина трясся, как банный лист на ветру, но старался держаться достойно. Церемония обнажения не была необходимой, ибо после инъекции можно избавить от одежды с тем же успехом. Однако это было необходимо в том случае, если абориген добровольно изъявил желание на работу. Тогда одной из проверок покорности и является требование обнажиться сознательно.

– Укладывайтесь на кушетку, Максим Александрович, – произнесла издевательски вежливо Триста тридцатая.

Макс послушно выполнил команду. Девушка ловко подкатила к нему на стуле на колёсиках уже со шприцом в руке.

– Это средство от перегрузки, боли не почувствуете, – выдала врачиха и без спирта и прочих церемоний, какие бывают в больницах, просто выстрелила чем – то неуловимым из носика шприца.

Макс почувствовал укол в районе бедра, будто укусила маленькая мошка. Бедро тут же стало холодеть, затем мороз перекинулся на всю ногу и выше к животу. Не прошло и минуты, сознание затуманилось и последнее, что помнил Макс – это отчаяние, что больше не управляет своим телом, оно будто бы куда – то исчезло, оставив в чёрном пространстве его уязвимый мозг, с воспалёнными до предела нейронами.

Орбитальная группировка пришельцев насчитывала двенадцать станций, каждая из которых перекрывала свой участок земной площади и ещё дублировала два соседних. То есть для полноценного дежурства требовалось минимум втрое меньше. Но Совет Радуги всегда перестраховывался. Все станции находились на дальней орбите Земли, ибо ближние были засорены мелкими спутниками, которые то и дело своими, порой хаотичными, излучениями нервировали постовых на дежурстве.

На одну из таких станций и доставили очередную партию аборигенов. Лишь одиннадцать из двух сотен контейнеров были с особыми отметками добровольцев. Остальные бедолаги были выловлены и вывезены с Земли насильно.

Макс очнулся, когда уже весь гель вылили из уложенного цилиндра и вытащили дыхательную трубку. Состояние было более, чем ужасное, ибо казалось, что он при смерти или секунду назад тонул. Как только он сделал первый шумный вдох, в нос ударил острый запах сырой рыбы, а в глаза синий свет, что тут же отразился бельмом.

Ещё до того, как стало возвращаться полноценное зрение, из «пробирки» его вытащили сильные руки и пустили дальше под пакостный женский смех. Пара шагов на едва управляемых ногах вышли неожиданно легко. Сказывалась одна четвертая искусственно созданного притяжения Земли. Всё же ноги подкосились, и он мягонько упал на холодный твёрдый пол из неизвестного материала, больше походившего на кафель.

– Поднимайтесь, нечего разлёживаться, мужчины, мать вашу, – раздался грозный женский голос.

Неподалёку вновь захихикала вторая присутствующая.

Макс легко поднялся, продрал от инородной слизи глаза, убедившись, что бельмо истончается, разлепил веки. С каждым мгновением тело слушалось всё больше, отзываясь на команды мозга всё отчётливее и привычнее. Вскоре он уже имел представление, что находится в ангаре, величиной раза в три побольше склада с Шереметьево. Стены, изрезанные лабиринтами неизвестных коммуникаций, замыкали всю площадь в подобие эллипсоида. Синеватый интим, излучаемый откуда – то сверху, нагнетал атмосферы чуждости всего, что окружает. Он поднял глаза и ахнул: над головой был прозрачный потолок, за которым светилась Земля во всей красе. Точнее, её часть, с голубоватыми завихрениями циклонов и кое – где виднеющимися кусками материков. Судя по тому, что около трети шарика было за иллюминатором, станция от неё находилась не так близко, как во времена того же Гагарина. У Рябого не осталось сомнений в том, что он уже не на матушке Земле.

– Строиться на линии! – Раздался женский рявк. – Да поднимите уже этого здоровяка, мышцы – это бесполезные куски мяса, запомните теперь на всю свою никчёмную оставшуюся жизнь!

Макс обратился, наконец, внимание на товарищей по несчастью. Соседние мужчины уже поднялись, дальше похищенные суетливо ставили на ноги накаченного темнокожего. Один из поднимающих был типичной азиатской внешности. Майор тут же сделал вывод, что собрали их группу с целого материка. Это ж надо было стать одним из счастливчиков, такой лотерейный билет выпал, с тем же успехом можно было выиграть миллион рублей в какое – нибудь лото с первого же билета. Рябой не верил в эти лохотроны, но горько усмехнулся от сравнения.

Позади лежали цилиндры, из которых продолжало нести рыбой, под ногами хлюпал гель. Но похоже, его что – то активно всасывало в пол, а тела обдумало теплыми потоками. Какая забота, подумал с кислой иронией Макс, стряхивая жижу с шевелюры.

Одиннадцать обнажённых мужчин с ошмётками синеватой слизи выстроились на линии спустя несколько минут. Голые висящие письки разных мастей, трясущиеся ягодичные мышцы, озябшие плечи и осунувшийся вид с щурящимися глазками.

– Жалкие мужчинки, – буркнула себе под нос старшая станции, играя желваками.

Она, как и большинство сотрудников отдела распределения, не питала никакой симпатии к аборигенам, считая их недоразвитыми и тупыми. А мужчин Земли презирала, борясь с желанием прикончить, ибо на Радуге, увидев мужчину можно было прощаться с жизнью. А с его или своей, тут уже как повезет.

Вековая война полов затянулась и вошла в привычку. Мужчина – враг, долбили всем девочкам с пеленок. Мужчина – унижение и смерть, внушали женщинам. Мужчина – исчадие зла, пропагандировали власти Радуги, указывая в небо.