Елена Малахова - Семь кругов адского рая

Вспоминая, что тягаться с детьми невозможно, Никита поморщился. Назидательный урок опирался на случай студенческих лет, когда на последнем курсе кафедры после академического отпуска в его группу попала Ольга Лучинская. Никита обольстился её помпезностью и гордой осанкой, задаваясь целью соблазнить недотрогу. Однако, на деле она оказалась не такой уж неприступной, как того диктовала манера её скромного поведения. Часто, пренебрегая их свиданьями, она бежала к двухлетнему ребенку, который вечно капризничал, болел и плакал. Заметив, что Никита отдаляется, Оля пригласила его к себе, и как только малыш уснул в своей комнате, они уединились в спальне. Никита обнял её, страстно притянув к себе. И в тот самый момент из детской послышался голос мальчика. Он кричал, что ему страшно, и, затянув протяжный жалобный вой, стал ждать, когда в комнату прибежит растерянная заступница. Так закончилась их последняя встреча, и Никита зарёкся никогда не связываться с женщинами, у которых есть дети.

Пока он старался унять буйную фантазию, на пассажирском сидении зазвонил мобильник. На дисплее возникло фото светловолосой девушки с голливудской улыбкой.

– Более подходящего времени ты не нашла… – раздраженно сказал он, беря пиликающий телефон в руки.

Внутри него что-то сильно сопротивлялось, и в нерешительности действия он смотрел то на улыбку девушки, озаряющую дисплей, то на имя Эля, то вперёд на дорогу. И только спустя считанные секунды всё же сумел перебороть себя.

– Ник, ты приедешь за мной? – послышался нежный голос в динамике телефона.

Тон сказанного ею был утвердительным, и вопрос в форме настоятельной рекомендации категорически не подразумевал отказа.

– Я сегодня ужасно вымотался, – ответил Никита, пытаясь избавиться от нежеланного разговора. – Давай завтра. Я обещал к Серёге заехать.

– Но, Ник, мы вчера не виделись, теперь сегодня… Я очень скучаю. Мне Миланка такой маникюр сделала! Нужно твоё мнение. Кстати, ты не забыл, что у меня скоро день рождения?

– Забудешь тут… – тихо пролепетал он в сторону, отстраняясь от мобильника. – Эль, оно будет только через полгода. Я помню!

– Ты занят или не хочешь разговаривать?

– Я за рулём.

– Точно?

– Абсолютно.

– С кем ты едешь?

– Один.

– Что-то не похоже… Кто там у тебя?

– Никого нет. Я один.

– Ты меня за дуру держишь? Ты едешь один и не хочешь разговаривать? Ага, так я и поверила!

– Эль, перестань! Мне сейчас правда неудобно говорить. Я постоянно отвлекаюсь от дороги. Давай перезвоню позже?

– Ну вот началось. Обычно так выражаются парни, которые не собираются перезванивать.

– Да, на первых свиданиях. А не когда вместе два года.

– Не надо выставлять меня идиоткой. Кого ты там катаешь? Я хочу знать! Зачем ты меня обманываешь?

– Со мной никого нет. Перестань себя накручивать!

– Не верю! Раньше ты всегда говорил со мной за рулём и для тебя это не было помехой.

Никита тяжело вздохнул, крепче сжимая в руке телефон, а Эля продолжала нагнетать, подключая свои способности убеждения.

– Тебе всё равно, как прошёл мой день. Тебе даже трудно заехать оценить трёхчасовую работу моей подруги! И после этого ты хочешь сказать, что любишь меня? Мы не видимся целыми днями, Ник, и даже сейчас ты предпочитаешь поехать к Серёже, чем провести время наедине со мной! Какой же ты эгоист!

Никита молчал из последних сил, и она обиженно фыркнула.

– Между прочим, твой Серёжа – не пуп земли, может и до завтра подождать.

– Серёжа делает ремонт в галерее, которую я готовлю к открытию. Я не развлекаться туда еду, Эль, а ты ведёшь себя глупо.

Эля ещё продолжала щебетать, а по другую сторону линии уже пикали короткие гудки сброса вызова.

– Эгоист! – злобно процедила она, положив мобильник на стол.

Милана Бестужева оторвалась от кропотливой работы маникюрши и возмущенно взглянула на подругу. Двадцатипятилетняя, курносая и заурядного роста, она была обаятельна в гриме светских львиц. Впечатление портила одна природная деталь – безобразно тонкие, бесцветные губы, и только лишь выразительный взгляд скрашивал скудную их форму, заставляя приковывать внимание к красивым, широко распахнутым глазам.

С Элей она познакомилась год назад в тренажёрном зале. Будучи соседями на беговых дорожках, они стали сухо здороваться из вежливости, а несколько позже приветствия переросли в ответные улыбки и, наконец, закончились пустым диалогом. Непонятно до конца что именно сблизило двух высокомерных дам: Милана и Эля не относились к одному социальному рангу. Быть может, их объединило умение хладнокровно обливать грязью, что удавалось им безо всякого труда и сожаления. Тем не менее, они идеально сошлись характерами и прекрасно чувствовали душевное состояние друг друга.

– Он что повесил трубку? – возмутилась Милана.

Не в силах сознаться подруге в правоте её подозрений, Эля приняла невозмутимый вид, довольствуясь блеском отполированных ногтей.

– Разъединилось скорее всего, – ответила она, разглядывая выставленную вперёд руку. – Что я сказала не так?

– Не переживай! Ты прекрасно держалась. Всё было сказано по делу. Так с ними и надо! Иначе на шею сядут и ножки свесят.

– Да уж, – протянула Эля. – Зато теперь я никуда не тороплюсь.

– Вот и отлично.

Милана встала, избавляясь от рабочего фартука, и облегченно вздохнула. Рабочий день кончился пару часов назад, но она по-прежнему чувствовала себя измотанной. После работы Милану всегда забирал её ухажёр – Илья Загорин – широкоплечий, коренастый спортсмен с восточными чертами лица. Она предупредила его сообщением, чтобы тот не торопился, и подойдя ближе к зеркалу, пристрастно оглядела себя. Напряженный день оставил печать усталости на блёклом лице. Она вспомнила, что припасла для важных гостей бутылку расслабляющего напитка.

– Предлагаю освежиться Мартини. Достань из холодильника, а я за бокалами, – скомандовала Милана, скрываясь в арке, ведущей в соседний зал.

Эля принесла бутылку и устроилась на мягкой софе. Разговор с Никитой не шёл у неё из головы. Как он посмел так непозволительно разговаривать с ней, Элеонорой Виноградовой? Никто раньше не позволял себе подобной наглости!

Эля с детства была заносчива, нетерпелива и высокомерна, и эти качества не были пороком врожденным. Скорее в них повинны богатые родители, всячески балующие любимое чадо. Они покупали ей всё по первому крику в детстве и по первой просьбе в отрочестве, а после окончания школы Эля жила, как хотела, и никто ей был не указ.

Одним таким бесполезным вечером после выпитых коктейлей представительницы манерной интеллигенции единогласно вынесли вердикт в пользу необходимости поступления в высшие учебные заведения. Не с целью просвещения ума возникла та необходимость; скорее то явилось отголоском новой моды устраивать фотосессии с дипломом в руках, цитируя народную мудрость: «Учение – свет, а не ученье – тьма». Девятнадцатилетняя Эля загорелась идеей поступить в строительный университет, о котором вздыхали накаченные губы женской половины Благодатска. А когда ей всё же удалось попасть в студентки того вуза – была несказанно горда собой и своими целями. Только вот наигранная тяга к учебе угасла через семестр, и спустя неделю, перегорев полностью, она перестала посещать лекционные занятия. Отец, нахваливающий дочь на званных обедах у компаньонов, сгорал от стыда, когда Эля заявила, что намерена забрать документы из университета. Слепая вера в смышлёность дочери подвела. Чтобы не прослыть вралем и не пасть в глазах элитного общества, он покупал ей все положенные зачёты и экзамены. Но даже это не спасло от неминуемой трещины на репутации – в конце учебного года Эля бросила университет. Отец, обожающий своё дитя до глубокого умопомрачения, очень быстро утратил обиду на неё, а безрассудный поступок Эли потерял степень своей глупости. Она не заботилась о будущем. Обладая совершенными чертами лица и огромным состоянием, последние годы она успешно просиживала в салонах красоты, модных бутиках и клубах. Мужчины пускали по ней слюни. Угодить ей было сложно, потому её выходки расценивали, как свирепую пытку. Но вопреки всему каждый из них теплил мечту отвести Элю под венец, находя такой союз довольно перспективным предприятием. Но удача подобных мечтателей обходила стороной.