Влад Лукрин - Машина, сгоревшая от любви

На платформе ожидали поезда группки интелей. Барс услышал их голоса и, повинуясь внезапному порыву, закрыл глаза. Ему вдруг захотелось просто постоять и послушать, как звенят и пульсируют в воздухе эти голоса. Почему-то они отличались от тех, что обычно звучали в социальном квартале.

Внезапно Барс понял, что именно таких голосов, наполненных энергией, ему не хватало все эти годы. А еще ему захотелось вернуться на арену, окруженную шумящими трибунами. И под гул этих голосов встать лицом к лицу с противником. И повести свою команду в бой.

Как же ему не хватало всего этого: арены, голосов, команды!

Может, когда-нибудь он еще встанет в центр поля под взором переполненных трибун – с командой малышей. Может быть. Но вряд ли. Интели не занимаются большим спортом. Для них игра лишь баловство для поддержания формы. Соответственно, в настоящие бои не на жизнь, а на смерть детишек большой земли не бросят.

Но все-таки… Что если?

Подошел поезд, и пришлось открыть глаза.

На мониторах в салоне крутилась реклама. Подарите ребенку робота-наставника. В продаже новые модели: Чехов, Хемингуэй и Терминатор. Ограниченная серия.

Они здесь настолько заняты, что им некогда заниматься своими детьми. Впрочем, у них и друг на друга нет времени. Он слышал, интели даже жили с искусственными женщинами.

У них здесь все ненастоящее: учителя, женщины, дружба.

Привезли бы своих силиконовых подруг в социальный квартал. Поделились бы радостью. Пусть люди занимаются любовью, а не войной. Нет же, они завозят только боевых дронов. Чтобы держать жителей на прицеле. Лицемеры.

Он вышел на остановке Каретный Ряд на Садовом кольце. Институт развития личности находился здесь рядом, чуть дальше по утопающей в зелени улице. Адрес – Петровка, 38, знаменитый на всю страну.

Над головой летал поющий хор воздушных шаров. Их запускали для создания общего настроения. Разноцветные шары пели бархатными мужскими голосами. На некоторых вдобавок крутились ролики социальной рекламы – с выключенным звуком.

Зрелище окончательно убедило Барса в том, что интели сходят с ума.

Он успел пройти лишь несколько метров по улице, как был остановлен патрульным роботом в белоснежном мундире милиции 50-х годов XX века. Это был инспектор ГАИ – Государственной автоматической инспекции. Почему-то каждого такого робота-полицейского, сколько себя помнил Барс, было принято называть Дядей Степой-милиционером. Откуда пошла эта странная традиция, он не знал.

Очередная причуда интелей.

– Здравствуйте, Роман Викторович, – сказал инспектор.

Барс вонзил в него хмурый взгляд, молча требуя: выкладывай, робот!

– Анжела Лиовна просила передать, что ждет вас в саду Эрмитаж, в ресторане, – сказал робот. – Я провожу вас.

Изначально предполагалось, что они встретятся в офисе Нажимовой в Институте развития личности. Время было назначено примерное, в промежутке «от» и «до».

Видимо, она не дождалась, пошла на обед: сад Эрмитаж находился в двух шагах от проходной Института.

Барсу не понравилось, что встреча перенесена в ресторан. От этого попахивало легкостью и необязательностью. Все-таки после того, как вы семнадцать лет назад выкинули человека на помойку, лучше бы вам вести себя с ним посерьезней.

В воздухе над тротуарами на высоте в два-три человеческих роста порхали голубые планшеты-мониторы с крылышками. Время от времени какой-то из них резко пикировал к тому или иному прохожему и зависал на уровне глаз человека.

Это были так называемые пираньи – роботы-рекламщики. Они вступали в диалог с человеком, прокручивали рекламные ролики, настойчиво делали адресные коммерческие предложения.

Объекты для атаки выбирала специальная программа роботов. Она идентифицировала прохожего, анализировала его профили в социальных сетях, интересы, последние покупки, недавние запросы в поисковых системах и так далее. Потом человеку делалось предложение, которое, по расчетам программы, могло его заинтересовать.

Например, пробивались дни рождения его родственников и знакомых по социальным сетям, и, если приближались даты, программа предлагала подумать о подарках – причем варианты подбирались с учетом интересов именинника.

Как и речные пираньи, рекламные роботы набрасывались тогда, когда замечали в жертве какую-то ранку. Их манил вкус крови – финансовой крови в данном случае.

Барса никто не атаковал. Программы сразу вычисляли жителя социального квартала: бесперспективного клиента. Для этого им даже не нужно было кольцо: базы данных и без того сразу выдавали всю нужную информацию.

Инспектор ГАИ тоже опознал его не только по кольцу: он сверил личность по биометрическим данным, которые отсканировал еще издалека. Все автоматические полицейские, все камеры на улицах, в транспорте и где бы то ни было постоянно сканировали Барса, проверяя, тот ли это человек, имеет ли право здесь находиться.

Кольцо, на получение которого ушло столько времени, с технической точки зрения было абсолютно ненужным гаджетом. Однако с его помощью интели особо подчеркивали: мол, ты человек второго сорта. Кольцо власти – их власти, власти интелей над людьми – было еще одним способом унижения.

Но он, конечно, вынесет это. Потому что абсолютно все потеряет значение – свое горькое значение, – когда он выведет свою команду на арену гудящего стадиона. Пусть не завтра. Пусть не скоро. Это обязательно случится. Шаг за шагом. От малышей к юношам. От них к серьезным взрослым командам.

Шаг за шагом. Только так.

Когда он вернулся в социальный квартал, ему предлагали устроиться в местную спортивную школу. Не особо, конечно, предлагали. Так, из вежливости. На низовую должность, кем-то вроде полотера-ассистента, на побегушках у младшего тренера. Что еще можно предложить списанному мальчишке?

Он отказался. Потому что его тошнило от воздуха социального квартала, от местного облезлого поля и убогих стен раздевалки, от всего, с чего он начинал.

Как он жил с тех пор? Да как-то жил. Но теперь пришло время возвращаться в большую игру!

Робот привел его в ресторан под открытым небом в саду Эрмитаж. Столики были расставлены под белым шатром вокруг мраморного бассейна с фонтаном. Слышались журчание воды, тихий стук столовых приборов, приглушенные голоса посетителей.

Анжела Лиовна оказалась молодой женщиной лет двадцати пяти – двадцати шести с черными жгучими кудрями и в алом платье. Увидев Барса, она встала и протянула ему руку.

– Здравствуйте, Роман Викторович, – блеснула ее стальная улыбка; казалось, эта женщина была способна проглотить мужчину целиком, – я ждала вас.

Платье обтягивало сочную ладную фигуру. Между крупных грудей в декольте пролегла темная полоса. В ней чувствовалась глубина – пугающая и манящая. Как будто ночью встать на краю пропасти.