Нелли Макфазер - Заклятье луны

– Боюсь, вы не правы. – Эннабел огляделась в беседке из живых цветов, в которой их ожидал завтрак, когда они с Тримейном добрались до центра лабиринта. – Здесь из любого прохода по крайней мере шесть выходов. Я совершенно запуталась после первого поворота.

Тримейн подлил вина в бокалы.

– Джереми рассказал мне, что вам очень хотелось попасть в лабиринт, но он предупредил вас, что не стоит идти одной. Вы сможете найти выход, если я оставлю вас здесь?

Эннабел удивленно посмотрела на Тримейна.

– Вы сошли с ума? Конечно, не смогу!

– Значит, по всей видимости, это принадлежит не вам. – Тримейн вытянул руку, в которой лежали два перламутровых камешка. – И это тоже.

Черепаховый гребень был точно такой, как у Эннабел, но девушка покачала головой.

– Нет, у меня есть два таких же, но они дома. – Эннабел вытащила из волос черепаховые гребни, о которых шла речь, не замечая, что Тримейн больше интересуется блестящими локонами, рассыпавшимися по ее плечам, чем украшениями. – И я представления не имею, для чего нужны эти камешки.

– Ими отмечают путь к центру лабиринта. По ним человек находит дорогу и возвращается назад. Только вот кто раскладывает их и для кого?

Эннабел в недоумении смотрела на Тримейна, затем до нее дошел смысл его слов. Это было настолько глупо, что девушка не выдержала и расхохоталась.

– Тримейн, как я могу размечать для кого-то дорогу, если сама не знаю, как войти в лабиринт, а уж тем более как из него выйти?

– У Тодда есть карта, спрятанная в кладовке, в случае необходимости он может воспользоваться ею. Достаточно увидеть ее один раз, чтобы понять, что если всегда придерживаться левой стороны лабиринта, то можно попасть в его центр.

Подозрения Тримейна разозлили Эннабел.

– Вы оскорбляете меня! Теперь понятно, зачем вы привели меня сюда. Вы сделали это не потому, что стали доверять мне. Не потому, что наконец-то поняли, что я не злодейка. Вы заманили меня в ловушку и хотите поймать с поличным. Все, с меня хватит! Сыта по горло! – Эннабел вскочила на ноги, уронив ложку с паштетом.

Тримейн тихонько рассмеялся.

– Если не найдете выход, сказать Джереми, что мы едем в Лондон без вас?

Эннабел повернулась к нему. Ее гнев сменился разочарованием. Все так хорошо начиналось.

– Почему? Почему вы так обращаетесь со мной? Почему вы считаете меня шпионкой или кем-то еще? – Слезы покатились по ее щекам. – Разве вы не знаете, что я никогда не причиню боль Джереми? Я люблю его так же сильно, как и вы. И хотя этот чертов Фалькон не доверяет мне, я никогда не предам его тоже, даже несмотря на то, что он обращается со мной еще хуже, чем вы.

Эннабел отвернулась, ее хрупкие плечи сотрясались от рыданий.

Сильные руки обняли ее. Обхватив ладонями голову Эннабел, Тримейн прижал ее к своей груди. Он гладил и целовал ее волосы. Затем нежно взял ее за подбородок и поднял заплаканное лицо. Эннабел едва не задохнулась от близости его губ. Она закрыла глаза, а Тримейн поцелуями пытался остановить ее слезы.

– Прости меня, дорогая. Мне невыносимо было думать, что это ты. Очень многие пытаются поймать меня. Они используют все для достижения своих низких целей.

– Но ведь меня они не используют, – прошептала Эннабел, ее глаза вновь наполнились слезами.

Тримейн наклонился над ней и поцеловал ее в губы.

– Соленые, – произнес он и улыбнулся.

«А ты божественный», – подумала про себя Эннабел.

Поцелуи Фалькона были похожи на град пушечных ядер, которыми неприятель пытался пробить брешь в крепкой обороне противника. Поцелуи Тримейна Эннабел сравнила с росой, которая появляется на лепестках ночной фиалки, когда при луне этот цветок распускается и начинается его ночная жизнь.

– Джереми говорит, что ты тоже мой кузен.

– К черту Джереми! Единственная кровь, связывающая нас, – это та, что заставляет бешено биться мое сердце, когда я думаю о том, что мне хочется сделать после этих поцелуев. – Их губы соединились.

Изабелле показалось, что она растаяла в объятиях Тримейна, и земля уходит у нее из-под ног.

Девушка едва не упала, когда Тримейн внезапно отпустил ее.

– Нет! Именно так все и случилось бы, если бы вы были мошенницей. Вы обворожили бы нас, и мы потеряли бы всякую бдительность. Джереми рассказывал, что у вас уже была встреча с Фальконом. Что случилось бы, если бы вместо меня сейчас был он? Вы точно так же соблазняли бы и его. Вам все равно.

Эннабел не знала, смеяться ей или плакать. И тут ей в голову пришла спасительная мысль: если ей удастся придумать убедительную причину своего отсутствия на корабле, то тогда Тримейн, может быть, поверит, что Изабелла именно та, за кого себя выдает.

– Послушайте, мне кажется, пришло время откровенно признаться во всем. Нет, я не мошенница, но все-таки кое в чем вынуждена признаться. – Эннабел глубоко вздохнула. – Я выдумала историю о переполненном судне и дополнительном корабле, а также о том, что в порту мы разминулись с вами. Все это я выдумала потому, что мне было стыдно рассказать вам правду. Мне очень неприятно говорить об этом, но, поскольку вы подозреваете меня в худшем преступлении, я думаю, мне лучше рассказать…

– Не могу дождаться, когда услышу правду, хотя бы для разнообразия, – сухо произнес Тримейн! – Расскажите мне все.

– У меня не было билета. Поэтому я плыла на «Фьюджитиве» тайно. Я прокралась на корабль, когда его загружали, чтобы капитан не увидел меня и не отправил в тюрьму.

– Что случилось с деньгами, которые я послал вам на билет? Почему вы не купили его, как должны были сделать?

Эннабел лихорадочно соображала.

Что ответить? Как заставить Тримейна Шеффилда сострадать ей? В то же время Эннабел понимала, что ее рассказ должен быть правдоподобным. Она не должна запутаться во лжи. Если ей не удастся сделать этого, Тримейн может оставить ее в лабиринте до конца дней.

– Я… я потеряла деньги, которые вы прислали, мне было стыдно кому-нибудь рассказать об этом.

– Поэтому вы решили плыть, без билета? – резко произнес Тримейн. – Боже, вы понимаете, что может случиться с молодой женщиной, оказавшейся на корабле без билета во власти грубых матросов?

Тримейн разволновался. Эннабел почувствовала себя немного виноватой.

– Ни капитан, ни кто-либо из матросов не видел меня, поэтому все закончилось благополучно.

«Они ведь не видели Эннабел!» – оправдывалась она перед собой. По крайней мере, хоть в этом она была честна с этим удивительным человеком.

Тримейн Шеффилд дотронулся рукой до портрета Изабеллы, который носил в своем кармане. Рассказ девушки был похож на правду, и все же он хотел расспросить капитана корабля или кого-нибудь из матросов. Вдруг они случайно видели на своем судне безбилетного пассажира?