Шарлин Харрис - Окончательно мертв

Это мне показалось особенно зловещим.

Бросив газету на сиденье, я вытащила из ящика почту и добавила ее в эту кучу. Посмотрю после смены у Мерлотта.

В бар я приехала в задумчивом настроении. Мне не давала покоя страшная судьба этих двух молодых хулиганов, и я не отреагировала, узнав, что буду работать с новой служащей Сэма. Таня была именно такой ясноглазой и умелой, какой она показалась мне раньше. Сэм был ею очень доволен — на второй раз, когда он мне это сказал, я несколько резко ответила, что уже слышала.

Я обрадовалась, когда пришел Билл и сел за столик, который я обслуживала. Мне нужен был повод уйти до того, как придется отвечать на вопрос, складывающийся в голове у Сэма: Чем тебе Таня не нравится?

Я не обязана любить всех, с кем приходится знакомиться — как и они не обязаны любить меня. Но обычно основания для нелюбви индивидуальны, и нужно больше, чем неясное недоверие и смутная неприязнь. Хотя Таня и оборотень какого-то рода, я должна была бы читать ее мысли и достаточно выяснить, чтобы подтвердить или опровергнуть свои инстинктивные подозрения. Но она была для меня непроницаема. Отдельные слова мне удавалось уловить, как от уходящей радиостанции. Казалось бы, мне должно быть приятно иметь напарницу одного со мной возраста, потенциальную подругу. А вместо этого я прониклась недоверием, когда выяснилось, что она — закрытая книга. Странно, что Сэм ничего не сказал о ее сущности. Не сказал там: «Она — крот-оборотень», или «Она — истинный оборотень, как я». Вообще ничего.

И вот в таком тревожном настроении я подошла принять у Билла заказ. Настроение не улучшилось, когда я увидела в дверях Селу Памфри, разглядывающую публику в поисках Билла. Сказав про себя несколько слов, я повернулась на каблуках и пошла прочь. Вопиюще непрофессионально.

Когда через некоторое время я оглянулась на их столик, Села глядела на меня в упор. Арлена приняла у них заказ, а я просто слушала Селу, поскольку меня тянуло на грубость. Она интересовалась, почему Билл всегда хочет встречаться с ней именно здесь, где местные явно враждебны. Она поверить не могла, что столь разборчивый и утонченный мужчина, как Билл, вообще мог когда-то крутить роман с официанткой из бара. А по слухам, которые до нее дошли, я даже в колледже не училась, и еще хуже: мою бабушку убили. Насколько я понимаю, последний факт начисто подрывал мою репутацию.

Я пытаюсь такие вещи воспринимать с юмором. В конце концов, я могу от этих мыслей отлично закрыться. Те, кто подслушивают, редко слышат о себе хорошее, верно ведь? Старая поговорка, но верная. Я себе сказала (раз шесть подряд), что совершенно не мое дело ее слушать, что слишком уж радикальная была бы реакция дать ей по башке или выдрать волосья. Но гнев во мне нарастал, и мне не удавалось с ним совладать. Три кружки пива перед Кэтфишем, Даго и Хойтом я брякнула слишком сильно, и они удивленно на меня посмотрели.

— Мы что-то не так делаем, Сьюк? — спросил Кэтфиш. — Или у тебя сейчас неудачное время месяца?

— Ничего вы плохого не сделали.

И время месяца у меня не было плохое… то есть да, было. Я вчера получила предупреждение в виде боли в спине, тяжести в животе и распухших пальцев. Таки пришла моя подружка, и я ощутила это, тут же сообразив, что именно усугубляет мое раздражение.

Обернувшись к Биллу, я увидела, что он глядит на меня, раздувая ноздри. Кровь учуял. Волна острейшего смущения окатила меня с головой, я покраснела как свекла. На секунду на лице Билла мелькнул неприкрытый голод, потом он усилием воли убрал с лица всякое выражение.

Если он и не рыдал от неразделенной любви на моем пороге, то все же несколько страдал. Едва заметная довольная улыбка мелькнула у меня на губах, когда я глянула в зеркало за стойкой.

Часом позже пришел второй вампир, женщина. Она секунду глядела на Билла, кивнула ему и села за стол, который обслуживала Арлена. Та поспешила к ней принять заказ. Они минуту поговорили, но я была слишком занята, чтобы их подслушивать. Кроме того, я только что слышала эту вампиршу, отфильтрованную через Арлену, поскольку для меня вампиры безмолвны, как могила. (Ха-ха.) А потом услышала, что Арлена идет ко мне через публику.

— Эта мертвая девица хочет с тобой говорить, — сказала она, ничуть не приглушая голоса, и на нас стали оборачиваться. У Арлены очень ограниченные запасы деликатности — и такта, кстати, тоже.

Удостоверившись, что мои клиенты все обслужены, я подошла к столику вампирши.

— Чем могу быть полезна? — спросила я самым тихим голосом, который только могла изобразить. Она все равно меня услышит, у вампиров слух феноменальный, и зрение тоже по остроте не очень отстает.

— Вы Сьюки Стакхаус? — спросила она.

Была она очень высокой, почти шесть футов, и представляла собой некоторую расовую смесь, оказавшуюся чертовски удачной. Кожа у нее была золотистая, волосы густые, жесткие, темные. Она их заплела в тугие косички, а руки у нее сверху донизу сверкали драгоценностями. Одета же, напротив, она была просто: грубо скроенная белая блузка с длинными рукавами и черные леггинсы при черных же босоножках.

— Да, это я. Могу чем-нибудь быть полезна?

Она на меня смотрела взглядом, который иначе как сомневающимся не назовешь.

— Меня сюда прислала Пам, — сказала она. — Меня зовут Фелисия.

Голос у нее был певучий и такой же экзотический, как ее внешность. Наводил на мысль о стаканчиках рома и морских берегах.

— Очень рада познакомиться, Фелисия, — ответила я вежливо-вежливо. — Надеюсь, Пам пребывает в добром здравии?

Поскольку у вампиров состояние здоровья не меняется, вопрос этот был Фелисии на засыпку.

— Кажется, у нее все в порядке, — неуверенно ответила вампирша. — Она меня послала вам представиться.

— О'кей, теперь я вас знаю, — сказала я, так же недоумевая, как Фелисия секунду назад.

— Она сказала, что у вас привычка убивать барменов из «Клыкочущего веселья», — продолжала она, и ее прекрасные оленьи глаза расширились от оживления. — Она сказала, что я должна вымолить у вас милосердия. Но вы мне кажетесь всего лишь человеком.

Ох уж эта Пам!

— Она вас дразнила, — сказала я как можно мягче. Ясно было, что Фелисия — отнюдь не гений: сверхслух и сверхзрение — это еще не сверхинтеллект. — Мы с Пам — друзья, в определенном смысле, и она очень любит меня конфузить. Полагаю, точно так же она обращается с вами, Фелисия. У меня нет намерения кому бы то ни было причинять вред. — Фелисия смотрела недоверчиво. — Да, правда, у меня неудачная история взаимоотношений с барменами из «Веселья», но это, гм… всего лишь совпадение, — объясняла я сбивчиво. — К тому же я — честно, на самом деле — всего лишь человек.

Несколько секунд потратив на переваривание этих сведений, Фелисия явно испытала облегчение, отчего стала еще симпатичнее. У Пам для каждого поступка всегда есть не одна причина, и я задумалась, не для того ли она ко мне послала Фелисию, чтобы я отметила ее привлекательность — которая никак от Эрика не ускользнет. Наверняка пыталась затеять какую-нибудь заваруху — она терпеть не может обыденности.