Лиза Смит - Сумерки

Затем он обратил внимание на смертельно бледную Бонни, с кудряшками, которая должна была сейчас валяться у него в ногах и, задыхаясь, причитать «О, спасибо тебе!».

Но она не благодарила его. Она так и продолжала лежать в объятиях деревьев. Недовольный, Дамон подошел к ней, чтобы схватить ее за руку, но, увидев ее, застыл в шоке. Он почувствовал это даже до того, как успел прикоснуться к ней, почувствовал до того, как это испачкало его пальцы. Сотню маленьких ранок, и из каждой сочилась кровь. Должно быть, это из-за иголок хвойных деревьев, которые брали у нее кровь или… нет, они вливали какую-то смолистую жидкость внутрь. Какое-то обезболивающее, чтобы она была спокойна и неподвижна, потому что следующий этап захвата жертвы явно должен был быть совсем неприятным, судя по манерам этого существа. Вероятнее всего, это было впрыскивание пищеварительных соков.

«Или, возможно, что-то, чтобы просто поддерживать ее жизнь, как антифриз для машины», - подумал он и испытал отвратительное чувство шока, когда понял, насколько холодной она была. Ее запястье было словно лед. Он мельком взглянул на двух других смертных, темноволосую девушку с трезвым, обеспокоенным взглядом и светловолосого парня, который всегда пытался спровоцировать драку. Но Дамон мог бы победить его без труда. Сейчас те двое выглядели действительно плохо. Но он собирался спасти только эту. Потому что это был его каприз. Потому что она так жалобно просила его о помощи. Потому что те создания, те малахи, пытались заставить его смотреть с полузакрытыми глазами, как она умирает, унося его сознание от реальности, погружая его в восхитительное видение. Малах - слово, отличающее созданий тьмы: сестер или братьев ночи. Но Дамон вдруг подумал, что если бы оно означало что-то злое, то и произноситься должно было бы с фырканьем или шипением.

У него не было ни малейшего желания позволить им победить. Он поднял Бонни, как будто она была всего лишь пушинкой от одуванчика, и закинул ее на плечо. Затем он оттолкнулся от машины. Полет без изменения формы поначалу был для него испытанием. Но Дамон любил испытания.

Он решил перенести ее к ближайшему источнику теплой воды, и это был пансионат. Ему даже не придется беспокоить Стефана. Ведь в этой кроличьей норе еще полдюжины комнат. И если только Стефан не любит пошпионить за кем-нибудь на досуге, то он не станет шариться по чужим ванным комнатам.

Как оказалось, Стефан был не только чрезмерно любопытным, но еще и очень быстрым. Это было почти столкновение: Дамон, с его ношей, дошел до угла и чуть не врезался в Стефана, который шел по темному коридору с Еленой, парящей над полом, как и Дамон, как будто она была детским воздушным шариком.

Их первые слова не были ни блестящими, ни остроумными.

- Какого черта ты тут делаешь? - воскликнул Стефан.

- Какого черта ты делаешь…? - сказал Дамон, или начал говорить, когда заметил огромные перемены в Стефане - и огромную Силу, которой была Елена. Когда большая часть его рассудка содрогнулась от шока, меньшая его часть немедленно начала анализировать ситуацию, стараясь понять как Стефан из ничего превратился в… в…

Какой кошмар. Ох, ладно, надо хотя бы сделать храброе лицо.

- Я почувствовал битву, - сказал Стефан, - И когда это ты у нас стал Питером Пэном?

- Тебе следует радоваться, что тебя не было в той битве. И я могу летать, потому что у меня есть Сила, мальчишка.

Это было абсолютным хвастовством. Но в любом случае, в те времена, когда они родились, это было совершенно правильно - обращаться к своему младшему родственнику «ragazzo» (итал. - «мальчик, юноша») или «мальчишка».

Но это не было правильным сейчас. Тем временем, та часть его мозга, которая не отключилась, все еще анализировала ситуацию. Он мог видеть, чувствовать, делать что угодно, кроме как коснуться ауры Стефана. Это было… невообразимо. Если бы Дамон не был так близко и не чувствовал это сам, он бы никогда не поверил, что для одного человека вообще возможно иметь так много Силы.

Но он рассматривал сложившуюся ситуацию, используя свою способность бесстрастно и логически рассуждать, и эта способность говорила ему, что его собственная Сила - даже после всего того разнообразия выпитой за последние дни девичьей крови - была ничем по сравнению с Силой Стефана. И его холодная и трезвая рассудительность также подсказывала ему, что ради этого Стефан поднялся с постели, и что у него не было времени - или не было достаточно ума - чтобы спрятать свою ауру.

- Ну а сейчас посмотри на себя, - сказал Дамон, призывая себе на помощь весь имеющийся у него сарказм - и его оказалось довольно много. - Это сияние? Тебя что, причислили к лику святых, пока меня не было? Мне теперь тебя называть «Святой Стефан»?

Мысленный ответ Стефана был нецензурным.

- И где Мередит и Мэтт? - свирепо добавил он.

- Или, - продолжал Дамон, как будто Стефан ничего и не говорил, - может быть, ты заслужил поздравления за то, что наконец-то научился искусству обмана?

- И что ты делаешь с Бонни? - спросил Стефан, игнорируя, в свою очередь, комментарии Дамона.

- Но, кажется, ты все еще не имеешь понятия о многосложном Английском языке, что ж, я объясню это так просто, как только смогу. Ты пропустил битву.

- Я пропустил битву, - сказал Стефан без всякого выражения, видя, что Дамон, очевидно, не собирается отвечать ни на один его вопрос, пока он не расскажет правду. - Я просто благодарил Бога за то, что ты, казалось, был слишком обезумевшим или пьяным, чтобы быть повнимательнее. Я хотел, чтобы ты и весь остальной мир не догадались, что способна сделать кровь Елены. И ты уехал, даже не попытавшись как следует взглянуть на нее. Ты даже не подозревал, что я с самого начала мог прихлопнуть тебя, как блоху.

- Я никогда не думал, что это в тебе есть, - Дамон оживил в памяти их небольшое сражение в довольно подробных деталях. Это было правдой. Он никогда бы не заподозрил, что действия Стефана в действительности могли быть такими: устроить целое представление, когда он мог бы победить Дамона в любую минуту и сделать с ним все, что бы ни захотел.

- А это твоя благодетельница, - Дамон кивнул в сторону парящей Елены, привязанной с помощью - да, это было в самом деле, - с помощью веревки для сушки белья.

- Всего лишь немного ниже, чем ангелы, с короной победительницы и славой, - заметил он, не в силах сдержать себя, когда взглянул на нее. Елена действительно была такой яркой, что смотреть на нее, даже с Силой направленной в глаза, было все равно что смотреть прямо на солнце.

- Кажется, она тоже забыла как нужно прятаться; она сияет как новая звезда.

- Она не знает, что такое ложь, Дамон, - было ясно, что гнев Стефана неуклонно возрастал. - А сейчас скажи мне, что происходит и что ты сделал с Бонни.