Шеррилин Кеньон - Ночная игра

По общему мнению, аркадианцы считались превосходящей ветвью популяции, к которой принадлежал Вэйн, но по опыту он знал, что это принятие желаемого за действительное. Он предпочел бы довериться катагарцу с его сердцем животного, чем аркадианцу с человеческим.

Звери, по крайней мере, нападают на вас открыто. Они не такие вероломные, как человек.

Но с другой стороны, ни одна катагарская женщина не обнимала его так, как это делала Брайд. Ни одна из них не заставила его ощутить это странное покровительственное чувство, которое требовало вернуться к ресторану, где он ее оставил, взять на руки и отнести домой.

В этом нет ни крупицы смысла.

Он прошел через салунные двери и обнаружил у входа Дева Пельтье, сидевшего на высоком барном стуле. Дев был одним из четверни Мамаши Медведицы. Но даже притом, что все четверо выглядели одинаково, каждый имел свою отличительную черту и манеру держаться.

Дев был добродушным, его было трудно разозлить. Он вел себя с властной учтивостью и двигался, как большинство медведей… как будто, у него в запасе все время мира. Но Вэйн знал, что этот медведь мог быть таким же чертовски быстрым, как любой волк. Увидев в первый раз, как Дев нападал на своего младшего брата Серра, когда они в шутку боролись друг с другом, он зауважал способностям медведя.

Сегодня вечером на Деве была черная футболка, не скрывавшая знака лук Артемиды на бицепсе, дурачившего аполлитов и даймонов, которые время от времени осмеливались заходить в бар. Он играл в покер с Руди, одним из человеческих служащих, не представлявшим, что половина «людей» в баре на самом деле животные на двух ногах.

У Руди были темные волосы, стянутые сзади в конский хвост, на лице суровое выражение, показывающее, насколько тяжела жизнь бывшего заключенного, большая черная борода, а каждый видимый дюйм кожи был покрыт разноцветными татуировками.

Совершенно грязный и неопрятный, он, в отличие от Охотников-Оборотней, сделавших Санктуарий своим домом, не казался хоть сколько-то привлекательным. В сущности, это был самый легкий способ отличить людей от животных. Поскольку представители вида, к которому принадлежал Вэйн, ценили красоту прежде всего остального, редко можно было обнаружить непривлекательного Охотника-Оборотня.

Вьющиеся светлые волосы Дева, как и у братьев, падали на спину. И он всегда носил их свободными. На нем были тесные вылинявшие джинсы и черные ботинки.

Узнав его, Дев кивнул:

– Привет, волк, ты в порядке?

Подойдя к ним, Вэйн пожал плечами:

– Просто устал.

– Может быть, тебе нужно вздремнуть в гостинице, – спросил Дев, вытягивая еще две карты.

Гостиница Пельтье примыкала к бару. Именно там они могли обращаться в животных, не боясь быть раскрытыми. У Пельтье систем сигнализации больше, чем в Форт Ноксе, и все время на чеку находились, по крайней мере, два члена семьи, охраняя остальных от злоумышленников, будь то человек или кто-то еще.

– Все в порядке, – ответил Вэйн. Он зарабатывал защиту для себя и Фанга. Последнее, чего он желал, это чтобы кто-то мог обвинить его в том, что он пользуется благотворительностью семейства Пельтье. Так что ему приходилось работать на Пельтье в среднем по десять часов каждый день. – Я уже сказал Николетте, что сегодня ночью помогу Чериз в баре.

– Да, – сказал Дев, затягиваясь сигаретой и проверяя карты.– Чериз умирает, как хочет уйти домой пораньше. Это ее день рождения, и Ник собирается взять ее к Антуану.

Вэйн забыл, что это человеческий день рождения. По каким-то причинам, эти дни для людей особенные. Наверное, потому, что их так мало.

Вэйн извинился и направился к бару. Он миновал столики, которые убирал Рен, катагарский леопард редкого белого окраса. Обезьянка Марвин (единственное животное в Санктуарии, не обращавшееся в человека) сидела у леопарда на плече, вцепившись в его белокурые волосы.

У этих двоих были странные взаимоотношения. Совсем как Вэйн и Фанг, Рен был изгнанником и жил у Пельтье. Он держал все в себе и нечасто разговаривал с кем-то, кроме Марвина. Но даже в этом случае, в глазах леопарда было что-то смертельное, говорившее – «если вы цените свою жизнь, то оставите меня в покое».

Рен взглянул на проходившего мимо столиков Вэйна, но ничего не сказал.

– Привет, Вэйн! – лицо Чериз Готье засияло, когда она увидела его. Это была красивая блондинка слегка за сорок. Своей улыбкой и добрым сердцем она могла покорить кого угодно. – Ты в порядке, милый? Выглядишь уставшим.

Его до сих пор поражало, насколько чуткой для человека была Чериз. Вэйн откинул часть столешницы барной стойки и прошел на служебную территорию.

– У меня все в порядке, – солгал он.

Он чувствовал, что ему что-то недостает. Как будто он должен вернуться к Брайд.

Насколько глупо это было?

– Ты уверен? – спросила она.

Он ощущал ее беспокойство. И от этого испытывал сильный дискомфорт. Всем, кроме сестры и брата, всегда было наплевать на него.

Чериз странный человек.

Она перебросила через плечо белое полотенце, которым вытирала стойку.

– Знаешь, у меня сын твоего возраста…

Вэйн подавил смех. Нику Готье было двадцать шесть человеческих лет, в то время как Вэйну – четыреста шестьдесят. Но, конечно, Чериз понятия не имела о его истинном возрасте. Как и о том, что ее сын работает на Темных Охотников – бессмертных убийц вампиров.

– И я знаю, как вы, парни, сжигаете себя. Ты должен лучше заботиться о себе, дорогой. Готова поклясться, ты не отдыхал ни разу с тех пор, как Мамаша наняла тебя. Почему бы сегодня ночью тебе не взять выходной и пойти повеселиться?

– Все в порядке, – ответил он, забирая полотенце с ее плеча. – Никаких проблем. Кроме того, Руди сказал, что сегодня ваш День рождения.

Она усмехнулась в ответ.

– Я слишком стара для Дня рождения. И предпочитаю смотреть, как ты наслаждаешься своей молодостью, пока она у тебя есть.

– Да, – сказал Кайл Пельтье, самый младший из медведей, выходя из задней комнаты, где стояла большая стойка с чистыми стаканами, и присоединился к ним. Ровесник Ника, Кайл только что достиг половой зрелости, поскольку Охотники-Оборотни становились взрослыми только после двадцати. – Почему ты не наслаждаешься теми шестью секундами, оставшимися от твоей молодости, Вэйн?

Недовольно взглянув на него, Вэйн подтолкнул Чериз к ее сумочке.

– Отправляйся домой, Чериз.

– Но…

– Иди,– рыкнул Вэйн. – И с днем рождения.

Она вздохнула, потом похлопала его по руке.

– Хорошо, – Чериз достала из-под стойки сумочку и свитер.

– Я отмечу, когда вы закончили, – сказал Кайл, поднимая столешницу, чтобы она смогла выйти.

– Спасибо.

Вэйн начал вытягивать из стойки стаканы и аккуратно расставлять их, а Кайл пошел помочь Рену убрать со столов.