Кристин Фихан - Темный принц

- Не пытайся покинуть меня, малышка. Мы нужны друг другу. - Его темноволосая голова склонилась ниже, лаская своим ртом ее веки, посылая крошечные угольки скользить по ее коже. - Ты заставила меня вспомнить, что значить жить, - прошептал он своим гипнотизирующим голосом.

Его рот нашел уголок ее рта и словно электрический удар прошелся через ее тело.

Рейвен потянувшись прикоснулась к его потемневшей щеке, положив другую руку на его твердую мускулистую грудь в попытке сохранить между ними дистанцию.

- Послушай меня, Михаил. - Ее голос был сухим. - Мы оба знаем, что такое одиночество и изоляция. Это сверх моего понимания то, что я могу находиться рядом с тобой, физически дотрагиваться до тебя и не сгибаться под тяжестью ненужного груза. Но мы не можем так поступить.

Веселье заискрилось в темном огне его глаз, всего лишь намек на ласку. Его пальцы обхватили ее сзади за шею.

- О, а я думаю, что можем. - Его темно-бархатистый голос был самим соблазном, а его улыбка невероятно чувственной.

Рейвен ощутила его силу вплоть до кончиков пальцев на ногах. Ее тело стало таким мягким, текучим, жаждущим. Она находилась так близко к нему, что почти ощущала себя его частью, окруженная им, укутанная в него.

- Я не собираюсь спать с кем-то лишь потому, что чувствую себя одинокой.

Он рассмеялся мягко, тихо и удивленно.

- Это то, что ты думаешь? То, что ты стала бы спать со мной, потому что одинока? - Его рука снова скользнула на ее горло, поглаживая, лаская, согревая ее кровь. - Вот почему ты займешься со мной любовью. Вот! - И его рот прижался к ее губам.

Девственно-белый огонь. Голубые молнии. Земля содрогалась и перекатывалась.

Михаил прижал ее изящные формы к своему по-мужски высокому телу, его тело требовало, его губы властвовали, увлекая ее в мир настоящих чувств.

Все что могла делать Рейвен, так это цепляться за него - безопасный якорь в шторме бушующих эмоций. Глубоко в его горле раздалось рычание - животное, дикое, подобное тому, что издает возбужденный волк. Его рот передвинулся на мягкую уязвимую линию ее горла, спустившись вниз и остановившись на отчаянно бьющемся под атласной кожей пульсе.

Руки Михаила сжались вокруг нее, прижимая ее к своему телу, собственнически, уверенно, - хваткой, из которой невозможно было вырваться. Рейвен словно горела в огне - жаждущем, жгучем - в теплом шелке его рук ее мягкое тело превратилось в жидкое тепло. Она возбужденно терлась об него, ее груди болели, а соски эротично выдавались сквозь тонкую пряжу свитера.

Его большой палец потер ее сосок через связанное крючком кружево, посылая волны тепла струиться по ее телу, от чего у нее подогнулись колени, и только неимоверная сила его рук удерживала ее от падения. Его рот снова начала двигаться, а язык, словно пламя, лизал ее кожу в том месте, где находился пульс.

А затем раскаленный добела жар охватил ее, выжигая боль, заставляя ее тело извиваться от желания, горя для него, жаждая его. Волны желания бились в ней. Его рот на ее шее создавал странную комбинацию наслаждения и боли - такой сильной, что она не могла сказать, где начинается одно и заканчивается другое. Большим пальцем он откинул ее голову назад, открывая горло и так прижимаясь своим ртом к ее коже, что создавалось ощущение, будто он пожирал ее, питался ею, выпивал ее. Все горело, но, тем не менее, удовлетворяло ее собственное страстное желание.

Михаил что-то прошептал на своем родном языке и слегка приподнял голову, разрывая контакт. Рейвен почувствовала, как теплая жидкость потекла вниз по ее горлу к груди. Язык Михаила проследил ее путь, пройдясь по возвышенности кремовой груди. Обхватив рукой ее маленькую талию, Михаил, наконец, осознал, каким образом его тело освободилось от бушевавшей в нем ярости. Он должен был пометить ее как свою пару. Его тело требовало, желало этого.

Рейвен вцепилась в его рубашку, стараясь удержаться от падения. Он тихо выругался, неразборчиво, на смеси двух языков, взбешенный на самого себя, одновременно баюкая ее в своих надежных руках.

- Мне так жаль, Михаил. - Рейвен была в ужасе, напуганная своей слабостью.

Комната вращалась, и так трудно было сосредоточиться. Ее шея пульсировала и горела.

Склонив свою темноволосую голову, он нежно поцеловал ее.

- Не надо, малышка, это я слишком быстро двигаюсь вперед. - Все в его натуре, и чудовище, и многовековой мужчина, взывали к нему - взять, удержать ее - но ему хотелось, чтобы она пришла к нему добровольно.

- Я чувствую себя очень странно, у меня кружиться голова.

Должно быть, он немного потерял контроль, поскольку чудовище в нем так хотело поставить на ней свою метку, хотело ощутить ее сладостный вкус. Его тело все горело как в огне, требуя освобождения. Дисциплина и контроль помогли ему справиться с своей внутренней хищнической натурой и победили. Глубоко вздохнув, он отнес ее на стул около камина. Она была достойна ухаживания, заслуживала поближе узнать его, ощутить хотя бы привязанность к нему, если не любовь, прежде чем он привяжет ее к себе. Человек. Смертная. Это было неправильно. Это было опасно. Только усадив ее на подушки, он впервые уловил тревогу.

Он развернулся, его красивые черты потемнели и стали угрожающими. Его тело оставило свою защищающую позу, мгновенно становясь опасным и могущественным.

- Оставайся здесь, - тихо приказал он, двигаясь так быстро, что превратился в размытое пятно.

Закрыв двери в библиотеку, и повернувшись лицом к входной двери, Михаил послал молчаливый зов своим часовым.

С наружи сначала завыл один волк, потом ответил второй, третий, и так до тех пор, пока они не начали выть все вместе. Он подождал, пока шум не утихнет, его лицо превратилось в неумолимую гранитную маску. Через лес двигалась легкая дымка, а около его дома собирались, перемешивались и сосредотачивались усики тумана.

Михаил поднял руку, и передняя дверь открылась. Туман и дымка просочились во внутрь, собираясь в одно целое, пока весь холл не стал тусклым. Медленно туманы соединились - замерцали, приобретая твердость тела.

- Почему вы побеспокоили меня сегодня ночью? - Тихо спросил он, а его темные глаза опасно блеснули.

Вперед выступил один из мужчин, чьи пальцы были крепко зажаты в руке его жены. Она выглядела бледной и уставшей, и очевидно беременной.

- Нам нужен твой совет, Михаил, и мы принесли тебе новости.

А внутри библиотеки Рейвен ощутила, как в нее просачивается страх, как эмоции бьются у нее голове, поглощая ее, вытесняя бурный экстаз подобно паутине. Кто-то словно обезумев, кричал, ощущая острую как нож боль. Она встала на дрожащие ноги, держась за спинку стула. На нее нахлынули образы. Молодая женщина с бледной, почти белой кожей и торчащий из ее груди кол, текущая рекою кровь и ее голова, отделенная от тела, что-то мерзкое засунуто ей в рот. Ритуальное убийство, символическое, предупреждение остальным. Серийный убийца, здесь, в таком мирном месте.