Джена Шоуолтер - Потаенное наслаждение

— Благодарю.

— Я сделал это не ради тебя.

Плевать, он сделал это, потому Рейес будет вечно благодарен ему.

— Я хочу вернуть ее, — сумел выговорить он, борясь со вставшим в горле комом. Протянул руку, намереваясь провести пальцем по нежным губам Даники.

Крон опять взмахнул рукой — видение исчезло.

Рейес ощутил, как взвыл его демон.

— Пожалуйста. Она нужна мне, — повторил он.

— А она хочет тебя, — прищурившись, Крон прошествовал вперед. Нет, он не шел, он парил. Его ноги не касались черепицы. — Но теперь, когда она у меня, я намерен использовать ее. Решение убить ее оказалось… поспешным.

— Зачем она тебе?

— Мои причины — не твоего ума дело. Ты будешь отвлекать ее, вот и все, что тебе надо знать.

— Не буду. Клянусь.

— Ты ничего не сможешь поделать с собой.

— Я люблю ее.

— Знаю, но это не влияет на меня, — безжалостно заявил бог. Затем они оказались стоящими нос к носу.

Рейеса окутали ароматы солнца, звезд и луны. Он ненавидел эти запахи.

— Орды демонов хотят заполучить ее, твои смертные враги хотят украсть ее. Даже твои собственные друзья жаждут использовать ее в своих целях. Ты не можешь защитить ее ото всех.

— Могу. Я умру ради нее. Я люблю ее. Я и волоску не позволю безнаказанно упасть с ее головы.

Крон выгнул дугой темную бровь.

— Именно это ты доказал, позволив Гневу зарезать ее?

Чувство вины вновь затопило его.

— Я едва не умираю каждый раз, вспоминая, что она познала боль. Подобное больше не случится, я не позволю, — он сжал кулаки. — Я видел кое-что сегодня, на давнишних картинах Даники. Ты… ты был там.

Бог склонил голову на бок, лицо его приобрело задумчивое выражение.

— Слушаю.

— На картине один из твоих врагов отрубает тебе голову.

С каждым словом Рейеса, ярость все сильнее омрачала лик Крона.

— Как смеешь ты богохульствовать! Никто не владеет мощью для такого. Мне стоило бы поразить тебя на месте за само предположение.

Воин знал, что ступил на опасную тропу, но продолжил:

— Это правда. Не стал бы я лгать, зная, что стоит на кону.

— Где эта картина? Ты покажешь ее мне. Сейчас же.

Вся крепость содрогнулась, камни заскрежетали, потираясь друг о друга.

Рейс покачал головой.

— Ее я обменяю на Данику.

— Картина. Сию минуту!

— Сначала согласись на мои условия.

Крон втянул воздух, задержал дыхание, затем медленно выдохнул. Он был горяч, как раскаленное железо, и дым вырывался из его ноздрей.

— Она моя собственность, и в отличие от тебя, я не торгуюсь о том, что мне принадлежит.

Его собственность? Ну, уж нет.

— Тогда можешь попрощаться со своей головой. Сомневаюсь, что твое Око когда-либо ошибается.

Пока Рейес втайне опасался, что Крон в пыль сотрет его за наглость, повисло длительное молчание.

— Когда сможешь доказать, что достаточно силен для ее защиты, призови меня. Поговорим.

С этими словами царь богов исчез.

— Ты была богиней. Скажи, как мне доказать Крону, что я в силах защитить Данику.

Анья рылась в своем гардеробе, а Уильям восседал на ее кровати, умоляя вернуть бесценную книгу пророчеств, которую она украла у него, и в этот момент в комнату ворвался Рейес.

Без стука, могла бы добавить Анья. Гад.

Ему повезло, что на ней было надето побольше, чем просто улыбка и розовое боа. И единственной причиной тому было то, что Люциен находился на склоне горы и проверял ловушки. Ну, это и то, что Уильям был здесь, а уж он был ей почти как брат, чтобы рисоваться перед ним в любимом боа.

— Первичное первично, Турд Фергюсон. Я и есть богиня, — сказала она Рейесу. Для Уильяма же добавила, — Мольбы тебе не к лицу.

Она продолжила перебирать наряды.

— Ты обещала мне книгу, — возразил воин.

— Ага, но не уточнила дату.

— Я останусь здесь, пока не получу ее.

— Именно по этой причине я держу ее подальше от тебя. С тобой весело.

Уильям уронил голову на руки.

— Не хотелось бы прерывать, — вмешался Рейес, — но…

— Вторичное вторично, я не закончила. Уильям, что думаешь об этом платье?

Он подняла полоску с бусинами.

— Чудесно, — с ухмылкой ответил воин.

— Анья, пожалуйста, — взмолился Рейес.

— Ладно. Надеюсь, ты готов к моему раздражению, — оборачиваясь, она направила на него тонкий указательный пальчик и подошла ближе. — Слушай сюда, сахарный. Я помогла снять проклятье, которое привязывало тебя к Мэддоксу, а ты очернял меня в глазах Люциена через пару недель. Это было очень и очень не хорошо с твоей стороны.

Он открыл рот, чтобы возразить.

Она разогнула второй палец и выгнула бровь, не позволяя ему сказать ни слова. Он сжал губы.

Уильям рассмеялся, напрочь позабыв собственные печали.

— Ты в беде, — пропел он.

— Затем, — продолжила она, согласно кивая, — ты заставил Люциена ждать несколько дней прежде, чем рассказать об Аэроне. К тому же я уже пыталась помочь тебе с Даникой. Ты даже не поблагодарил. Далее, я не знаю Титанов настолько хорошо. Когда я родилась, они уже парились в темнице. И последнее, но не менее значительное, ты жутко воняешь. Когда-либо слыхал о душе, Болюнчик?

— Прости за все, чем я хоть как-то обидел тебя, Анья, — торопливо заговорил он. — Только скажи, как мне искупить свою вину, и я сделаю это. Но, пожалуйста, сначала помоги мне. Крон требует, чтобы я доказал, что могу защитить Данику прежде, чем вернет ее мне.

«Боги, я влюбленный дурачок»

Анья рассматривала стоящего пред нею воина. Он похудел, возможно, от того, что перестал есть и заливался приправленным амброзией алкоголем, а также не переодевался и не принимал душ, кажется, целую вечность. Бледный, с немытыми взъерошенными волосами.

Признаться честно, он был совершенно разбит.

Но что привлекло ее внимание больше всего, это то, что впервые с момента их знакомства он не был испещрен порезами.

— Эй, а почему ты не режешь себя?

Он посмотрел вниз на свои руки, поворачивая их на свету, изучая, словно и сам не осознавал, что перестал делать это.

— Боль не покидает меня ни на минуту. Нет нужды резать себя.

— А что если когда она вернется, боль утихнет и тебе вновь придется резать себя? Ты и в этом случае будешь хотеть ее?

— Я с радостью порежу себя на ленточки, если только смогу быть с нею рядом.

— Интересненько, — она прислонилась бедром к туалетному столику, постукивая ногтями по мраморной поверхности. — Ты явно побеседовал с Царем Дурья Башка. Что именно он тебе сказал?

Уильям наклонился вперед, прислушиваясь.

Рейес передал разговор, слово в слово, не заботясь о том, что ему тщательно внимают.

— И как он воспринял новость о картинах Даники?

— Разгневался, полагаю. Что если он никогда не вернет ее мне? — внезапно колени его подогнулись, и он упал на пол. Остался сидеть, выжидая. — Проклятье. Не думал, что когда-либо буду так слаб.