Нина Дьяченко - Зеркальные тени

«Маюри, а ты чем решил заняться?» — интересуется Сае, пытаясь улыбнуться.

«Что ты такая грустная весь день?» — интересуется Агояши. Берёт её руку, затем мою и соединяет наши ладони, прижимая и свою руку к нам. Почему-то отводя взгляд. «Да не уйдёт от тебя твой Маюри! Правда ведь, милый?»

«Конечно, я вас не брошу», — легонько пожимаю ладони девушек и стараюсь как можно быстрее убрать руку, помня, как ненавидит Сае мужские прикосновения. Это у неё с детства, надеюсь, не по той причине, по которой я иногда вздрагиваю, когда вижу красивых молодых парней с длинными волосами и яркими глазами, похожих на Йоширо. По крайней мере, у неё нет брата…

«Ты не больна?» — вглядываюсь в побелевшее лицо Сае. Ну, Агояши Тензо, ты ещё у меня получишь за сегодняшнее! Забыла, что ли, про её фобию?!

«Нет, у меня всё хорошо», — она улыбается нам куда более естественно. «А ты, Маюри, противный наш, так и не ответил на вопрос».

«Сам ещё не знаю», — пожимаю плечами. «Одна клиника меня уже пригласила на стажировку, кажется, на них надавил мой дед, у него везде много знакомых даже до сих пор. Конечно, это самый простой путь, но… зачем всё усложнять».

«Я тоже не собираюсь ничего усложнять», — вздыхает Агояши. «Пойду по стопам отца и стану владелицей ресторана».

«Борделя!» — со вкусом добавляю я.

Сае неудержимо краснеет, Агояши ухмыляется — и спокойная атмосфера восстановлена, только это ложное спокойствие — под холодным льдом всё бурлит, как кипящая вода. По крайней мере, у меня гораздо больше выбора, чем я могу им показать… пока. Ведь ещё ничего не решено.

На практике нас рекомендовали в разные клиники, даже частные и дорогие, куда без протекции и опыта всё равно ходу нет даже простым медбратом, не говоря уже о должности хирурга. Но представители фармацевтических компаний всё равно приходили, просили нас заполнять многочисленные анкеты, с нами общались хорошенькие девушки, записывая данные. Я относился ко всему этому равнодушно, как к дёшевому фокусу. Всё равно ведь знаю, что без связей — никуда. Тут одного таланта, ещё никому не доказанного, кстати, мало.

А тут одна немолодая, но отлично сохранившаяся женщина, строгая и властная, почему-то заинтересовалась моей персоной. Ну, сперва я вовсе не о том подумал, хотя и о делах тоже. Но ещё сомневался — кому нужен такой пока ещё молокосос? Всего двадцать два года — пока никакого опыта и перспектив на будущее.

Я видел, как она с интересом прочла мою анкету, да и на меня самого смотрела довольно пристально, буквально поедая взглядом.

Правда, я вскоре о ней забыл, ибо не в моём вкусе совершенно, да и думал я тогда о том, принимать ли предложение деда поступить в токийскую клинику или поискать что-нибудь самостоятельно.

Но неожиданно она появилась на праздничном фуршете, где мы прощались, так сказать, всем потоком друг с другом и преподавателями. Подсела ко мне, назначила встречу.

Что ж, я пришёл, если бы начала приставать — либо выкачал бы энергию, либо просто стёр память.

Предложение застало меня врасплох — оказывается, эта дама открывает свою частную клинику пластической хирургии — как я сообразил, на деньги очень богатого мужа, политика, готового на всё, чтобы бездельница-жена хоть ненадолго оставила его в покое, — и подыскивает талантливого хирурга. Отзывы обо мне ото всех преподавателей были более чем хвалебные — оценки — заслуживающие внимания. Осталось малое — опыт. Но это дело наживное.

Дама говорила только по делу, в ширинку мне не пыталась забраться, поэтому я предложил альтернативный вариант, видя, что ей — и хочется, и колется. Я поработаю хотя бы год в той клинике, где меня уже практически устроили, а затем, если отзывы обо мне как о хирурге будут заслуживающими внимания, мы свяжемся. Если, конечно, она не найдёт кого-нибудь другого.

Я не люблю театральный эффекты, но иногда сложно удержаться.

Она буквально выкатила глаза, когда я положил руку ей на тело, там, где находится печень, затем провёл ещё по некоторым участкам тела — невесомо, едва касаясь — и тут же выдал на гора точный диагноз всех её болячек. Ну, почти всех — ниже пояса я не спускался, а читать ауру — самое лёгкое из того, что я умею.

Не знаю, послужит ли это плюсом или минусом к её восторженному мнению о моей персоне. В тот момент мне это казалось правильным. Иногда тяжело удержаться, чтобы не продемонстрировать хотя бы некоторые из своих умений.

… Прошло пять лет, госпожа Цукита Миядачи не испугалась моих особых способностей, который я продемонстрировал ей во время совместного делового ужина. Дождавшись, пока я отработаю в токийской клинике два года и наберусь достаточно опыта, она пригласила меня работать в свою клинку на роль ведущего хирурга.

И теперь у меня просто огромная зарплата, которую часто я сам не знаю, куда девать, так как даже наследство, доставшееся мне от всей нашей семьи — колоссальное. Этими деньгами можно заполнить небольшую египетскую пирамиду. Дедушка уже умер, и, боюсь, смерть его не была лёгкой. От дома, где он жил, и от его лаборатории почти ничего не осталось. Пожар — какая ирония!

Я вспомнил о том пожаре, который случился много лет назад, когда он потерял свой лучший объект для исследования — пациентку с большой дозой демонической крови, полудемона.

Хорошо, хоть в этот раз дед заранее озаботился сохранностью своих самых ценных продуктов исследования и библиотеки, тайно передав мне всё своё достояние.

В его смерти я вижу руку Йоширо, хотя он так и не появился на похоронах деда, хотя я его ждал.

В клинике «Звезды» я оперирую богатых женщин, известных моделей и даже киноактрис. Каждой из них я помогаю стать моложе, а многим полностью меняю лицо, делая их невероятно красивыми. Лицо от меня — это желанный бренд для любой начинающей актрисы, модели и певицы, недаром ко мне выстраиваются целые очереди, и, будь у меня такое желание, каждая из них легла бы под меня по моему знаку, а не только на мой операционный стол под мой скальпель.

Эти девушки обожают меня, ведь я делаю их ещё более известными, их лица запоминаются, они начинают зарабатывать большие деньги, но… они не знают маленькую тайну — когда эти хрупкие куколки, из которых я делаю совершенство, лежат под наркозом на операционном столе, их тела обвивают руны моих заклятий, невидимые для них самих и для остальных.

Благодаря рунам моих проклятий, я в любой момент могу забирать у моих пациенток жизненную энергию, даже высосать их досуха, словно настоящий вампир.

И никто не свяжет меня с их смертями, никто не догадается, почему они умрут в раннем возрасте — ведь многие из тех, кто рвутся на вершину звездного Олимпа, ведут нездоровый образ жизни и постоянно худеют, пока не превращаются в ходячие анатомические пособия.