Нина Дьяченко - Зеркальные тени

Затем уже на грани потери сознания бессильно рухнул на землю.

Даже падая, я ухитрился повернуться лицом к Агояши, и увидел, как её тело растворяется, сгорает в ярко-зелёном пламени — и превращается в золотой огонь, под цвет её глаз. Ярко-золотой силуэт вознёсся на небеса, растворяясь в первых лучах утреннего солнца.

Закрывая глаза, я почувствовал, что на этот раз победил — Агояши стала богиней смерти.

Я знал это точно, словно мне на ухо шепнули высшие силы.

Просто я всегда чувствовал мою милую подругу.

Своё обещание я выполнил. Теперь осталось придти в себя и ожидать появления разгневанных богов смерти. Или за мной пришлют одного?

Опустошение изгнало все чувства из души и тела — и я наконец-то потерял сознание.

Очнулся я на том же кладбище, когда вечер уже располосовал землю тенями. Прохлада казалась почти зимней, особенно ощущался холод смерти.

Пошатываясь, я побрёл прочь, не найдя в себе сил на телепортацию. Осматривая достаточно грязный серый плащ, я обнаружил несколько крупных купюр во внутреннем кармане, поэтому, равнодушно стащив с себя плащ, я его скомкал и выбросил в ближайший куст, сразу ощутив, как руки от весеннего холода сразу же стали почти нечувствительными. Порывы ветра трепали ветви деревьев, тёмно-серое небо казалось донельзя унылым — мои внутренние ощущения как нельзя совпадали с мрачной погодой.

Пустота. Боль. Опустошение.

Я сам себе казался призраком, который бродит по кладбищу, не в состоянии отыскать собственную могилу.

Ухмыльнувшись этим мыслям, я вышел наконец-то к дороге, где быстро словил машину — мой костюм выглядел безупречно, поэтому подобрали меня быстро — и сразу же заплатив водителю, откинулся на заднем сидении в полузабытьи, растворившись в раздражающе весёлом голосе диджея из радиоточки и слишком громко включенной музыке. Пусть, главное, что водитель не терзает меня вопросами. Например, о том, как на заброшенном кладбище оказался я — весь такой интеллигентный, в белом.

Дома я просто растянулся на постели и смотрел в окно, словно тяжелобольной, ожидающий то ли врача, то ли смерти. Хотя… я сам себе врач, значит, всё-таки смерти.

… Смерть появилась ближе к вечеру. Наверное, моя последняя молитва была услышана — это оказалась Элли. Непривычно молчаливая, со скорбным, застывшим лицом и непривычно-яростным блеском фиолетовых глаз. Словно она совсем недавно с трудом сдержалась, чтобы кого-нибудь не убить, причём в масштабах небольшой атомной войны.

Чёрный костюм, чёрные ботинки, едва уловимый аромат каких-то странных духов и нежный аромат её волос и кожи.

Медленно подойдя ко мне, она стала на колени перед моей кроватью — торжественно и мрачно: то ли делать предложение, то ли отпевать, то ли исповедовать — и, взяв мою ладонь вмиг задрожавшими руками, поднесла к лицу и коснулась губами запястья.

Её глаза вспыхнули просто невыносимо-ярким светом, словно свет фонаря, направленный в глаза.

— Маюри, они прислали меня… Ты знаешь, для чего. Сегодня я буду выполнять функции бога смерти. Иногда нам это позволяется.

— Понятно, — почти равнодушно кивнул я, с трудом выбираясь из прострации, в которую погрузился после пробуждения на кладбище. — Твоё своеобразное наказание за то, что ты была такой плохой девочкой и связалась с маньяком… Предпочтя ему вашего местного маньяка. Да уж, конкуренция за твоё прекрасное тело — дело страшное.

— Маюри, — она заглянула мне в глаза, — мать твою, не шути ты так! — жалобно простонала девушка, утыкаясь лицом мне в живот и задрожав всем телом. Я ощущал влагу её слёз и тепло тела и, протянув руку, погладил её по волосам, смотря перед собой и улыбаясь застывшей улыбкой.

Хоть сейчас в мавзолей, изображать советского вождя.

— Я понимаю, я действительно всё понимаю, — тихо приговаривал я, стараясь её успокоить, насколько мог в своём отрешённом состоянии. Своеобразный вариант духовной комы. Чтобы не расклеиться и умереть достойно. — Элли, я рад, что моя богиня смерти — это ты. Последний раз быть твоим, когда ты возьмёшь мою душу, как раньше я брал твоё тело — последнее блаженство. Подарок небес. Но я понимаю, что для тебя это тяжело. Но неужели бы ты хотела, чтобы за мной пришёл кто-то другой? Я бы не хотел. И что теперь? Так как я не собираюсь умирать естественным путём, подозреваю, ты должна меня убить?

Элли вздрогнула ещё сильнее, подняла голову и глянула на меня залитыми слезами яркими глазами.

— Ну, да. Либо я тебя, либо сделать так, чтобы ты сам себя… убил. Но… — её голос неожиданно дрогнул и сорвался. — Я не брошу тебя, помнишь, я обещала, что никогда тебя не брошу?! Так вот, — она решительно поднялась и уже смотрела на меня сверху вниз, — мы умрём вместе. И это не обсуждается.

— Элли, — я наконец-то поборол свою отрешённость и сел на постели. — У тебя впереди вечность. Не отказывайся от неё ради меня! Твои друзья… У тебя работа, надеюсь, хоть более-менее любимая. Насколько я в курсе, тебя многие… хотят. И заботятся о тебе.

Моя красавица была непривычно серьёзной, ни следа обычной беспечности и легкомыслия.

— Мне жизнь давно не мила, Маюри. А даже если б и была мила, — она резко пожала плечами, — ты — всё равно самое лучшее, что в ней было. И я хочу быть с тобой.

Я привёл свою любимую в одну из подземных лабораторий, которую когда-то снимал ещё мой дед, затем забросил, так как переезжал, и от прежней обстановки там остались только голые серые стены.

Я действительно пытался её уговорить не делать этого, оставить меня, но она даже не засомневалась. Ни на секунду.

Если б я заметил в её глазах хотя бы тень сомнения, то нашёл бы способ уйти самому. И уйти быстро, чтобы она просто не успела мне помешать.

«Пойми, — она серьёзно глянула на меня, — Я давно уже в немилости Герцога, и он не оставит меня в покое. То, что он сделал с твоей родственницей, он сделает и со мной. Когда придёт моё время, он безжалостно расправится со мной. Хотя бы за то, что я тебе отдалась. Подарила тебе мою невинность, которую он хотел заполучить в свою коллекцию „спортивных трофеев“. Лучше я сама выберу день и час своей смерти… и её сценарий. А если, плохой, ты уйдёшь без меня, то моя жизнь покажется мне куда хуже любого ада».

По скупым словам Элли я осознал, что обычное самоубийство для неё не подходило, а значит, не подходило оно и для нас. Чтобы убить такое существо, как она требовалось нечто посерьёзнее яда, ножа или наркотика в вену.

Я снял надетый в квартире плащ и подстелил его на пол. Следом за ним, словно сложенные чёрные крылья, упал плащ Элли.

Я смотрел, как она выделывает необходимые пассы руками, вполне привычно и даже словно не концентрируясь на движениях.

Я видел, как поднимается чёрная волна, словно вспенился ночной океан, и девятый вал готовился нас утопить, раздавить своей мощью.