Ярослава Лазарева - Легенда ночи

— Это вам не Москва, — заметил Грег, вцепившись в руль. — Тут и разогнаться-то нельзя, все по правилам! А ведь быстрая езда всегда меня успокаивала.

— Нервничаешь? — мягко поинтересовалась я.

— Еще бы! — усмехнулся он. — С трудом преодолел желание прокусить горло этому тупому полисмену! Шучу! — добавил он, покосившись на меня. — Лада, когда я долго тебя не чувствую рядом, при одном твоем виде у меня сносит голову!

Его глаза буквально жгли, но я не отвела взгляда. У меня тоже «сносило голову». Я так сильно скучала по нему, и вот он рядом, стоит лишь протянуть руку, и я могу его коснуться. Грег замолчал и сосредоточился на дороге. Когда мы въехали в Лондон, туман стал не таким густым, и я начала с любопытством смотреть в окно. Мы ехали по довольно узкой улице, плотно застроенной высокими старинными домами. Разношерстная толпа заполняла тротуар, машины ехали медленно, в пределах дозволенной скорости, и Грег с трудом сдерживал раздражение. Он периодически нервно давил на гудок и что-то бормотал себе под нос. Я старалась не обращать на это внимания. Увидев красный двухэтажный автобус, прильнула к стеклу. Грег улыбнулся и заметил, что double decker — одна из достопримечательностей этого города. Вереница машин перед нами поехала еще медленнее, и я увидела, что причиной этого стал взвод конных уланов. Они явно никуда не торопились. Их лошади мерно ступали по мостовой, и машины вынуждены были тормозить и пристраиваться за ними. Грег буквально вышел из себя.

— Здесь всегда так! Надо было на метро из аэропорта доехать, получилось бы раза в два быстрее!

— А мы торопимся? — уточнила я. — Твои родные уже ждут нас?

Я очень хотела произвести на них хорошее впечатление: надела элегантный брючный костюм, который купила перед отъездом, сверху накинула пелерину из стриженой белой норки, обулась в изящные туфли на высоких каблуках и еще в самолете нанесла легкий макияж. Я думала, что мы сразу поедем в дом к Атанасу и Порфирию. Грег упоминал, что они живут за городом.

— Не хочу, чтобы ты там жила, — ответил Грег. — У меня небольшая квартирка в Сохо. Не возражаешь?

— Значит, ты живешь отдельно? — обрадовалась я и вздохнула с облегчением. — Еще бы я возражала! Если честно, я ужасно боюсь этой встречи… особенно с Атанасом. Столько всего про него слышала! Да и тогда…

Я прикусила язык. Вспомнила, как однажды ночью Грег ввел меня в гипнотический транс и мы полетели навстречу встающей полной луне. Но скоро перед нами появился огромный злобный филин. И он явно нацеливался когтями мне в лицо. Потом я узнала, что Атанас любил превращаться именно в филина.

— Что ты вспомнила? — спросил Грег.

— Да так, ничего особенного, — уклончиво ответила я и снова стала смотреть в окно.

В этот момент мы свернули в какой-то переулок, и Грег поехал быстрее. Меня удивило количество баров и магазинов на этой улочке. Но вот мы свернули еще раз, я увидела на одном из зданий табличку «Noel street», Грег притормозил и завернул в арку старинного дома. Двор был небольшим и практически квадратным. Грег остановил машину и вздохнул с явным облегчением.

— Вот мы и приехали! — сказал он и выключил мотор.

«Небольшая квартирка» на пятом этаже дома девятнадцатого века была пятикомнатной и выглядела довольно помпезно — высокие потолки, я думаю, метров пять, старинная лепнина и вычурная обстановка. Я даже не могла определить ее стиль, столько всего тут было намешано. Грег отвел меня в одну из комнат и сказал, что это моя спальня.

— Всего в квартире две спальни, — пояснил он, — гостиная, мой кабинет, и есть еще одна комната, которую я приспособил под кинотеатр. Там лишь огромная плазма на стене и кресла.

— Кабинет? — улыбнулась я и раскрыла сумку.

Грег присел в кресло возле окна.

— Я эту квартиру давно купил, — сказал он, — еще в середине прошлого века… как раз после окончания Второй мировой. В России тогда было невозможно жить, хотя как раз для вампиров наступило полное раздолье. Атанас вдоволь напился свежей крови. Но мы с Ренатой именно тогда решили, что нужно перестраиваться. Как бы тебе это объяснить? Вампиры чувствуют… ну что-то типа энергии Земли, ее уровень, ее наполненность. Словно в нас встроен радар. Во время любой войны аура Земли черная. Кажется, что нашу планету окутывает облако страдания, боли и злобы. Вампиры всего мира тогда подпитались этой черной энергией. И именно в то время наша численность сильно возросла.

Я перестала доставать вещи из сумки и повернулась к Грегу. Его лицо выглядело страдальческим, уголки губ были опущены, между бровями появилась складка, глаза потемнели. Я села на кровать напротив него.

— Атанас и Порфирий почти все время проводили в России. Иногда мы охотились вместе, но, бывало, и расходились кто куда. И я вдруг почувствовал себя настолько плохо от обилия человеческой крови, что впервые задумался, куда я двигаюсь. Как-то Рената явилась ко мне с совершенно обезумевшим видом. Вначале она просто сидела, отвернувшись лицом к стене, и молчала. Потом рассказала, что ночью «порезвилась» в одном из детских домов. В первые послевоенные годы они были настолько переполнены, что дети спали прямо на полу.

Я вздрогнула, мое буйное воображение тут же нарисовало соответствующую картину. Грег поднял на меня глаза и замолчал.

— И что было дальше? — через силу спросила я.

— Мы долго с ней говорили, — после паузы ровным тоном произнес он. — И решили, что по мере возможности будем отказываться от людской крови. Но это оказалось настолько трудно, что поначалу мы просто сократили… ее потребление. А потом я решил, что мне лучше какое-то время побыть в одиночестве, и выбрал Лондон. В то время тут было намного спокойнее, чем в России. К тому же климат более ровный. Я купил эту квартиру, обставил ее по своему вкусу и стал здесь жить. Я вновь начал писать стихи. Поэтому и появился кабинет.

— Стихи? — обрадовалась я и сразу вспомнила, что Грег перед превращением, которое произошло, действительно увлекался поэзией и сам пробовал писать.

— Но, как оказалось, — грустно добавил он, — я утратил свой дар. Мог лишь складывать строчки, рифмовать их, но волшебство поэзии ушло. А чего я хотел?! — громко сказал он и встал. — Поэзия — это душа! Это свет! А ведь я стал порождением Тьмы!

Я вскочила и обняла его. Грег уткнулся носом мне в шею.

— Ты давно отказался от человеческой крови, а значит, неуклонно меняешься, — быстро заговорила я, гладя его по волосам. — Ты смог полюбить… А любовь — это тоже свет! Кто знает, может, твой поэтический дар уже вернулся к тебе! Ты давно пробовал написать хоть что-нибудь?

— Давно, — глухо проговорил он.

Я каким-то непостижимым образом чувствовала, как он сейчас мучается, и поменяла тему.