Нора Робертс - Полночь в Смерти

— Я — не Ваша забота.

— Конечно, Вы моя забота, Ева, — спокойно сказала Мира, наблюдая за бурей эмоций в глазах Евы. — Так же, как я — Ваша. И моя семья внизу тоже моя забота. Они не в безопасности.

— Я прослежу за этим. Я позабочусь о них.

Мира кивнула, закрыв на мгновение глаза:

— Это было бы для меня большим облегчением знать, что они далеко отсюда и под защитой. Мне трудно справляться с ситуацией, когда я беспокоясь об их благополучии.

— Он не прикоснётся к ним. Я обещаю.

— Я верю Вам. Теперь относительно моего статуса…

— Я не давала Вам вариантов выбора, Доктор Мира.

— Минуточку, — вновь обретя спокойствие, Мира взяла свою чашку с чаем. — Я думаю, Вы согласитесь… Я имею такую же степень влияния на Ваше начальство, как и Вы. Но перетягивание каната вряд ли поможет кому-либо из нас. Я не упрямлюсь и не стараюсь быть мужественной, — добавила она. — Это Ваши характерные черты.

Тень улыбки мелькнула на губах Миры, когда Ева, нахмурившись, посмотрела на неё.

— И я восхищаюсь ими. Вы также женщина, для которой эмоции не заслоняют цель. И цель эта — остановить Дэвида Палмера. Я могу быть полезна. Мы обе знаем это. Если моя семья будет далеко, я буду более сосредоточенна. И я не могу быть с ними, потому что если я останусь с ними, я буду волноваться, что Палмер, чтобы добраться до меня, попытается навредить одному из них.

Она прервалась на мгновение, решив, что Ева раздумывает.

— Я не возражаю против охраны здесь или в моём офисе. Я даже хочу её здесь. Очень хочу. У меня нет намерения излишне рисковать. Я просто прошу Вас дать мне возможность делать своё дело.

— У Вас будет возможность делать своё дело там, куда я Вас помещу.

— Ева, — Мира вздохнула. — Если Вы поместите нас обеих, меня и Жустин, вне пределов его досягаемости, то есть очень большая вероятность, что он схватит кого-нибудь другого, — она кивнула, — Вы уже рассмотрели этот вариант. Он не придёт за Вами, пока не будет готов. Вы — главный приз. Если никто больше не будет доступен, он что-нибудь придумает. Он захочет придерживаться своего расписания, даже, если это потребует суррогатного объекта.

— У меня есть кое-какие прикидки на его счёт.

— И Вы найдёте его. Но если он убедится, что я досягаема, что я хотя бы в пределах видимости, он удовлетворится этим и сосредоточит всю свою энергию на том, чтобы подобраться ко мне. А я ожидаю, что Вы не позволите ему это сделать, — она снова улыбнулась, на этот раз свободнее. — И я намереваюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь Вам.

— Я могу заставить Вас пойти. И всё Ваше влияние не будет иметь никакого значения, если я надену на Вас смирительную рубашку и уволоку отсюда. Вы будете в ярости, но зато в безопасности.

— Я бы не стала этого предлагать в обход Вас, — согласилась Мира. — Но Вы знаете, что я права.

— Я удваиваю Вашу охрану. Вы носите браслет. Вы работаете здесь. Вы не покидаете дом ни под каким видом, — в её глазах полыхнул огонь, когда Мира попыталась протестовать. — Вы вынуждаете меня сделать это: Вам придется узнать каково это — быть в наручниках. — Ева встала. — Ваша охрана будет делать почасовой обход. И Ваше средство связи будет прослушиваться.

— Таким образом я едва ли буду казаться досягаемой.

— Он будет знать, что Вы здесь. Этого достаточно. Я должна идти работать.

Ева двинулась на выход, слегка замешкалась у двери, и не оборачиваясь спросила:

— Ваша семья… они важны для Вас.

— Да, конечно.

— А Вы важны для меня.

И прежде, чем Мира успела шатаясь подняться на ноги, Ева быстро вышла.

От Миры Ева направилась прямиком в лабораторию. Оттуда она планировала заехать в морг и ещё к Карлу Нейссану и лишь потом вернуться в свой домашний офис.

Помня о беспокойстве Миры за семью, Ева, припарковавшись и войдя в здание, позвонила Рорку на его средство связи "на ладони".

— Почему ты одна? — первое, что он сказал ей.

— Прекрати, — она просветила свой жетон на контроле системы безопасности, затем пересекла вестибюль и спустилась в лабораторию. — Я нахожусь в охраняемом здании, окружённая полицейскими по найму, мониторами и мужланами, которые работают в лаборатории. У меня работа. Дай мне её делать.

— Он уже схватил трёх из шести.

Она остановилась, закатив глаза.

— О, спасибо! Сразу видно, как ты веришь в меня. Похоже, что будучи полицейским в течение десяти лет, я являюсь такой же лёгкой добычей как семидесятилетний судья и парочка кротких адвокатов.

— Ты раздражаешь меня, Ева.

— Почему? Потому, что я права?

— Да. И наглеешь от этого, — но его улыбка немного потеплела. — Зачем позвонила?

— Чтобы проявить свою наглость. Я в лаборатории, собираюсь перехватить Дикхеда. После этого мне надо ещё в несколько мест заехать. Я дам знать.

Это был обычный способ показать ему, она понимает — он волнуется. И он согласился в том же тоне:

— У меня сегодня днём несколько телеконференций. Звони по частной линии. Береги свой зад, Лейтенант. Я очень его люблю.

Удовлетворённая, она свернула в лабораторию. Дики, главный эксперт, был там, пристально вглядывался в выборку данных на своём мониторе; выглядел он бледным и осоловелым.

В последний раз, когда она была в лаборатории, здесь в самом разгаре была шумная вечеринка. Сейчас, те кто потрудились прийти, работали вяло и выглядели ужасно.

— Мне нужен отчёт, Дики. Уайнгер и Ринг.

— Иисусе, Даллас, — сгорбив плечи, он мрачно оглянулся. — Ты когда-нибудь дома бываешь?

Поскольку выглядел он больным, она позволила ему несколько отклониться от темы. Она молча расстегнула жакет и постучала по серебрянной звезде, приколотой к рубашке:

— Я — закон, — сказала она серьёзно. — У закона нет дома.

Это заставило его слегка усмехнуться, затем он простонал:

— Ох, на мою голову свалилось всё Рождественское похмелье.

— Прими микстуру, Дики, и выходи из этого состояния. Дейв уже схватил номер три.

— Какой Дейв?

— Палмер, Дэвид Палмер.

Она сдержала свое раздражение и не дала ему подзатыльник, но вообразила, что делает это.

— Ты читал эту чёртову директиву?

— Я здесь всего двадцать минут. Иисусе, — он распрямил плечи, потёр лицо и сделал три глубоких вдоха. — Палмер? Тот урод в клетке.

— Уже нет. Он улизнул и вернулся в Нью-Йорк. Уайнгер и Ринг — его рук дело.

— Вот дерьмо, — он не стал выглядеть менее больным, но глаза его теперь были бодрые. — Гадская Рождественская неделька и мы имеем крупнейшего в мире урода-психопата.

— Да, и Новый Год тоже. Мне нужны результаты по верёвке и бумаге. Я хочу знать, чем он вырезал буквы. Есть что-нибудь от уборщиков — волосы или волокна?

— Нет, подожди, просто минуту подожди, — он быстро подкатил своё вращающееся кресло к компьютеру, быстро отстучал на клавиатуре запрос и пробормотал, просматривая данные. — Тела были чистые. Нет ни волос, кроме волос жертв, ни волокон.