Лорел Гамильтон - Черная кровь

Он пожал своими широкими плечами.

— Тогда почему ты не можешь вспомнить, что случилось? Что заставило ardeur выйти из-под контроля и натворить такое, чего он раньше никогда не совершал?

— Я не знаю, но… — Я тяжело сглотнула, и это тоже причинило боль. Вода оказалась слишком горячей, от нее начал подниматься пар. Я сделала ее похолоднее и смогла задуматься о том, что он сказал.

— Сначала начал сходить с ума мой тигр. Он делал вещи, которые не могло и не делало ни одно из моих животных.

— Что именно? — спросил он.

Я рассказала ему самую короткую версию, какую только могла. Когда я это сделала, он выглядел слишком мрачным, чтобы не обращать на это внимание.

— В чем дело, Ричард? Откуда такой взгляд? Что, черт возьми, со мной не так?

— Мы не на сто процентов уверены, но ты призвала всех тигров в округе. Максимилиан, Принц Лас-Вегаса, обратился к Жан-Клоду со всевозможными угрозами. Он сказал, что ты украла или пыталась завладеть одним из его тигров. Он не возражал был, если бы ты просто с ним спала, но он не разрешил бы тебе выбрать его в качестве консорта.

— Он и правда настолько черств? Криспин тоже об этом упоминал. Что ему достанется или что-то в этом духе.

— Кристина была единственным вертигром, с которым ты должна была общаться, но она не прирожденная. Она пережила нападение, так что она не эксперт, «зов» — это способ доминирующих тигриц призвать себе любовников и в конечном итоге выбрать консорта. Только по-настоящему сильная самка может сделать последнее, и если верить старине Максу, твой зов накрыл всю страну, ну или почти всю. Макс думал, что это коснулось только его клана, но потом его жена связалась с другими группами тигров, и выяснилось… они все тоже пострадали от твоего «зова».

— Что значит «пострадали»? — спросила я. Теперь вода была правильной температуры. Мне ужасно хотелось отмыться, но информация мне тоже была нужна.

— Очевидно все одинокие мужчины услышали твой зов. Только самые сильные Королевы оказались в состоянии не дать им сесть на ближайший самолет, поезд или автобус, чтобы ответить на «зов».

Я уставилась на него.

— Что?

Он протянул ко мне руки и встал вровень со мной на колени.

— Это была не ты, Анита. Ты сильна, но не настолько.

— Ты хочешь сказать, что Матушка Тьма использовала мня, чтобы созвать всех тигров сюда.

— Да.

— Зачем? Что она с этого получила бы?

— Для начала, Жан-Клод не хочет, чтобы ни ты, ни Джейсон, рассказывали кому-то о том, что это была именно Мать Всея Тьмы. Он боится, что если другие вампиры узнают, что она может тебя так использовать, они могут попытаться тебя убить, чтобы не дать ей заполучить больше власти.

Я поняла ход мысли. Если бы это была не я, кого должны были убить, я не стала бы с ними спорить.

— Понятно, но что она получила бы, собери она здесь тигров вокруг меня?

— Жан-Клод не уверен, но Элеонора думает, что Мать набирает силу. Совет Вампиров наконец нашел того, кто может их объединить. Они напуганы тем, что произойдет, если она полностью пробудится ото сна. Они очень близки к тому, чтобы проголосовать за то, чтобы гарантировать, что она никогда не проснется.

Я перешла на шепот:

— Ты хочешь сказать, они собираются убить Мать Всея Тьмы?

— По последним данным, который получил Жан-Клод, это и хочет вынести Совет на голосование.

— Дерьмо, Ричард, дерьмо, они воспользуются… — Я хотела сказать: «Арлекином». Но остановилась, потому что произнести это вслух, означало подвергнуть себя смертельной опасности. Они могли выследить и убить нас только за одно это.

Единственное исключение из правил было, когда они сами выходили на прямой контакт. Они были шпионами, убийцами, судьями и палачами в мире вампиров, в общем, в таком случае, вы были в полном дерьме.

Они посетили нас в декабре. Хоть их и послали за Малькомом и его Церковью Вечной Жизни. Они нарушили собственные правила, чтобы навести среди нас панику. Мы потеряли прекрасных людей в той схватке. Черт, Ричард, Жан-Клод и я чуть не погибли тогда. Мы были на самом-самом краю.

Поскольку Арлекин был правой рукой Тьмы, мы были не меньше напуганы, как и вампиры Совета. Они сделали для меня кое-что, чтобы она не добралась до меня. Но что именно?

Я смотрела на Ричарда, вглядывалась в его лицо.

— Они мне что-то дали, что-то, что не давало ей меня захватить. Я знаю, что они мне что-то дали, но я не могу вспомнить, что именно. — Первая холодная струйка страха пробралась червем в мои вены. Все это время с моей памятью происходили волшебные вещи, и чем больше мы говорили, тем больше я вспоминала. Не всегда, но по большей части. Но на этот раз не вышло. Она стерла этот кусок. Стерла, будто его никогда и не было.

— Это был амулет. — Он сложил пальцы в кольцо: — примерно такого размера.

— На нем было изображено многоголовое животное?

— Да, — он улыбнулся. — Смотри-ка, да ты помнишь.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, не помню, но я видела шрам на руке Криспина, похожий на клеймо. Он сказал, что я сорвала амулет вслед за крестом. Амулет я не помню. Я не вспомнила, даже когда увидела след у него на руке. Я и сейчас не помню, Ричард. Я только помню очертания ожога, но не сам амулет.

Он снова выглядел очень серьезным.

— Тебе надо пойти в душ, но есть еще новости, которыми не стоит делиться с тигром.

— Рассказывай.

— Мать Всея Тьмы повредила вашу с Жан-Клодом связь.

— Как это повредила?

— Мы не уверены, но она перекрыла его способность тебя чувствовать. Перекрыла настолько плотно, что он подумал, будто ты мертва, но ни ему, ни мне не был причинен вред. Это было единственным признаком того, что ты все еще жива и не ранена. Получается, что она просто поместила какой-то барьер между тобой и ним.

Я тяжело сглотнула.

— Она отметила меня? Она могла отметить меня поверх его меток?

— Ей для этого нужна твоя кровь, и ты должна была выпить ее кровь, чтобы завершить четвертую метку.

— Это Мать Всех Вампиров, Ричард. Она первый вампир. Она может делать столько всего, чего не могут остальные. — Я крепко себя обнимала и не знала, что делать.

— Мы не думаем, что она это сделала. Ей все равно нужно было бы по-настоящему разделить с тобой кровь для третьей и четвертой метки.

— Но не для первых двух, — заметила я и смерила его взглядом.

Его глаза враз погрустнели.

— Нет, не для первых двух.

— Таким образом, ты хочешь сказать, что она поставила на меня две свои метки.

— Возможно.

— Возможно? Разве Жан-Клод не знает точно?

— Она спала в течение тысячи лет, Анита. Он еще даже не жил, когда она в последний раз бодрствовала. Мы не можем поговорить с большинством вампиров, которые еще помнят ее не спящей, не объяснив им, что происходит. Мы не можем рисковать тем, что они узнают правду.