Даниэль Зеа Рэй - Донор

— Положи его на стол. Брэйди, разрежь и сними одежду. Дэвин, стерильные пеленки. Элби? Элби, ты меня слышишь?

— Да, малышка, — прохрипел он в ответ.

— Элби, где болит?

— Скажи ей…

— Элби, где…

Он схватил меня за руку и потянул к себе.

— Скажи ей….. что люблю… — чуть слышно прошептал он и закашлялся.

— Ты сам ей скажешь, обещаю тебе, — ответила я.

Элби потерял сознание. А через минуту у него началась фибрилляция желудочков.

— Дэвин, помоги! — закричала я, вводя Элби препараты.

— Элби, Элби! — Эйдан в ужасе стал теребить друга за плечо.

— Эйдан, выйди из операционной! Дэвин, заряжай дефибриллятор на двести.

— Элби! — продолжать звать его Эйдан.

— Эйдан!!! — завопила я, что было силы.

Эйдан испуганно посмотрел на меня.

— Вон из операционной я сказала!!!

Он не успел отреагировать, потому что в тот момент сердце Энверо остановилось второй раз. Я оцепенела. "Куда бежать? Кому помогать?" Я не хотела выбирать. Не хотела и не могла. И в этот момент Дэвин словно понял меня:

— Девочка моя, ты же знаешь, что здесь не из чего выбирать…

Через три часа я отошла от операционного стола, на котором лежал Элби, и повернулась лицом к Энверо. Он лежал так спокойно и умиротворенно. Я подошла к нему, убрала салфетки и стала зашивать раны. Сказать, что мне было тяжело, значит — ничего не сказать. Все молчали вокруг. Они просто смотрели, как я накладываю мелкие стежки на его измученную плоть. Срезав последнюю нитку, я достала трубку у него изо рта и отсоединила датчики.

А потом мои чувства перелились через край, и остатки самообладания растаяли прямо на глазах. Я сжала руки в кулаки и закричала. Это не принесло желаемого облегчения. Я снова закричала, внутри по-прежнему было больно. Тогда я повернулась к столику с инструментами и одним рывком вывернула его на пол, но и это ничего не изменило. Я завопила, что было силы, и начала громить все на своем пути. Никто не останавливал меня, и контейнеры, приборы, инструменты, колбы, стекла, банки — все с грохотом разлеталось в разные стороны до тех пор, пока я без сил не упала на пол и не заревела.

— Прости, меня, мальчик! Прости меня! — словно молитву, шептала я.

Эйдан подошел ко мне, снял с меня окровавленный халат и перчатки, поднял на руки и унес прочь. А я все плакала, и плакала, и молила своего мальчика простить меня за то, что не смогла выбрать его…

Элби находился в коме в течение трех дней. "Меркурий" оставался на Айвере в ожидании дальнейший указаний командования. Энверо мы кремировали, а прах решили развеять где-нибудь на Земле. Чувство вины, которое терзало меня все эти дни, стало притупляться.

Эйдан рассказывал потом, что они нарвались на отряд огунов в лаборатории. Энверо ранили практически сразу, на входе. Элби зажали в одном из отсеков, и он не мог выбраться в одиночку. Эйдан пришел ему на помощь, но когда они уходили, огуны все-таки подстрелили Элби.

Все три дня, как ни странно, ведения не посещали меня, а содержание своих снов я просто не помнила. Ни с Дэвином, ни с Эйданом я практически не разговаривала. Это было не тяжело, особенно по причине того, что Эйдан ушел в себя и закрыл за собой "дверь", а у меня не было сил искать от нее "ключи". Секрет Элби я Еве так и не раскрыла, и не потому что, искренне верила в то, что он сделает это сам, наоборот, я знала, что если он последует вслед за Энверо, такое признание облегчения Еве не принесет.

В тот день за завтраком в столовой все было как обычно. Ева набрала еды и быстро с полной тарелкой ретировалась в санчасть. Остальные весьма вяло поддерживали разговор, который не имел абсолютно никакого смысла. Покончив с трапезой, я уже собиралась вставать из-за стола, когда очередное видение настигло меня.

Вспышка света, и я стою посреди бескрайнего поля цветущих подсолнухов. Солнце слепит глаза, и где-то поблизости слышны крики людей. Я не двигаюсь до тех пор, пока возле меня не проносится кто-то. Я устремляюсь вслед за ним, но высокие стебли больно бьют по лицу, и я не могу определить, кого преследую. Раздается визг. Я знаю, кому он принадлежит. Я оборачиваюсь на бегу, и понимаю, что прямо за моей спиной — огуны. Их двое, и их жертва не я. Вдруг тот, кого я преследую, падает. Наконец, я понимаю, что это Надин. Она не кричит, не зовет на помощь, только с ужасом в глазах смотрит на двоих, которые ее окружают. В этот момент откуда-то выбегает Брайан. У него в руках плазменный пистолет. Он стреляет в двоих, и они падают замертво. Брайан не опускает оружие и направляет его на меня. Я не могу пошевелиться. Он спускает курок. Я вскрикиваю и закрываю лицо руками. Что-то попадает мне на спину. Волосы становятся мокрыми. Я поднимаю руку и провожу по ним ладонью. Это кровь. Я оборачиваюсь, и понимаю, что Брайан убил не огуна. В моих ногах валяется труп человека с изуродованным лицом.

— Кто он? — спрашивает Надин.

— Не знаю, — отвечает Брайан.

— Почему они его не убили?

— Потому что он был с ними.

— Но это невозможно. "Поводырей" еще нет!

— Выходит, что есть.

Вспышка. Я понимала, что сидела на стуле в столовой, но перестать смотреть на свои руки, которые еще недавно были в крови, не могла. Я снова провела ладонью по волосам, будто они до сих пор влажные. Но на них ничего не осталось.

Эйдан схватил меня за плечи и стал трясти.

— Сафина, очнись!

— "Поводырь", ты знаешь "поводыря"?

— Кто такой "поводырь"? Сафина!

— Господи, это было так ужасно!

— Солнышко, сейчас ты здесь, со мной. Все кончилось.

— Эйдан. Я думаю, что Надин погибла не случайно, так же как и Брайан.

— У тебя появились какие-то основания для таких предположений?

— Да. Я только что видела, как их пытались убить.

— Кто такой "поводырь"?

— Человек, который охотится с огунами.

— Что?

— Дэвин, вы слышали что-нибудь о "поводырях"? — пребывая все еще в неком оцепенении, обратилась нему я.

— Нет, Сафина, никогда.

— Тогда, кажется, я знаю, где нужно искать, — подытожила я и резко сорвалась с места. Эйдан вскинул брови.

— Куда ты направляешься?

— В санчасть, и как можно скорее.

Ребята в столовой молчали. Эйдан повернулся к ним и, выходя вслед за мной, бросил:

— Все свои вопросы адресуйте моему отцу. Папа, я на тебя рассчитываю.

Дэвин ничего не ответил, только утвердительно кивнул.

По дороге в санчасть нас вызвала Ева.

Когда мы влетели в палату, Элби лежал на кровати и пытался общаться с ней, а она плакала, припадая к его груди. Естественно, моему возмущению не было предела.

— Что происходит? Кто экстубировал его без моего разрешения?!

— Это я виновата, Сафина. Он так уперся и разозлился, что я не могла отказать.

— Случись с ним что-то, тогда бы смогла?