Даниэль Зеа Рэй - Полукровка

Их разбудил громкий стук в дверь.

— Эста, Эста, открой! Это Стефан! Эста!

— О, черт!

Она вскочила с кровати и абсолютно нагая побежала к себе в комнату. Обнаружив халат на полу, она быстро накинула его на плечи и открыла дверь.

— Что случилось, Стэфан?

Она могла не спрашивать его об этом. Неприятное чувство ледяного холода сковывало ее движения, и она поняла, что произошло что-то ужасное. Стэфан без разрешения влетел в комнату сестры и сразу же наткнулся на разостланную кровать без простыни, белою скомканное полотно возле камина и все остальные части гардероба Урджина, беспечно оставленные им на полу в спальне жены. В этот момент в смежных дверях появился сам виновник беспорядка в халате с растрепанными волосами. Он тоже окинул взглядом комнату, и, осознав, что Эста находится в не очень приятном положении, молча подошел к жене, обнял ее и поцеловал в затылок:

— Думаю, мы можем поговорить в моей комнате.

Эста была ему очень благодарна. И не только за этот ободряющий жест, указывающий ее брату, что Урджин не отказывается от ответственности за содеянное, сколько за поток теплой энергии, затопивший ее изнутри, и практически изгнавший этот неприятный холод.

Комната Урджина была зеркальным отражением комнаты Эсты, только выполнена в сине-серых тонах. Вдоль дальней стены стоял шкаф с ровными рядами печатных книг. Эста впервые видела такой раритет, и пожалела о том, что раньше не обратила на это внимание. Затем она посмотрела на кровать, в которой они провели столько волшебных минут. Урджин предусмотрительно прикрыл следы их ночных деяний покрывалом. В центре на ковре стоял круглый деревянный резной стол со стульями, за который они и присели.

— Эста, только что я получил сообщение с Олмании. У Науба случился сердечный приступ.

Эста побледнела и немедленно собрав все силы в кулак, спокойно спросила:

— Он жив?

— Да, он хочет, чтобы ты немедленно вернулась домой, потому что произошло еще кое-что.

Урджин взял ее за руку и сжал пальцы в своих ладонях.

— Продолжай, Стефан.

— Навернийцы утверждают, что в нашей атмосфере были сбиты их торговые корабли.

— Сколько?

— Три. Шестьдесят человек мирных жителей.

— То есть как? — не поняла Эста.

— Наубу доложили, что в нашу атмосферу действительно вошли три судна. Это было в 11 утра. В 11.02 они исчезли с экранов радаров. Просто испарились.

— Это невозможно.

— Я знаю. Но, ни вспышек энергии, ни обломков, — ничего нет.

— Навернийцы требуют пересмотра мирного соглашения?

— Да. Свои претензии они изложат на заседании Межгалактического Совета послезавтра. Если к этому времени мы не предоставим объяснений, договор может быть расторгнут.

Эста поднялась со стула и начала ходить вокруг стола.

— Я не верю в то, что огромное судно может исчезнуть бесследно. Кроме того, это очень напоминает ситуацию с нашими кораблями. Пускай предъявляют обвинения. Мы настоим на создании независимой комиссии по расследованию. Пусть обшарят хоть всю планету. Однако, ноги их не будет на Олмании, если сами они откажется от встречного расследования на своей территории.

— Я думал об этом. Однако нашу сторону мне придется представлять одному. Науб не в состоянии вести дебаты. Он вообще не в состоянии что-либо контролировать.

— Я поняла, что от меня требуется.

— Проведи расследование самостоятельно. И будь осторожна. Надеюсь, это не заговор.

— Я вылетаю через час. Ты останешься здесь до заседания. Как только появятся новости, я сообщу.

— Я поддержу его позицию.

Эста и Стефан удивленно уставились на Урджина.

— Поскольку Стэфан будет настаивать на расследовании, я ходатайствую за создание комиссии. Даннару поддержат как минимум 40 % представителей.

— А Фуиджи пойдет на это?

— В этом вопросе наши личные интересы не страдают, наоборот, как союзники Олмании мы обязаны вас поддержать.

— Ты понимаешь, что поползут разговоры о моем влиянии на политические решения Доннары?

— Пусть сотрут себе языки. Это не имеет значения. Отныне любое наше решение в кулуарах будут обсуждать со стороны супружеской постели. Меня другое беспокоит. Я вылечу к тебе сразу после заседания Совета вместе со Стефаном. Но до того, как мы прилетим, кто позаботится о тебе?

— За меня не беспокойтесь. Я сама о ком хочешь позабочусь.

— Такое отношение меня не устраивает, — заявил Урджин. — Кому ты можешь там доверять?

— Назефри.

— Кто она?

— Двоюродная сестра по материнской линии. Она выросла вместе с нами. Ей я могу доверить собственную жизнь.

— Хорошо, кто еще?

— Никто, — ответила Эста.

Стэфан был шокирован ее ответом:

— А Зафир, я могу попросить его прилететь на Олманию. А Учитель? Он тоже может прибыть.

— Нет.

— Что значит "нет"? Я доверяю им, как самим себе!

— Я сказала "нет", Стэфан, и точка.

— Что с тобой происходит? Твои вибрации меня изнуряют.

Урджин понял, о чем говорил Стефан. Он и сам чувствовал, как потоки какой-то непонятной силы ударяются ему в грудь, оставляя неприятные ощущения. Более того, он понял, что может их видеть, словно волны марева, едва уловимые глазом.

— Прости, Стефан. Ты же знаешь, я не чувствую.

Она врала, глядя брату в глаза. Это было подло, но ничего поделать она не могла.

— Ладно. Я пошлю сообщение на Олманию. Назефри займется расследованием и к твоему прибытию предоставит собранные материалы. Будем надеяться, что все обойдется. Хотя твое настроение меня совсем не радует, я бы даже сказал, что оно меня беспокоит.

С этими словами Стефан вышел из комнаты и направился к себе.

Урджин подошел к ней, обнял и притянул к себе.

— Я не знаю, что творится в твоей голове, но у меня такое впечатление, что вчера с тобой что-то произошло. Ты точно ничего не хочешь мне сказать?

— А ты? — она отстранилась и пытливо взглянула на него.

— Только то, что я буду очень скучать по тебе.

— Я тоже буду по тебе скучать, Урджин, — она положила голову ему на плечо и тяжело вздохнула.

Он больше не задавал ей вопросов. Только отдал необходимые распоряжения и помог упаковать вещи.

Никто не знал, насколько ему было тяжело отпускать ее. И стоя на ветру возле ее корабля он особенно сильно ощущал, что может все потерять. Попрощавшись со всеми, она, наконец, подошла к Урджину. Полы ее нового черного плаща развевались в воздухе, а из-под большого капюшона на него смотрели ярко-синие светящиеся глаза. Он взял ее за руки и погладил нежную кожу.

— Пообещай, что будешь осторожна.

— Обещаю.

Она хотела было отвернуться от него, потому что непрошенная боль в сердце снова защемила внутри. Но он не отпустил ее руки, заставив ее вновь приблизиться к себе.