Даниэль Зеа Рэй - Полукровка

Она закричала и впилась пальцами в его плечи.

— Больно?

— Нет, — ответила она и через мгновение погрузилась в глубокое забытье.

Ее разбудил солнечный луч, тайком проникший через окно и беспощадно слепящий ей глаза. Она хотела было отвернуться от него, но абсолютно потеряв ориентацию в пространстве, перекатилась на самый край кровати и упала вниз.

Эста произнесла нечто не членораздельное, пытаясь понять, что произошло и почему она лежит на полу. Мужественные руки одним движением подхватили ее и вернули в теплую постель.

— Тебе не удастся так просто скрыться отсюда, — совершенно серьезно сказал Урджин и подмял ее под себя.

— Я подумала, что Вы утомились за сегодняшнюю ночь, Ваша Светлость, — парировала Эста.

— Вы ошиблись, супруга, — ответил Урджин и поцеловал вершинку ее груди.

Когда Эста поняла, что Урджин собирается повторить то же самое, что он вытворял с ней в ванной ночью, она зажмурилась и напряглась.

— Малыш, тебе не нравится, когда я целую тебя здесь?

Она почувствовала, как его горячее дыхание обжигает ее, и нежные губы прикасаются там, где находилось самое сердце ее чувственности.

— А может, ты не хочешь, чтобы я трогал тебя вот так?

Урджин стал играть с ней языком, и Эста закричала, выгнувшись на кровати. Она попыталась свести ноги вместе и ускользнуть от него, но Урджин руками развел их и, не обращая внимания на ее телодвижения, продолжил свои ласки.

Эсте было стыдно лежать перед ним обнаженной, когда он рассматривал ее тело, нежно поглаживая рукой шелковистую кожу и нашептывая приятные слова на ушко. Но сейчас острое чувство стыда смешивалось с чем-то другим: желанием, чтобы он не останавливался и продолжал, продолжал до тех пор, пока не сможет больше ждать и со стоном возьмет ее снова.

Урджину доставляло удовольствие наблюдать за ее нелепыми движениями, когда она, совершенно не стесняясь, просила его не прекращать. Ему безумно нравилось ее тело, все тело, и та его часть, от ласк которой Эста взрывалась на глазах, притягивала его не меньше, чем мягкие припухшие от поцелуев губы или округлая набухшая грудь. И сейчас, ощущая ее аромат, мягкость шелковистой кожи ее бедер, влагу ее желания и теплоту ее плоти, он сходил с ума от ощущения того, что безраздельно владеет ей, и она вся без остатка принадлежит ему.

— Урджин, — наконец, закричала Эста.

Он тоже не мог больше ждать. Он хотел слиться с ней, почувствовать, как она принимает его.

— Я здесь, малыш.

Он приподнялся, положил ее ноги себе на плечи и слился с ней. Новые ощущения затопили Эсту. Его движения были настойчивыми и плавными одновременно. Эста невольно подавала бедра ему навстречу и он, прижимая их к себе, распалялся еще сильнее. Через несколько минут они оба освободились. Эста открыла глаза и в беспамятстве наблюдала, как вопреки всем законам, которые она знала, голубая жизненная энергия сливалась с зеленой, погружая окружающее пространство в бирюзовый светящийся поток. Урджину же не было нужды этого видеть, он чувствовал, как нечто теплое, исходящее от нее, проникает во все клеточки его тела. И ощущение всего происходящего только усиливало и продлевало и без того сильнейший оргазм. Наконец, он упал на нее, и, откатившись набок, увлек ее за собой. Потребовалось немного времени, чтобы вернуться в реальный мир.

— Эста, если я скажу тебе, что чувствую энергию, исходящую от тебя, ты мне поверишь?

Эста приподняла голову, чтобы встретиться с ним глазами.

— Ты ее видишь или ощущаешь?

— Я не знаю, как это объяснить. Я чувствую тебя, твое тепло, оно усиливается, когда ты рядом, когда у тебя хорошее настроение, и пропадает, превращаясь в холод, если происходит что-то плохое. А иногда, когда тебя переполняют эмоции, я будто вижу какие-то волны, которые немного искажают окружающее пространство и обдают все тело, наплывая на него.

— А себя, свою энергию ты ощущаешь?

— Вообще-то, нет. Но когда мы близки, вот как сейчас, я чувствую, что проникаю в тебя и заполняю собой твое тело, точно так же, как и ты наполняешь мое.

— Когда ты впервые это ощутил?

— Отголоски, если так можно сказать, я почувствовал сразу после нашей встречи. Но кардинальным образом все изменилось после нашего первого раза.

Урджин улыбнулся ей и поцеловал в шею.

— Если бы ты был олманцем, меня твои слова не удивили бы. Однако ты — доннариец, а значит эти способности далеко не простая вещь. Думаю, нам стоит повидать моего учителя. Он прекрасно разбирается в подобных вещах. Возможно, он сможет открыть в тебе еще что-нибудь, например возможность управлять тем, что ты чувствуешь.

— Ты считаешь — это реально?

— Урджин, — заулыбалась Эста, — если ты не можешь, как олманцы, пропускать энергию сквозь себя, это еще не значит, что ты не можешь ее чувствовать и управлять ею.

Эста положила голову ему на грудь и засмеялась.

— Что тебя так веселит?

— Никогда не думала, что стану "ключом" для кого-то, и уж тем более, для собственного мужа.

— А ты? Как думаешь, где твой "ключ"?

Улыбка моментально сошла с ее губ. Он был тем, о ком ее спрашивал. Однако она не могла открыть ему правду. Туннеля и энергетической капсулы итак было достаточно, чтобы предположить, что ее талант расцветает. Сердце он ее уже забрал — разум она отдавать не имела права.

— Не знаю, Урджин. Может, и нет никакого "ключа".

— Думаю есть. И потенциал мне кажется у тебя очень большой. Ты нам обоим жизнь спасла вчера, наверняка это лишь вершина айсберга.

— Возможно, — ответила Эста и прикрыла уставшие глаза.

Он нежно водил пальцами по ее волосам, пока не понял, что она спит. Притянув свою соню к себе поближе и окунувшись носом в прекрасный аромат ее волос, он долго думал о том, что с ней произошло за эти дни и почему ему кажется, что она что-то скрывает от него. Конечно, всегда между ними будут существовать определенные секреты, и от этого им никуда не уйти. Но тогда почему принять это ему настолько тяжело? Он не пытался разобраться в себе и в том, что чувствует по отношению к ней, кроме изнуряющей страсти. Но будучи не глупым мужчиной, он прекрасно знал, что рано или поздно ему предстоит спросить себя об этом.

Камилли как раз направлялся в столовую, когда за углом услышал знакомый голос Стефана. Он хотел было пройти дальше, когда разговор на повышенных тонах заставил его остановиться и прислушаться.

— Назефри, вчера я ничего тебе не сказал, потому что время выдалось не подходящее.

— Позволь спросить, сколько еще ты будешь ставить меня в известность в самый последний момент?

— Я за тебя отвечаю и поступаю так, как считаю нужным.

— Да что ты говоришь!

— Если Зафир "умыл руки", у меня терпение еще есть.