Светлана Дениженко - Счастье в подарок

— Реми, друг мой, неужели и ты откажешься узнать нас?

— Господин… де Бюсси?! Госпожа… Катрин?! Вы ли это? — промолвил ошеломленный лекарь.

— Мы, Реми, мы!

— Так что же мы стоим здесь? В дом, господа, скорее в дом! Вы же так простудитесь! — обнимая нас закричал Реми, расталкивая сонных слуг.

— Сударь, это и, вправду, вы?! Простите, сударь, не признал! — залепетал здоровяк-привратник, не зная, как спастись от праведного гнева господ. Но нам сейчас было не до него. Ноги меня почти не держали:

— Луи, подождите, — произнесла я, опускаясь на землю.

— Катрин, что с вами? — возле меня мгновенно оказались и доктор, и муж.

— Я не знаю. Ноги, они не идут.

— Это, должно быть, нервы, сударыня. Вам нужно в тепло! — воскликнул Реми, помогая подняться.

Луи легонько оттолкнул его и взял меня на руки.

Когда прижалась к Бюсси, чувствуя под его мокрой рубахой горячее тело и гулкий стук сердца, охватил озноб. Пока поднимались по лестнице в дом, мои зубы стучали так, как будто барабанная дробь, раздаваясь громом в ушах.

Реми сновал впереди, что-то кричал, отдавал слугам какие-то распоряжения, я плохо понимала что происходит. Меня раздели, растерли жидкостью с неприятным запахом все тело, закутали в мягкую ткань, положили в постель, накрыли несколькими одеялами сверху (не знаю, кто это делал, потому, что находилась все время где-то между сном и явью), напоили каким-то снадобьем, и я уснула, постепенно отогреваясь.

Проснулась и, вытягиваясь в полный рост, под несколькими слоями одеял, понежилась в утреннем уюте. Хорошо быть дома, под защитой родных стен. Конечно, это не мои стены, а дом родной и теплый очень далеко от того места, где я сейчас находилась. Но Луи стал для меня всем, и его мир являлся теперь и моим.

Прислушалась к почти полной тишине, но тут раздалось характерное копошение где-то в углу. Я сразу поняла, кто это карабкается ко мне и оттого тихо засмеялась:

— Роки, малыш, соскучился?

Открыла глаза и увидела его совсем рядом, забавно пристававшего на задние лапки. Он сидел возле кровати, на полу, словно человечек, всматривался в меня умными глазенками, как бы спрашивая: "Все ли в порядке, дорогая?"

— Иди сюда, мой хороший, — подала ему руку и крысенок цепкими лапками быстренько на нее вскарабкался.

От моих телодвижений проснулась Эльза. Оказывается, она спала у меня в ногах, на кушетке.

— Сударыня! Ваш крысенок нашелся! — немного помятая от сна, девушка смотрела на меня с изумлением и где-то даже с восхищением.

— Что, значит, нашелся?

Эльза смутилась, а потом робко спросила:

— Вы же не накажете Арвиля? Правда, ведь? Крыс нашелся, и вы не станете ругать мальчика?

— А есть за что?

— Нет, сударыня. Арвиль так переживал, искал везде, а ваш Роки, как сквозь землю провалился. Сбежал сразу же по вашему отъезду.

— Роки, где же ты пропадал проказник? — спросила я неугомонного дружка.

— Госпожа, вы… позволите? Очень хочется обрадовать Арвиля. Мальчик, верно, весь извелся. Он как увидел вас вчера, весь побледнел и заперся у себя в комнате.

— Подожди. Принеси воды и помоги мне одеться, а потом обрадуешь Арвиля. Думаю, что за эти несколько минут с ним ничего плохого не случится.

— Хорошо, сударыня.

Девушка вернулась с чашей и кувшином воды. Я спряталась за ширму, умылась, а потом, уже одеваясь, спросила:

— Эльза, не знаете, господин де Бюсси уже встал?

— Не знаю, сударыня. Вы вчера всех так напугали!

— Вот как?! Чем же?

— Вы не помните? Вы были, как неживая. Страх, какой, сударыня!

— Правда?

— Да. И только, когда господин Реми напоил вас травами, вы поблагодарили и уснули.

— А господин Бюсси?

— Не знаю, сударыня. Знаю только, что и ему худо было. Господин Реми подле графа все время был. К вам только раз заглянул, а потом снова к хозяину вернулся.

— Вот как? Я сейчас к нему пойду, а ты беги к Арвилю, обрадуй его и принеси что-нибудь для Роки. Малыш, наверное, голоден.

— Слушаюсь, госпожа Катрин.

Я открыла дверь в комнату Бюсси и вошла на цыпочках, стараясь не потревожить его сон.

Луи спал, разметавшись во сне. Темные прядки волос намокли и прилипли ко лбу, пот мелким бисером выступал на его висках. Я присела на край кровати, дотронулась рукой до любимого лица, её словно огнем обожгло. У графа был сильный жар. В комнату вошел Реми, он принес кувшин, из которого поднимались клубы пара.

— Сударыня?! Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, господин Реми. Что с графом?

— Господин де Бюсси сильно простудился: у него жар и, похоже, что идут долгие дни лечения.

Герцогу Анжуйскому не спалось. Он молился, думал, грезил…сон бежал от него, на душе было крайне неспокойно. Словно бы ожидалось что-то, что может повлиять на его жизнь, нечто судьбоносное, непредвиденное и оттого пугающее его хрупкую душу.

С тех пор как Бюсси его предал (а то, что граф отказался сопровождать герцога в Анжу, тот счел именно — предательством), настроение его светлости оставалось прескверным и, даже очаровательная Габриэль не могла скрасить своим присутствием несколько часов проведенных с принцем в одной постели.

Да, госпожа д'Эстре была полна очарования, её нежные женские прелести манили и притягивали восхищенные взгляды мужчин. Но, целуя Габриэль, такую податливую, доступную, герцог все время думал о той, что сумела дать ему отказ. Возможно, что красоту этих женщин нельзя сравнивать, каждая хороша по-своему, но запретный плод всегда слаще того, что находится в собственном саду. Насладившись вдоволь любвеобильной госпожой д'Эстре, принц в очередной раз загрустил и вспомнил, как уже бывало не раз, пусть короткие, но так дразнившие его воображение встречи с прекрасной Катрин.

— И принес же черт этого Шико! — вздохнул дофин, когда в дверь постучали и на его возглас: " Кто там?", в приоткрытой двери показалась голова Орильи.

— Это я, мой господин.

— Что тебе нужно?

— Мне? Ничего, сударь. Я лишь хотел сказать вам, что четверть часа назад возвратился господин де Бюсси.

После этих слов, принц резко сел в постели:

— Бюсси, вернулся. Какая хорошая новость, Орильи, — с хищной улыбкой произнес герцог, — Где он? В Лувре?

— Нет, сударь. Граф у себя, во дворце.

— Что же ты стоишь, Орильи? Вели седлать лошадей, мы едем к Бюсси! — дофин соскочил с кровати и принялся одеваться.

— Постойте, мой господин. Не стоит так спешить.

— Почему?

— На улице сильный ливень…

— Правда? — принц подошел к окну и, открыв его, отпрянул, испугавшись всполоха молнии. Перекрестившись и прочитав короткую молитву, герцог оглянулся на лютниста, — Ты прав, Орильи, там, действительно, очень скверная погода.

— И к тому же граф, как мне удалось выяснить, болен.