Шеррилин Кеньон - Ашерон

— Даже если она любит его.

Он скривил свои губы в отвращении.

— Кто ты? Афродита? Не смей мне говорить о любви. Ты богиня. Для нас не существует любви. Только похоть, но и та со временем исчезает. Мужчина может искать любовниц, но для женщины заниматься этим просто…

Это делает из нее шлюху. Она знала, что думает брат по этому поводу. Как будто услышав слова своего отца о ней, Сатара перестала играть и взглянула на него.

— Все я ушел.

И Апполон исчез. Артемида не упустила разочарованное выражение на лице Сатары из-за того, что ее отец не подошел поговорить с ней. Мгновение спустя она оттолкнула ближайшую к ней кори и гордо ушла прочь. Артемида покачала головой. Видимо насилие забралось глубоко в их гены. Ее мысли вернулись к Ашерону и чувство вины затопило ее. То, что она сделала с ним было неправильным, и Артемида знала это. Как же она могла появиться перед ним после всего того, что сотворила с ним? Ты богиня. Он должен быть благодарен за то, что ты хотя бы заметила его. Вот, как она успокаивала себя. Но Ашерон был другим. Он не был для нее очередным смертным. Более того они были друзьями. И она причинила ему боль только из-за своего страха. Она сделала все то, что поклялась никогда ему не делать. Она знала, что эти вещи ранят и унижают его, зачем? Закрыв глаза, она увидела, как он преследует ее в лесу. Услышала его смех, когда он зажал ее. Никто не заставлял ее чувствовать себя так. Никто. И она разрушила все это из-за своей глупости.

Он смертный, кому какое до него дело? Это было утверждением Апполона. Если бы только она могла думать, как он. Но глубоко в сердце она знала правду. Артемида скучала по нему, и ей было больно от одной только мысли, что его отец снова и снова причиняет ему боль, даже не думай… Но было уже слишком поздно. Она уже перенеслась из своего сада в его комнату. Она парила в тени, откуда наблюдала за тем, как его сестра суетилась вокруг него.

— Пожалуйста, поешь, Ашерон, — прошептала она, — я больше не хочу, чтобы они обижали тебя. Отец сказал, что если ты пропустишь еще несколько обедов, то они снова начнут кормить тебя насильно.

Она поднесла кусочек хлеба к его рту. Ашерон отвернулся. Артемида увидела дикую боль на лице Риссы.

— Ладно. Я больше не допущу твоей боли.

Принцесса запихнула весь хлеб в рот и тут же его проглотила. После этого, она съела и всю еду. Ее глаза были полны печали. Рисса встала.

— Я скажу им, что это съел ты.

Когда она потянулась к нему, он схватил ее руку и отшвырнул. Она вздохнула, не сумев спрятать на своем лице поражения.

— Доброй тебе ночи, младший брат. Я буду охранять твой сон.

Артемида не двигалась, пока Рисса не оставила их наедине. Материализовавшись в плоть, она вышла из тени. Увидев ее, Ашерон скривил свои губы.

— Пошла вон!

— Тебе не стоило бы разговаривать со мной таким тоном.

Он засмеялся, а потом сморщился, как будто что-то причинило ему боль.

— Я похож на человека, которому есть дело до того, что ты можешь с ним сделать? Уноси свою задницу отсюда и оставь меня одного.

— Ашерон…

— Пошла вон! — гаркнул он, а потом зашипел так, как будто его мучила сильная боль.

— Ты ясно дала мне понять, кто я для тебя. Как видишь, тебе не нужно бить или ранить меня. Тут и так куча людей соперничает за эту честь.

Она стала на колени перед кроватью, ее сердце разрывалось от синяков на его лице… от ран, покрывающих его спину.

— Я могу исцелить тебя.

— Мне не нужно твое исцеление. Мне вообще ничего от тебя не нужно, кроме того, чтобы ты ушла.

— Не поступай так, Ашерон.

Он выругался.

— С меня достаточно просьб о пощаде. Все равно никто не обращает на них внимание. Лучше я умру на своих ногах со всем достоинством, на которое может рассчитывать шлюха, чем буду ползать на своем брюхе как никчемный раб.

Она покачала головой, пытаясь объяснить, что произошло на самом деле.

— Я просто испугалась того, что мы сделали.

Его взгляд пронзил ее как кинжал.

— Меня тошнит быть всеобщим сожалением. Моя мать умерла с позором от того, что родила меня. Мой отец и брат презирают меня, а моя сестра едва ли может взглянуть мне в глаза. А ты…ты заставила меня поверить во что-то. Я так доверял тебе, а ты меня обманула.

— Я знаю, и я очень сожалею об этом.

Она положила руку ему на щеку с бакенбардами, надеясь, что он поймет, насколько искренней она была.

— Я здесь сейчас не как богиня, а как твой друг. Я очень скучаю, когда тебя нет рядом.

Ашерон хотел оттолкнуть ее, но правда была в том, что он не мог. Он должен был ненавидеть ее всем сердцем, но не знал, как это сделать.

Ее глаза мучили его, прежде чем она закрыла их и излечила его израненное тело. Он устало выдохнул, когда боль исчезла, а он снова был целым.

— Не жди от меня благодарности.

— Не будь таким. Я не извиняюсь перед смертными. Никогда. И тем не менее перед тобой я извинилась.

Он понял, о чем она говорила, но это никак не облегчило боль в его сердце, куда она ранила его.

— Мне не нужна больше твоя дружба, Арти. Тебе придется найти другую шлюху для своих развлечений.

Не успел Ашерон даже глазом моргнуть, как Артемида напала на него и отбросила на кровать. Ашерон резко втянул воздух, когда она впилась в его шею своими зубами. В этот раз для него не было никакого удовольствия. Только боль разрушала его с каждой выпитой ею каплей. Это было даже хуже: она парализовала его, так что он не мог двигаться и сопротивляться ей. Это было актом насилия, и он знал это. Он смог узнать происходящее, потому что слишком много людей нападали на него, показывая тем самым свою власть. «Моли меня о пощаде, шлюха. Скажи, тебе ведь это нравиться?» Ашерон пытался остаться в сознании, когда голоса прошлого стали эхом отзываться в его голове. Боль и крушение надежд заполонили его, а бессильная ярость ушла глубже. Наконец Артемида оторвалась. По ее ошеломленному выражению лица, он мог сказать, что Артемида была сильно удивлена тем, что он все еще был в сознании.

Ашерон сглотнул и уставился на нее с презрением.

— Теперь мы закончили? Или ты хочешь изнасиловать мое тело так же, как поимела мою душу?

Боль разлилась по его телу, когда все раны и синяки от побоев вернулись. Он закричал от силы боли, как будто она стала еще больше, чем была раньше. Артемида встала и посмотрела на меня с превосходством.

— Ты больше не сделаешь из меня посмешище, человек. С меня хватит твоих насмешек.

С этими словами она исчезла. Ашерон закрыл глаза, когда облегчение пробежало по нему. Возможно, теперь его оставят в покое. Когда он пытался обрести покой в своей памяти, он представил не сад в летнем дворце, в котором он играл той весной, а Артемиду, охотящуюся с ним, их короткую дружбу, прежде чем она стала злой. Ему не хватало этой передышки.